Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

Нобору хотел было что-то возразить, но вовремя осёкся. Поклонившись, помощник вскоре скрылся в кустах: идти прямо по тропинке было слишком рискованно. Там запросто могли встретиться или прихожане, или же сам каннуси.

Когда шорох потревоженных Нобору кустов окончательно затих, Рюити поднялся по просевшим ступенькам храма и коснулся запертой двери.

– Ты ничего здесь не отыщешь, колдун, – раздался рядом с ним чей-то бесцветный голос.

Рюити вздрогнул и повернулся. На перилах храма сидел мальчишка в светлых одеяниях послушника. Он выглядел почти как человек, вот только на лбу у него был третий глаз, не мигая смотревший на Рюити. Человеческие же глаза были подёрнуты бельмами, что навевало жуть.

– Откуда ты знаешь, что я ищу? – усмехнулся он.

– Жажда окружает тебя, как ореол смерти, – голос ёкая был тусклым и равнодушным, отчего Рюити стало совсем не по себе. И чего он вообще прицепился к нему? Неужели каннуси Дзиэн оставил этого ёкая как стража? Но дух был совсем слабым, Рюити едва ощущал биение его силы. Будь ёкай более могущественным, он не сумел бы подобраться к нему незамеченным.

– Шёл бы ты отсюда, – отмахнулся Рюити. – Если колдовской огонь тебя зацепит, сгоришь быстро, как щепка.

Но дух лишь покачал головой и исчез.

Выждав ещё мгновение – не станет ли ёкай чинить ему препятствий? – Рюити приложил руку к замку на двери храма, и тот с глухим стуком упал на дощатый пол, искорёженный колдовством.

На сей раз Рюити не стал рассматривать внутреннее убранство храма, как делал раньше, чтобы отыскать хоть малейшее указание на то, где мог находиться Глаз Дракона. Оказавшись внутри, Рюити почувствовал отголосок настолько могущественной силы, что по спине его побежали мурашки.

Это оно! Наконец, спустя столько лет, он отыскал Глаз Сэйрю!

Рюити снял клетку с бабочками-огнёвками и тихо прошептал слова, пробуждающие пламя. Когда все насекомые вылетели из клетки и принялись летать вокруг, огонь с их крыльев начал перекидываться на потолочные балки, на деревянные резные стены и старые циновки…

За прошедшие несколько дней Рюити видел эту сцену уже в третий раз и всё равно не мог оторвать восхищённого взгляда от колдовского пламени, пожиравшего всё на своём пути. Как и прежде, огонь не причинял ему вреда – и всё благодаря амулету, который дала патронесса. Рюити носил его не снимая: он сплёл из него крепкую нить и надел на левую щиколотку – там амулет точно никто не увидит, да и потерять или повредить его будет сложнее.

Когда пламя полностью охватило старый храм, Рюити вдруг почувствовал всплеск невероятно мощной силы. Она окатила его с ног до головы, словно волна вышедшей из берегов реки, и Рюити едва сдержался, чтобы не расхохотаться. Истина и впрямь проявила себя в пламени – Глаз был так близко, стоило только протянуть руку, чтобы наконец коснуться его…

Тайник располагался за вырезанной из дерева статуей Сэйрю. Охваченный пламенем Дракон, казалось, с немым укором взирал на колдуна, решившегося завладеть Глазом. Но Рюити едва ли видел что-то вокруг себя, кроме чёрной шкатулки безо всякого узора, спрятанной в нише под изваянием Дракона.

Сила, которая всё ещё продолжала накатывать волнами, теперь ощущалась ещё ярче. Ещё громче пела ки, словно звонкий храмовый гонг, и на какой-то миг Рюити даже показалось, что он сумел различить в этом пении слова:

«Услышь… биение сердца… из самых глубин…»

Рюити коснулся крышки. Поднял её.

Стонало вокруг умирающее старое дерево, из которого был построен храм, но Рюити уже ничего не слышал.

Песнь ки умолкла. Сердце Рюити на миг замерло – и ухнуло в пропасть.

Шкатулка из тайника была пуста.

Глава 18. Уми

С причала они сразу направились в «Толстого тануки». Если Дзиэн где-то и мог чувствовать себя в безопасности, то только под защитой якудза. При харчевне и игорном доме постоянно дежурили братья из клана Аосаки, так что колдун-отступник, каким бы хитрым и изворотливым он ни был, вряд ли сможет добраться до старика так просто.

Всю дорогу Уми с тревогой поглядывала на каннуси, но старик казался спокойнее, чем того требовала ситуация. Неужели надеялся, что отступнику не удастся отыскать Глаз Дракона? Или хитрый старик уже успел куда-то перепрятать древнее сокровище? Уми склонна была ставить на второе. Если бы Дзиэн и впрямь волновался за сохранность Глаза, то вряд ли его удалось уговорить спрятаться в «Тануки» и не показываться у сгоревшего святилища Луноликой Радуги.

Бабушка Абэ встретила их с широкой и радостной улыбкой. Однако стоило ей услышать о несчастье, постигшем каннуси Дзиэна, как лицо старушки тут же помрачнело.

– Надеюсь, на негодяя, который повадился жечь святилища, скоро обрушится заслуженная кара, – с неодобрением качала она головой. – Гневить предков и самого Великого Дракона перед Обоном – это ж надо!

Среди горожан и впрямь прошла молва, что поджигателя святилищ со дня на день покарает сам Сэйрю, сонм ками и почтенные предки, чьи силы перед Обоном, Днём поминовения усопших, значительно возрастают. Похоже, бабушка Абэ тоже верила в эти толки. Но Уми сомневалась в том, что колдун-отступник прекратит поиски Глаза, даже если на него ополчатся все ками и души предков вместе взятые.

Должно быть, ради силы, заключённой в Глазе Дракона, этот человек был готов на всё…

По счастью, на втором этаже харчевни нашлась одна свободная комната, где мог разместиться Дзиэн. Оставив Сатору приглядывать за посетителями, бабушка Абэ вызвалась проводить каннуси наверх. Уми и Ямада последовали за ними.

– Вот, с одной стороны, мне грустно, что ты теперь реже к нам заглядываешь, – обратилась старушка к Уми, пока они поднимались по лестнице. – Но всё же я рада, что ты больше не работаешь в игорном доме. Плохое это занятие для молодой девицы – пусть и бойкой, как ты. Да и жениха там хорошего не сыщешь…

Уми усмехнулась. Она хотела было сказать бабушке Абэ, что та несколько заблуждается, ведь к ней вчера посватался Ёсио. Но старушка к тому моменту уже отвлеклась и объясняла Дзиэну, где на внутреннем дворе находится баня и куда лучше вешать одежду, чтобы она быстрее просохла.

Что ж, скоро новость о её свадьбе ни для кого в Ганрю не будет секретом. То-то бабушка Абэ обрадуется: она всегда переживала за Уми, как за свою родную кровь…

– У нас тут всё прилично, так что за сохранность вещей можете не переживать, почтеннейший, – тем временем бодро трещала бабушка