Попаданец XIX века. Дилогия - Михаил Леккор

Нюша, вильнув подолом, также стремглав исчезла. Андрей Георгиевич посмотрел на нее с удовольствием, а Настя с превеликой досадой. Чувствовалось, если бы не посторонний Аким, наехала бы полностью. Еще бы руки пустила. Но в кабинете были еще люди!

Молодая еще, - пренебрежительно подумал попаданец с высоты своих более сорока лет, - была бы барыней в тридцать дет с гаком, с тремя детьми и хозяйственными проблемами, уже бы стала орать, несмотря на крепостных.

Делая вид, что не видит неодобрение невесты, наклонился над столом. Здесь Аким развязал тряпочки и прямо в них разложил соль грудками.

Пока Нюша дойдет… взял соль с ближайшей грудки, вздохнул.

- Горькая ведь соль, Аким! – указал он строго.

- Так точно, барин! - отрапортовал управляющий, мастер велел сказать, что в одном ключе очень даже неплохая соль, но потребовал не показывать ее. Пусть дескать барин сам поймет, вот тогда верно угадали.

- Вот же ж! - недовольно подумал Макурин, - всякий норовит задеть барина!

Но потом подумал, что мастер, в общем-то, сделал правильно. Укажи Аким указку соледобытчика, на него так или иначе довлела бы эта примерка.

Он прополоскал рот холодной водой, сплюнул в подставленный тазик, попробовал еще. и так изо всех грудок.

- Вот эта вкусна! - уверено указал он.

- Так и мастер показал на пятую тряпочку. Да, ваше высокоблагородие, вы оба указали на ту же грудку соли.

- Это еще не все! - усмехнулся Макурин, - свет мой, солнышко, скажи, эта соль действительно вкусна?

Настя, недовольно сидевшая, так нехорошо стрельнула глазами, но нехотя взяла щепотку.

- Довольно вкусна, - призналась она, - в Зимнем дворце сейчас возят из Торжка. Но она отдает какой-то кислинкой. А этаничего.

Что же, все хорошо. Объявил:

- Передай, Аким, что я доволен. На днях мне надо побывать в Санкт-Петербурге, а потом я буду на соледобыче. Как у вас там?

- Весна еще, холодно, да и требовалось с солью определить. Но сейчас, как только мужики закончат с посевной, то быстро поднимет.

Да, все крепостные мужики хороши, но цикл сельскохозяйственных работ их приковывает. А что сделаешь. Не уберут крестьяне хлеб, они вместо уверенных налогоплательщиков превратятся в тяжкий груз.

- Ладно, Аким, иди, - разрешил он. Помещику надо было после обеда еще пройти по деревне и, если удастся проехать по другим деревням. А то крестьяне даже не видели еще своего помещика. Так и верить начнут, как в бога. Он есть, но его никогда не увидишь. Так ведь можно подойти и к следующему выводу – а зачем ему подчинятся? Но пока все!

- Эх, Настюшка! - облегченно вздохнул он, - тяжела это ноша, поместье!

Сграбастал ее, как бы не чувствуя девичьи руки, жестко, но бессильно пытавшаяся отвергнуться от жениха и сохранить свое личное пространство.

- Настя, дурочка такая, как я тебя люблю! - так страстно казал он ей, что она не выдержала, чарующе улыбнулась. Правда, перед этим все же стукнула, но не зло и не больно.

- Ты зря на меня сердишься, - уже серьезно сказал он ей, - что мужчины смотрят на фигуру каждой женщины, так это в нас от Бога. Ты же не ведь не озлобишься на Бога, милая?

- Не богохульствуй! – предупредила она его, но так по-доброму и влюбленно, что он не выдержал и крепко поцеловал.

Она сопротивлялась, хотя как бы и не против. А потом плюнула на все эти смиренности и стыдливости, сама обняла и крепко поцеловала.

И ничего что время от времени в кабинет заглядывали крепостные со своими важными делами. Господа заняты своими господскими делами и не фиг там заглядывать!

Глава 10

В Санкт-Петербург они, как и договаривались, ехали вчетвером. Вообще-то об этом договаривались только баре, но Гаврила с Марьей не обижались. Молодые друг друга любили. Будущее им было обещано хорошее и сытное, даже совместное. Ведь хотя Марья была продана Андрею Георгиевичу, но твердо оказалась охраннницей и даже подружкой (наперсницей с неопределенными обязанностями) прежней барыне Анастасии Татищевой.

Конечно, обе понимали, что одна – столбовая дворянка одного из прославленных в России родов, а другая - обычная крепостная крестьянка, которую можно хоть продать, хоть высечь, а хоть отдать кому угодно на время для плотских утех.

Но с другой стороны, обе они были молоды, с очень похожими характерами. И Настя не раз обещала, что никогда не отдаст ее. И теперь вот отдала замуж, только убедившись, что она тоже любит. Как же могла относится Марья своей барыне, когда та отстояла еще и мужа его?

Макурин к этой любовной драме с определенными элементами комедии и американским хеппи эндом, относился почти нейтрально и весьма благожелательно. Гаврила влюбился и хочет жениться? Пожалуйста! Нужно для этого кого-то продать, кого-то купить? Где подписаться в купчей? Его охранника хотят взять к невесте? Он что, возражает?

Во многом из-за этого Анастасия Татищева, для кого-то просто Настя, видевшая, как его жених, такой жесткий и даже жестокий в повседневной жизни к окружающим и даже к ней, становится чутким и мягким, сама обращается нему все ближе и добрее. И к ней все чаще приходит мысль о том, что он будет лучше всех не только, как жених и муж, но и как отец ее детей. ИХ будущих детей!

Потому сердилась на него не так сильно и не так долго. и отнюдь не от его псевдоразумных слов, как думал Андрей Георгиевич. В своей мужской гордыни он нередко отказывал в ей разумном женском мышлении. А оно было и даже с определенной логикой, впрочем весьма своеобразной и причудливой, из-за чего многие представители сильного пола им вообще в нем отказывали.

В Санкт-Петербурге их на этот раз ожидалавзбаломошеная обстановка, чем они уже привыкли, и довольно теплая погода, чего никак не ожидали. Сначала проблемы их молодоженов. Хотя их было сравнительно немного и они оказались не так уж и трудны для камергера двора его величества и его невесты, урожденной фрейлины Татищевой, богатых, знатных и почти всесильных по сравнению с простонародьем.

Сначала они решили все оставшиеся формальности, потом венчали и. наконец, докончили оставшиеся бытовые мелочи в виде съемной квартиры, финансовом обеспечении медового месяца и так далее.

Многие