Испания от античности к Средневековью - Юлий Циркин

РИМЛЯНЕ И ГОТЫ

В период завоеваний и в первое столетие вестготской власти отношения между испано-римским населением и германским были неоднозначны. Имеются как факты полного сотрудничества и даже активной помощи германцам, так и сообщения об активном сопротивлении местного населения и его знати. Столь же неоднозначной была и позиция католической церкви в отношении арианских королей. Резкое правовое противопоставление романского и готского населения и прямой запрет на смешение крови еще более усиливали разделение населения Испании и Септимании на господствующих готов и подчиненных римлян. Однако с течением времени граница между этими двумя категориями становилась все более проницаемой. Несмотря на запрещение браков они, как показывает пример Тевдиса, все же иногда заключались. Леувигильд вовсе отменил это запрещение. А радикально положение изменилось после обращения вестготов в католицизм.

Это обращение поставило перед местными римлянами важную проблему. Если до этого правоверные католики противопоставлялись еретическому государству, то теперь католическая церковь сама становится государственной. Церковные соборы начинают играть важную роль в государственной жизни. И хотя, как об этом уже в свое время говорилось, в самой церкви германские элементы постепенно усиливаются и начинают играть роль большую, чем доля готов в населении, все же церковь в значительной степени остается римским учреждением. Привлечение церкви к определению основных направлений жизни государства оказывается в значительной степени формой компромисса между вестготской монархией и романской знатью. Для первой это была максимально возможная степень компромисса, ибо большим мог быть только отказ от самой сути вестготской (как и любой варварской) монархии. На этот компромисс охотно пошла и романская знать. После обращения вестготов в католицизм нет никаких сведений о сопротивлении испано-римского магнатства вестготским королям.

Для правления Реккареда, т. е. времени непосредственно самого обращения и вскоре после него следующего, символическими фигурами такого компромисса являются Клавдий и Леандр. Клавдий был знатным римлянином, ставшим одним из ближайших соратников Реккареда. Тот сделал его герцогом Лузитании, и это, пожалуй, единственный случай назначения римлянина на такой пост. В качестве такового Клавдий в союзе с эмеританским епископом Массоной подавил арианское выступление в Эмерите, а позже он был послан во главе армии в Септиманию, куда вторглись войска одного из франкских королей Гунтрама, и одержал блестящую победу (Bid. a. 588, 589; Isid. Hist. 54; Vit. patr. Emer. 17, 39; 18,41; Greg. Tur. IX, 31). Несколько позже папа Григорий I Великий направил Клавдию письмо, в котором писал о его великой славе (Ер. IX, 230). Все это говорит об очень высоком положении, которое занял Клавдий при Реккареде{914}. Дальнейшая судьба Клавдия неизвестна. Также неизвестно, достигал ли в будущем какой-либо римлянин столь высокого положения в Вестготском королевстве.

В церковной сфере столь же, если не более, значительную роль играл гиспалийский епископ Леандр. Он происходил из знатной и явно богатой испано-римской семьи, обладавшей владениями в Карфагенской провинции на востоке Пиренейского полуострова. Биография его отца Севериана практически неизвестна. Известно лишь, что когда центр провинции город Картагена перешел под власть византийцев, Севериан покинул его и перебрался, видимо, в ту часть Бетики, которая официально находилась во владениях вестготов, и осел в Гиспалисе. Вероятно, с этим районом его связывали какие-то имущественные интересы. Судя по тому, что три его сына стали известны, кроме своей церковной деятельности, и как писатели, в доме Севериана должна была царить определенная культурная атмосфера. Его дети были позже причислены к лику святых, и это свидетельствует о прочности католической веры и высокой набожности всей семьи. Бетика стала основной ареной деятельности его детей. Дочь Флорентина постриглась в монахини и стала основательницей и аббатисой монастыря. Фульгенций занял епископскую кафедру в городе Астиги и написал ряд произведений, в том числе комментарии к Пятикнижию и сочинение «О вере». А Леандр, по-видимому, самый старший из братьев, стал епископом Гиспалиса и играл важную роль в политической и идейной борьбе того времени. Значительной была роль Леандра в мятеже Герменегильда. Именно он окрестил мятежного принца по католическому обряду, оформив его переход в католицизм. Леандр не ограничился ролью духовного вдохновителя. Он, по-видимому, играл роль и политического советника Герменегильда. Когда давление Леувигильда возросло и дело шло к открытой войне, Леандр отправился послом Герменегильда в Константинополь с явной просьбой о помощи. Там Леандр, вероятно, заключил договор, по которому Герменегильд в обмен за помощь отдавал византийцам Кордубу. Но византийцы, снова овладев этим городом, реальной помощи Герменегильду не оказали. В 583—584 гг. Леувигильд разгромил своего сына и полностью овладел той территорией, которой он управлял, в том числе Кордубой, которую сдал ему византийский комендант.

Трудно сказать, где во время всех этих событий находился Леандр. Может быть, он вернулся в Гиспалис, но король не захотел обострять отношения и предпочел его не трогать, а может быть, он остался в византийской столице и вернулся в Испанию лишь после смерти Леувигильда. В любом случае его пребывание в Константинополе не было особенно кратким. Там он встретился с монахом Григорием, который в будущем станет знаменитым папой Григорием I Великим. Они подружились и много времени проводили в обсуждении различных вопросов, порой упорно споря друг с другом, что не мешало их дружбе и общей религиозной позиции. Когда Реккаред обратился в католицизм, настал звездный час Леандра. В 589 г. был собран III Толедский собор, который должен был официально закрепить переход вестготов в католицизм. Председателем этого собора был Леандр. Авторитет Леандра был неоспорим. Он фактически возглавлял всю испанскую церковь. В известной степени это было признано его старым другом папой Григорием, который прислал ему знак архиепископства. Умер Леандр 14 марта, но год его смерти установить точно нельзя. Видимо, это произошло в самом конце 90-х гг. VI в.{915} Его преемником на епископской кафедре Гиспалиса стал его брат Исидор.

Исидору принадлежит теоретическое обоснование никем не оформленного, но реально возникшего компромисса. Во всей своей литературной деятельности Исидор стремился внедрить античную культурную традицию в современное ему общество, приспосабливая ее к обстоятельствам нового времени. Это отразилось и в политическом плане. Но на место Рима и его империи, как это было у римских писателей и мыслителей, он, не признавая в современной ему империи наследницу империи прежней, поставил Испанию{916}. В его творчестве, пожалуй, впервые четко оформился испанский патриотизм. И готы славны и велики уже потому, что они властвуют над самой прекрасной страной мира. С другой стороны, они победили великий Рим и поэтому достойны править Испанией. Такой великий народ должен был иметь и великую историю{917}. Уже относительно давно и на востоке, и на западе Римской империи смешивали готов и гетов. Хотя два этих народа в действительности даже не были родственными, позднеантичные авторы, основываясь на сходстве названий и том факте, что готы частично заняли территорию, ранее населенную гетами, считали их одним этносом. Это позволило историкам углубить историю готов и приписать им деяния, которых те не совершали. Наиболее ярко это проявилось в произведении историка VI в. Иордана, который не только присоединил к готской истории историю гетов и даже частично скифов{918}, но даже назвал свое сочинение «О происхождении и деянии гетов». Эта тенденция была подхвачена Исидором, который к тому же еще расцветил древнейший период истории готов фиктивными подвигами и превратил готов не только в древнейший, но и в самый великий народ известного ему мира. Это позволило Исидору и его испано-римским современникам принять и признать власть вестготских королей. Окончательно такое признание было оформлено на IV Толедском соборе в 633 г., проходившем под руководством Исидора, где было установлено, что королем может быть избран только гот. Последующие соборы дополнили и детализировали это установление.

Конечно, не только обращение вестготов в католицизм привело к принятию их власти местным населением, в первую очередь светской и духовной знатью. Очень важным фактором стало все усиливающееся сближение и даже в ряде случаев смешение двух групп населения{919}. Этому способствовало как официальное разрешение смешанных браков, так и социальное сближение этих групп. Во владениях вестготской знати в значительной степени складывались те же отношения между эксплуататорами и эксплуатируемыми, как и в латифундиях романских магнатов. Видимо, неслучайно с конца V или рубежа V—VI вв. исчезают свидетельства самостоятельного существования романских сенаторов, но зато все более появляются упоминания вестготского сената и сенаторов{920}. Как уже говорилось, эти названия встречаются не в законах, а в соборных постановлениях и хроникальных произведениях. Вестготская знать если не юридически, то ментально отождествляет себя с римским нобилитетом, а церковь использует это представление для установления преемственности между римской и современной эпохами. На другом полюсе происходит сближение положения низов и романского, и вестготского населения. Так, раскопки в области сплошного расселения вестготов показали, как с конца V в. уменьшается, а вскоре и исчезает особенность вестготских рядовых погребений и их отождествление с испано-римскими{921}. В социальном плане происходит значительная (хотя и не окончательная) нивелировка вестготов и испано-римлян{922}. Вестготы принимают многие римские социальные нормы. Очень важным является утверждение римского принципа частной собственности, как это ясно видно из закона Хиндасвинта (Leg. Vis. V, 4, 13){923}. Элементы условной собственности еще сохраняются в отношениях между патроном и его «верными», однако этот сектор занимает сравнительно небольшое место в социально-экономической жизни Вестготского королевства, но и в этом секторе влияние римского понятия собственности явно ощущается. Вестготы все больше поддаются римскому культурному влиянию. Исчезновение арианства, считавшегося «готской верой», привело и к исчезновению готского языка, до того времени использовавшегося в арианском богослужении. В лингвистическом плане происходит полная романизация вестготов. Итогом этого процесса является создание единого законодательства, действенного для обеих групп населения. Вестготские короли стали рассматривать обе эти группы в равной степени как своих подданных. Недаром все чаще появляется выражение «наши народы».