Оболганная победа Сталина. Штурм Линии Маннергейма - Баир Иринчеев

На левом фланге нашего батальона, точнее, у станции Таммисуо, противник атаковал все утро, и взвод фенрика Матти Мартела уже был почти отрезан от основных сил. Нам пришел приказ сняться с линии обороны и идти выручать Марттила и его ребят. Быстро создали боевую группу, в которой командиром стрелкового отделения был капрал Кавандер, а командиром расчета ручного пулемета — пишущий эти строки. Командиром боевой группы стал фенрик Андерссон. Нам нужно было ударить противнику во фланг и тем самым отвлечь его от взвода Марттила. Однако на практике это означало, что идти в атаку нужно было по открытому полю, и успех всей этой затеи был неочевидным. Было уже почти десять часов, война же должна была закончиться через час? На наше счастье, противник, атаковавший Марттела, начал потихоньку отходить, Марттела сумел соединиться с нашими. Нам разрешили вернуться на вторую линию оборону, куда мы пришли без четверти одиннадцать.

Время приблизилось к одиннадцати. И вдруг внезапно наступила тишина. Симфония смерти, которая гремела в наших ушах три с половиной месяца, закончилась. На какое-то время установилась полная тишина, которую нарушал лишь звук моторов самолетов противника, но и они больше не стреляли и не бомбили. Вскоре они развернулись и пропали из вида. Сразу после этого Ванюши начали громко кричать от радости. В финских рядах было гробовое молчание.

Мы отошли на километр от нашей линии обороны в тыл, как и было приказано. В роте осталось 45 бойцов, треть от ее первоначального состава. Но все равно мы сумели остановить противника под Выборгом, захват которого был для него самой важной и желанной целью в последние дни войны. Мы зашли в какой-то дом, где все стекла были выбиты, но печь и плита были в порядке. Развели огонь и слегка согрелись — было холодно, несмотря на то что была середина марта. Во второй половине дня к нам во двор дома зашли трое русских бойцов, чтобы с нами познакомиться. Поговорить нормально не удалось, так как никто не знал языка…

…Смоей точки зрения, я адаптировался к мирной жизни без каких-либо сложностей. Некоторые финны, вернувшись с войны, действовали по шаблону — сначала напились до беспамятства, а потом пошли на работу. Я напиваться не стал, а пошел на работу сразу. Весенние сельхозработы только начинались, и моя помощь была очень нужна. Старший брат только что женился и уехал из дома, а младший брат все еще поправлялся в госпитале после ранения».

Тойво Суонио, командир пулеметного взвода

«…по склону к нам шел на лыжах связной и кричал:

— Мир! Наступил мир! Огонь прекратить в 11 часов! Мы остановились как вкопанные. Такого быть не может! Лейтенант Парккола, командир пулеметной роты, опомнился первым:

— Хватайте его! Он сошел сума, хватайте, пока он не распространил панику в других местах.

Но никто не успел догнать и схватить связного Пекку Маттинена, который помчался дальше поведать всем важную весть.

Неужели правда?

В тот же момент на дороге появились сани, на которых прибыли мины для наших минометов. Ездовой — цыган Вилле Нюман из Савитайпале. Он служит ездовым в минометной батарее лейтенанта Паюкари. Минометы установлены на позиции на гряде. Мы пошли к минометам. Там были также лейтенанты Сууронен и Паюкари. Здесь уже все знают: прекращение огня в 11.00. Осталось уже меньше часа!

Ночью у минометчиков кончились боеприпасы. Сейчас мин — завались. На льду Вуоксы и дальше целей хоть отбавляй. Может, противник пойдет в наступление в последний момент?

Русская артиллерия активно бьет по грядам Синтола. Сууронен забирается повыше на гряду для корректировки огня. Оттуда он дает команду на открытие огня:

— Слушай мою команду! Батарея залпом — огонь! Минометы открывают беглый огонь.

— Ребята, стреляйте быстрее! — кричит сверху Сууронен. — За Родину!

Наши пулеметы на острове трещат не умолкая. Похоже, они расстреливают ленту за лентой. Они без помех бьют по залегшей на льду пехоте противника — русская артиллерия не может их обстреливать, они слишком близко, можно попасть по своим.

Огонь все сильнее. В последний час зимней войны многие в России овдовели. И у нас тоже были потери от артобстрела.

В руке Сууронена появляются часы. Кажется, он смотрит за движением секундной стрелки и внезапно командует:

— Прекратить огонь!

Мы не могли поверить, что ад войны закончится ровно в 11 часов. Но невозможное случилось: когда стрелки на циферблатах показали 11 часов, наступила полная тишина.

В прибрежных кустах было слышно чириканье синичек.

Передать этот момент словами невозможно. Казалось, что время остановилось.

Тут русские, лежавшие на льду Вуоксы, поднялись и направились к нашим позициям. Вдоль реки низко пролетели два самолета — русский и финский! Это утвердило нас в том, что наступил мир. Финских самолетов мы уже пару месяцев в воздухе не видели.

Для получения более точных указаний я направился на КП 7-й роты. Мои пулеметы были приданы этой роте под командованием Мауно Куханена. 334

— Снимай пулеметы с острова и отводи их на материк! — приказал он. — Но остальным об этом пока не говори, это я делаю на свой страх и риск. Чтобы было проще и быстрее. Я слышал, что график отвода на новую границу очень жесткий.

Когда я дошел до своих пулеметов, русские уже туда подошли — молодые, красивые ребята, вроде (как нам говорили) курсанты из ленинградских военных училищ.

Один из двух пулеметов был трофейный, только выкрашенный нами в белый цвет. Может, русские потребуют свой пулемет обратно?

Не потребовали, даже помогли погрузить его на волокушу.

Потом ко мне подошел молодой младший лейтенант, который немного говорил по-фински.

— Вас тут очень мало солдат, — удивленно сказал он.

Я попытался ему объяснить, что на том берегу Вуоксы солдат больше. На самом деле там больше никого не было. Да что там говорить — во всем секторе обороны осталось нас только горстка изголодавшихся, смертельно уставших воинов.

У одного солдата из Юлямаа на плече была трофейная советская винтовка с колечком на мушке. Младший лейтенант подошел к нему, взялся за винтовку и сказал:

— Русская винтовка!

Парень обернулся, крепче сжал в руке ремень винтовки, пристально посмотрел младшему лейтенанту в глаза и выложил ему весь свой словарный запас русского языка:

— Фински солдат!

Русский лейтенант улыбнулся, похлопал нашего по плечу и сказал: