Изумрудная книга - Керстин Гир

— С удовольствием, — сказал доктор Гаррисон. Он хотел уже зашагать в обратную сторону, как я кое-что вспомнила.

— Скажите, вы не могли бы ещё сообщить леди Тилни, что ей не стоит пугаться, когда я посещу её в будущем?

Доктор Гаррисон кивнул.

— С радостью передам, — он подмигнул нам. — Что ж, удачи! — на этих словах он развернулся и поспешил прочь.

Я хотела крикнуть ему вдогонку «до свидания!», но Гидеон уже потащил меня в другую сторону. Его несчастный двойник так и остался лежать в этом тёмном туннеле в полном одиночестве.

— Здесь столько крыс, — сказала я, вздрогнув, — они же сбегутся на запах твоей крови!

— Ты, кажется, путаешь крыс и акул, — сказал Гидеон. Затем он резко остановился, развернулся ко мне и нежно обнял. — Мне так жаль! — пробормотал он, уткнувшись в мои волосы. — Я был таким идиотом! Если на меня залезет какая-то крыса, это будет вполне справедливо.

Я тут же забыла обо всём, что происходило вокруг (как и обо всём остальном), обвила руки вокруг его шеи и начала целовать его куда попало — в шею, в ухо, в висок, а затем — в губы. Он притянул меня ближе к себе, но уже через несколько секунд отстранил меня.

— На это у нас действительно нет времени, Гвенни! — несдержанно сказал он, взял меня за руку и потащил вперёд.

Я вздохнула. Много раз вздохнула. Очень глубоко вздохнула. Но Гидеон молчал. Через два поворота, когда Гидеон вытащил карту, и мы остановились, я спросила:

— Это всё из-за того, что я плохо целуюсь?

— Что? — Гидеон озадаченно выглянул из-за карты.

— Я совершенно не умею целоваться, правда? — я изо всех сил старалась подавить истеричные нотки в голосе, но получалось у меня это довольно плохо. — До настоящего момента я ещё никогда не… то есть, я хотела сказать, что всему нужно время и практика. Из фильмов некоторых вещей не выучишь, ты же понимаешь. И мне как-то очень неприятно, когда ты отталкиваешь меня вот так.

Гидеон опустил карту, и свет его фонарика сполз на пол.

— Гвенни, послушай…

— Да, я знаю, у нас нет времени, — перебила его я. — Но мне нужно выяснить это прямо сейчас. Всё-таки это получше, чем просто отталкивать или… вызывать мне такси. Я спокойно отношусь к критике. Если она выражена с чувством такта.

— Иногда ты действительно… — Гидеон покачал головой, затем он глубоко вздохнул и серьёзно сказал:

— Когда ты целуешь меня, Гвендолин Шеферд, у меня такое чувство, что земля уходит из-под ног. Понятия не имею, как ты это делаешь и где ты этому научилась. Если это из фильма, то нам обязательно стоит посмотреть его вместе, — он запнулся. — Что я, вообще-то, хотел сказать — когда ты целуешь меня, я забываю обо всём, мне не хочется ничего, кроме как держать тебя в своих объятиях, чувствовать тебя рядом. Чёрт, я так сильно в тебя влюблён, что кажется, будто внутри у меня кто-то разлил канистру бензина и поджёг его. Но сейчас мы не можем себе позволить… Нам надо сохранять ясное мышление. По крайней мере, одному из нас, — его взгляд полностью разрушил все мои сомнения. — Гвенни, всё это меня ужасно пугает. Без тебя моя жизнь потеряет смысл, без тебя… я умру на месте, если с тобой что-то случится.

Я хотела улыбнуться ему, но в горле у меня стоял ком.

— Гидеон, я… — начала я, но Гидеон не дал мне закончить.

— Я не хочу, чтобы… Нельзя повторить их ошибку, Гвенни. Потому что граф может использовать наши чувства против нас. Может и будет использовать!

— Но для этого уже слишком поздно, — прошептала я. — Я тебя люблю. И не хочу жить дальше без тебя.

У Гидеона был такой вид, будто он вот-вот расплачется. Он взял меня за руку и чуть не раздавил её.

— Тогда нам остаётся только надеяться, что граф никогда, никогда, никогда об этом не узнает.

— И что нам придёт в голову гениальный план, — сказала я. — А сейчас хватит болтать! Мы спешим.

— Четверть часа и не минутой больше! — сказал Гидеон. Он присел на корточки перед хронографом, лежавшим на покрывале в Гайд-Парке. С этой полянки было рукой подать до галереи «Серпентайн» и до озера с мостом. День обещал быть таким же солнечно-весенним, но вдруг стало невероятно холодно, а трава покрылась росой. Мимо нас пробегали спортсмены, проходили люди с собаками и некоторые с любопытством поглядывали на нашу маленькую компанию.

— Но пятнадцать минут — это слишком мало! — сказала я, застёгивая на бёдрах нелепую сетку, которая служила подставкой для моего платья, и помогала ему стоять равномерным колокольчиком, а не волочиться по полу. Именно из-за этого аксессуара сегодня утром мне пришлось тащить с собой тяжеленный чемодан.

— А что, если он опоздает? — или вообще не придёт. Этого я боялась больше всего. — У них там в восемнадцатом веке часы наверняка не были настроены точно.

— Тогда ему не повезло, — проворчал Гидеон. — Это всё равно совершенно дикая идея. Надо же было придумать, спасать его именно сегодня!

— Тут я с ним, как ни странно, согласен, — вяло сказал Химериус. Он забрался в чемодан, устроился поудобнее и широко зевнул. — Разбудите меня, когда вернётесь. Я сегодня утром как-то слишком рано встал, — через несколько секунд из чемодана донёсся привиденческий храп.

Лесли осторожно помогала мне надеть платье через голову. Это было то самое платье с голубыми цветочками, которое мадам Россини выбрала мне для первой встречи с графом. Ведь с тех пор оно так и осталось висеть у меня в шкафу.

— Для этой истории с Джеймсом действительно можно было бы найти другое время. У него всё равно будет тот же самый день, тот же самый момент, какая разница, из какого своего времени ты его посетишь, — она принялась за застёжки у меня на спине.

— То же самое относится и к истории с письмом, — возразила я. — Можно было отложить эту операцию на любой другой день. Гидеон мог бы прыгнуть туда аж во вторник или, например, в августе будущего года. Всё случилось бы точно также. Кроме того факта, что леди Тилни взяла руководство в свои руки.

— У меня всегда голова кружится, когда я задумываюсь над такими вещами, — пожаловался Рафаэль.

— Мне просто хотелось покончить с этим прежде, чем мы снова увидимся с Люси и Полом, — сказал Гидеон. — Разве это так сложно понять.

— А мне точно также хочется покончить с этой историей Джеймса, — сказала я и театральным тоном продолжала: — Если с нами что-то случится, мы будем знать, что сделали хоть что-то хорошее — спасли человеческую жизнь!

— А вы действительно хотите вот так просто исчезнуть, а потом появиться на глазах у всех этих людей? — спросил Рафаэль. — Вам не кажется, что завтра вы попадёте во все газеты и выпуски новостей?