Чародеи (сборник) - Андрей Смирнов

— Нет. Что это?

— Довольно сильные демоны, способные неплохо управляться с природными Стихиями и даже создавать себе временные полуиллюзорные тела. Сами шиалги являются чистыми сгущениями энергии и никаких материальных оболочек не имеют. В Хеллаэне, несмотря на все усилия Изумрудного Ордена, шиалги были полностью истреблены, но часть из них, спасаясь от чересчур рьяных охотников за демонами, по слухам, перебралась в Пустоши. Как и другие нематериальные демоны, шиалги питаются энергией и поэтому в Пустошах прозябают на голодном пайке, но здесь, по крайней мере, на них не устраивают массовых облав. Так вот. Шиалг вполне способен принять облик кьюта и напугать какого–нибудь дурачка впечатляющей демонстрацией своей колдовской мощи.

Мягкое покачивание бразгора действовало усыпляюще. Дэвид снова зевнул и завернулся в плащ.

— Не понимаю… — задумчиво сказал он. — Жизнь не может развиваться в мире, метамагическая сущность которого уничтожена Это аксиома. Когда–то Хеллаэн убил этот мир, поглотив его магию. Но в Пустошах жизнь не исчезла. Она стала другой. Обитатели Пустошей изменились, но не утратили способностей размножаться и развиваться… Шиалги перебрались сюда… Кьюты плодятся как сумасшедшие… Гиоры и белые тени… Совсем не похоже на мертвый мир, каким его принято считать.

— Пустоши, Хеллаэн и Нимриан — давно уже не три разных мира, а два… вернее — один с двумя магическими полюсами, — ответил Ивард. — Между Темными и Светлыми Землями существует поле напряжения, обеспечивающее сохранение их связи. Это же напряжение удерживает, постепенно сжимая, мир Диких Пустошей. За счет тока энергий между полюсами некоторые виды живых существ — в основном демонов — могут существовать и здесь. Их мир мертв, но они заимствуют избыточную энергию двух ближайших миров, сплавленных вместе с Пустошами в единое целое.

Дэвид кивнул, закрыл глаза и заснул. Его сновидения были беспорядочны и лишены смысла, но, по крайней мере, на этот раз за порогом бодрствования его ждали не кошмары, ставшие — после возвращения из Долины Теней — уже почти привычными и обыденными.

2

Когда Дэвид проснулся, грязно–серый цвет неба сменился багрово–бурым с вкраплениями пятен сплошной темноты, а освещение заметно убавилось. В Диких Пустошах наступила ночь — если вообще понятия «дня» и «ночи» применимы к миру, лишенному солнца. Что освещало небеса Диких Пустошей?… Дэвид не знал ответа на этот вопрос, да и никто, пожалуй, из числа колдунов, сопровождавших караван Джейназа, не смог бы с точностью на него ответить. Ивард и Арквист любили порассуждать о причинах, вызывавших произвольное фосфоресцирование верхних слоев атмосферы, но все их рассуждения были настолько заумными, запутанными и строились на столь шатких теоретических обоснованиях, что почти никто из окружающих на споры двух престарелых чародеев внимания не обращал.

Согласно научным воззрениям, принятым на Земле Т–1158А, планета без солнца неминуемо должна являть собой замерзший шар без признаков какой бы то ни было атмосферы. Однако, с точки зрения обитателей Хеллаэна, Земля Т–1158А представляет собой провинциальный, мало кому известный мирок, а ее наука могла бы заинтересовать в Темных Землях лишь чудаков, сотрудников этнографических музеев и специалистов по слаборазвитым цивилизациям. Мир Диких Пустошей, оторванный от своего солнца около ста тысяч лет тому назад, по необъяснимым причинам атмосферы не терял и в ледышку превращаться не спешил. Дэвид, покинувший Землю четыре года тому назад, уже давно перестал обращать внимание на постоянные нарушения законов природы, некогда представлявшихся ему незыблемыми.

До смены оставался ещё час — время, вполне достаточное для того, чтобы поесть и покормить гулейба. На переносной платформе, используемой в качестве стойла для ящериц–скороходов, Дэвид разговорился с Реулом, гулейб которого отдыхал в соседней секции. Реул — больше воин, чем маг, адепт Света и Льда — обычно немногословный, сегодня, кажется, устал от своего молчания. Он рассказал Дэвиду о том, что Мерклон вот уже семь или восемь часов тому назад улетел к Тагитскому кряжу и до сих пор не возвращался. Хотя ясновидец Арквист утверждал, что Старый перевал в данный момент пуст, равно как и пустыня за ним, начальник охраны решил убедиться в этом собственными глазами.

Из–за того, что Арквист, сканировавший пустыню на предмет всевозможной нечисти, был освобожден от дежурств, график, составленный ещё в Шегге, претерпел ряд изменений. Общий принцип, впрочем, остался прежним: на патрулирование старались не отправлять колдунов, стихии которых совпадали. Поскольку Дэвид котировался тут как огненный маг, на этот раз его напарником стал Варлег — посвященный Воды и Тьмы, тучноватый брюзга, постоянно жаловавшийся на жизнь. Почти всю смену Дэвид молчал, а Варлег, напротив, болтал без умолку — взахлеб рассказывал о рабыне, купленной полгода тому назад.

В Хеллаэне легально существовали рынки рабов, которых, как правило, привозили из других миров — тайно похищая либо открыто захватывая и обращая в рабство в ходе военной экспансии. Хотя всем рабам, психологически способным взбунтоваться, промывали мозги с помощью псионических заклятий ещё в лагерях временного содержания, Варлег опасался приобретать живую собственность, бывшую некогда свободным человеком. Несмотря на глубокую гипнообработку, известны случаи, когда подчиняющие заклинания по тем или иным причинам давали сбой, и раб убегал либо нападал на своего хозяина. Варлег, очевидно, имел какие–то особые сексуальные пристрастия, поскольку в неизбежности нападении, буде его рабыня вдруг выйдет из–под контроля, он был уверен на сто процентов. Как человек осторожный и любящий комфорт, Варлег не стал экономить и обратился не к работорговцам, а в компанию, занимавшуюся выращиванием искусственных людей. Клон, за несколько дней развившись в капсуле от состояния зародыша до взрослого человека, с самого начала программировался для той роли, которую ему предстояло сыграть, и никакими лишними воспоминаниями, могущими всплыть в самый неподходящий момент, обременен не был. Варлег был сторонником безопасного секса.

Дэвид стоически пережил это дежурство, хотя за четыре часа Варлег своей болтовней утомил его необыкновенно. Когда они уже возвращались, сдав пост Язанне и Юдди, в посветлевшем небе Диких Пустошей Дэвид углядел черную точку, двигавшуюся с восточной стороны. Это мог быть как шемгас Мерклона, так и вольная тварюга, углядевшая потенциальную добычу. В последнем случае Дэвид предпочел бы находиться поближе к каравану — иметь дело с неприрученным шемгасом, вылетевшим на охоту, ему совершенно не улыбалось. Он подстегнул гулейба, Варлег последовал его примеру — и меньше чем за минуту ящерицы–бегуны доставили их к остальным.

Тревога оказалась ложной. Спустя ещё несколько минут шемгас Мерклона опустился на землю в голове каравана. Поскольку до следующей смены Дэвиду делать было нечего, он решил пообедать, а после — пообщаться с кем–нибудь из более опытных колдунов и, возможно, немного поучиться. Но землянин даже не успел отвести гулейба на платформу. Бразгоры начали останавливаться — один за другим. Вполголоса выругавшись — опять что–то не так! — Дэвид направил гулейба к первому бразгору. Так же поступали и другие колдуны и караванщики, не занятые в данный момент никакими делами. Похоже, Мерклон принес дурные вести.

Мерклон, сгорбившись, устало сидел в седле на спине летающего ящера. Шемгас тяжело дышал, беспокойно двигая уродливой головой из стороны в сторону. На земле, в окружении своих подручных, стоял Джейназ из Шегга — богато одетый, черноволосый, но уже начинающий седеть, грузный мужчина лет пятидесяти. Безутешного горя на его лице написано не было, но и счастьем оно не светилось.

— Что случилось? — спросил Дэвид, переводя взгляд с хозяина каравана на начальника охраны. Ему не ответили. Мерклон снял шлем–полумаску, подставив лицо, разгоряченное стремительным полетом сквозь небеса Диких Пустошей, сухому соленому ветру. Когда подтянулись прочие охранники и торговцы, желавшие узнать, что произошло, он наконец объявил во всеуслышание то, что после приземления сообщил Джейназу:

— Кьюты. Целая армия с той стороны перевала.

Повисло напряженное молчание. Потом стали оглядываться на Арквиста, ещё недавно утверждавшего, что пространство за Тагитским кряжем свободно от нечисти. Кто–то вполголоса цедил ругательства — если бы Мерклон не решил перестраховаться, то они, взойдя на перевал, вполне могли бы там и остаться. Ясновидец был изумлен и растерян больше всех. До сего момента способности никогда его не подводили.

Озлобленные голоса становились все громче. Одни требовали лишить Арквиста жалованья, другие — прогнать прочь. Последнее, здесь, в центре Пустошей, означало верную смерть.