Сибирский триллер Том 2 - Александр Брукман

   — К Верке?

   — Да. Как ты была права, когда предупреждала меня! Все мужики сволочи!

   — А я что тебе говорила? Эта же сучка буквально затягивала его на себя как подъёмным краном. Она встречается с одним, спит с другим, и строит глазки третьему. У каждого её романа столько соавторов, что можно со счёту сбиться.

   — Это не говоря уже о читателях, которые буквально замусолили эту книгу.

   В комнате охраны дежурные смотрели на мониторы, слушали этот бред, и дружно смеялись. У соседнего подъезда какой—то пьяный бомж выронил пустые бутылки из сетки и, наклоняясь за ними, рухнул на скамейку, не удержавшись на ногах.

   — Слышь, Колян, сходи помоги бомжу убраться отсюда, а то он завоняет всю улицу возле дома. И бабцам скажи, чтобы проваливали отсюда и поскорее, — распорядился старший группы и один из дежурных пошел на улицу.

   В этот момент в динамике раздался голос руководителя группы сопровождения:

   — Внимание, мужики, подъезжаем. Полная готовность. Как обстановка?

   — Перед подъездом две какие—то пьянные тёлки судачат, а у соседнего подъезда слева бомж бутылки потерял.

   — Бомжа и тёлок убрать немедленно. Уже через минуту мы будем на месте.

   Двое охранников согласно регламенту спустились вниз и, подойдя к девицам, попросили их отойти дальше. От одной из них действительно разило спиртным — два платка, смоченные в спирте, держались под кофточкой на плечах Ларисы шлейками от лифчика, и этот запах вызывал у неё отвращение, тем более, натощак.

   — Лиза, ты их знаешь? — пьяным голосом спросила она Лену.

   — Да они постоянно здесь крутятся. Какой—то новый русский у нас поселился, так они его охраняют.

   — Слушай, а на унитаз, он, зараза, сам ходит или они его сажают?

   Один из охранников взял Ларису за локоть и потребовал, чтобы они обе немедленно очистили проход к подъезду.

   — Ты что здесь командуешь? — закричала Лена. — Мы стоим там, где хотим. Конституция позволяет! И вообще, я живу в этом доме!

   — А ты покажи им свой паспорт, — покачиваясь, предложила Лариса и вырвала руку. — Пусть эти чувырлы убедятся в том, что ты здесь живёшь. Покажи им прописку.

   К дому медленно подкатывал шестисотый "Мерседес" в сопровождении черного джипа "Чероки".

   — Что там такое? — поморщился с досадой Дёмин, повернувшись к двум сидевшим с ним в машине охранникам. — Двух девок убрать не могут?

   На фуршете у него состоялся разговор с одним из приглашённых московских деятелей, и, находясь под впечатлением беседы, он уехал с фуршета, забыв зайти в туалет. Поэтому сейчас спешил домой и его раздражали эти вульгарные девки, которые скандалили возле подъезда и находились между ним и заветным туалетом.

   Московский политолог Станислав Николаевич Гребнев, возглавляющий фонд и одноимённый институт "Социологические исследования общественных отношений", сообщил ориентировочные цены на опросы общественного мнения и политические и аналитические обзоры.

   — Разумеется, это цены на те опросы и обзоры, которые подтверждают правильность мнения заказчика, — уточнил Гребнев, рассмеявшись.

   Политолог прилично выпил и был предельно откровенен.

   — Само собой понятно, — согласился Дёмин. — Но зачем же тогда заказывать?

   — Видите ли, людям свойственно стадное чувство или, как принято говорить, "чувство коллективизма". Большинство людей стремиться находиться в стаде, быть его частью. Но, при этом, хотят принадлежать к стаду победителей. Это основная причина, по которой они голосуют за ту партию или того кандидата, которые имеют реальные шансы победить, — с видимым удовольствием объяснял Гребнев теорию политологии, новой науки, широко распространившейся в стране после победы демократии.

   Строители коммунизма ошибочно полагали, что общество делится на классы, но политология убедительно доказала, что делится оно не на классы, а на стада.

   — Слабое стадо их не интересует, поэтому партиям или кандидатам важно представить себя победителями, а соперников — аутсайдерами, — продолжал Гребнев. — Опросы общественного мнения они заказывают не для себя, а для биомассы избирателей. Им—то своего мнения достаточно, а биомассе необходимо знать, что следует думать и к чему стремиться. Мир устроен так, что имеются люди, которые управляют, и имеется люди, которыми управляют. Или, иначе говоря, все люди братья, но братья делятся на ведущих и ведомых. Тут уж ничего не поделаешь, видимо, это неравенство проистекает от Бога. И вот тем, которые копошатся всю жизнь в дерьме, тяжко работают, и живут впроголодь, необходимо дать возможность либо искать виновных, либо стремиться к какой—то цели. При социализме стада ведомых братьев отказывали себе во всём во имя построение коммунизма, а империалистов считали виновными во всём. Сейчас же империалисты наши друзья и отказывать себе во всём надо во имя демократизации. Но демократизацию в рюмку не нальёшь и в тарелку не положишь, поэтому необходимы большие цели и, главное, нужны виновные в трудностях. Виновных—то найти несложно, а насчёт целей трудновато. Вот сейчас работаем над национальной идеей, но работа продвигается трудно.

   — Ну, и как? Будет у нас, наконец, национальная идея или будем мучиться, как всегда, без неё? — иронически спросил Дёмин, немного отодвинувшись от политолога, чтобы не дышать исходящим от него спиртным перегаром. Эта пьяная болтовня была ему, причислявшему себя к ведущим, крайне неприятна.

   — С идеями всегда трудно, а сейчас вообще это страшно дефицитный товар. Понимаете, Константин, сила — это необходимое, но не достаточное условие, чтобы захватить и удержать власть, — вновь придвинулся Гребнев и взял Дёмина за пуговицу пиджака. — Требуется ещё и словоблудие вокруг какой—то центральной идеи. Когда самодержавие исчерпало словоблудие и ничего уже не могло добавить к сказанному, оно пало. Большевики подкрепили свою силу словоблудием, основанным на учении бородатого мужика из предыдущего столетия. Идеи хоть и дурацкие, но невероятно притягательные: при коммунизме работают только те, кто хочет, да и то, не более четырёх часов в день. И абсолютно всё бесплатно. Разве этот бред мог кому—то не понравиться? И плюс ко всем прелестям поголовное равенство и братство. Но когда коммунисты всё уже сказали и больше добавить было нечего, социализм рухнул. И на смену коммунистам пришли популяризаторы идеи демократии и прав человека. Сейчас, когда так называемые "демократы первой волны" схлынули, а косноязычие и причмокивающие деятели нынешней волны не в состоянии придумать что—либо путное, необходима какая—то основополагающая идея, которая станет национальной.

   Политолог влил в себя ещё одну рюмку водки, и она чуть было не пошла у него обратно. Дёмин, опасаясь, что рвотные массы политолога испортят ему дорогой костюм, решил не искушать судьбу и быстро расстался с интересным собеседником. Именно по этой причине и забыл заскочить в туалет, о чем сейчас жалел.

   Всеобщие права человека и свобода, как осознанная необходимость, о которых с усмешкой говорил Гребнев, тоже вызывали скепсис. Неужели у него, Дёмина, владельца миллионных капиталов, такие же права, как у бездомного бомжа? И, наоборот — у бомжа такие же права, как у него? А что касается свободы, то бомж действительно свободнее его. Сегодня на собрании акционеров он должен был доказывать очевидное, вместо того, чтобы послать всех на три буквы.

   Бред о коммунизме был логичен и привлекателен для масс, но в какой—то момент перестал быть им близок. А на одной болтовне о демократии, свободе и правах человека долго не продержишься. Поэтому решение о срочном переводе капиталов на Запад правильное, чтобы события не застали его врасплох и чтобы не пришлось повторить судьбу российского дворянства и шоферить в Европе на такси.

   По дороге домой ему пришла интересная мысль: если купить несколько штук таких политтехнологов, как этот Гребнев, то можно попробовать избраться губернатором. А заключив соглашение с крупными московскими предпринимателями, можно поменять и президента. Или стоит попробовать договориться с ними и самому баллотироваться в президенты? Чем он хуже больного Ельцина? Хотя, конечно, с Ельциным трудно конкурировать — вряд ли кто другой сможет дать зеленый свет воровству в таких фантастических размерах.

   Деньги, выделяемые на "восстановление народного хозяйства и социальной сферы Чечни", разворовываются триллионами! [54] и есть где развернуться. Вот только допускают к этим триллионам лишь своих людей. Впрочем, если получится с заводом "Импульс", то можно будет договориться с Нухаевым и махнуть завод на участие в финансовых структурах, контролирующих маршруты каспийской нефти.

   Конечно, иметь дело с криминальными структурами небольшое удовольствие, но таковы реалии. "Демократия" разрушила правоохранительную систему и вакуум государственной власти быстро заполнился властью криминальной. Поэтому надо оставить в стороне брезгливость и вписываться в существующие правила игры. В стране нынче проживают два народа: богатые и бедные, и лучше принадлежать к первому. А для этого все средства хороши!