Счастливчик Ген (Игра) - Геннадий Ищенко

— Завтра еще до рассвета я уезжаю.

Конечно, Лана, как я и ожидал, заплакала. Алина оказалась покрепче, но и она покусывала губы, чтобы не разреветься.

— Мне что, тоже с вами поплакать? — спросил я. — Что же это вы меня заранее хороните?

— Не смей так говорить! — вскинулась Алина. — Это просто печаль от разлуки, а не то, о чем ты сейчас сказал! Пойдем в спальню, до обеда еще достаточно времени. Я хочу просто с тобой полежать, просто обнять и лежать, и ничего больше.

— А я? — сквозь слезы выкрикнула младшая.

— И ты тоже, — согласилась Алина. — Куда же мы без тебя?

Они коллективными усилиями освободили меня от одежды, сбросили свои халатики, под которыми ничего не было, и полезли обниматься. Конечно, долго я такого выдержать не смог и "просто лежанием" дело не ограничилось.

— Я хочу тебе сказать, — сказала старшая, когда мы успокоились. — Я еще не совсем уверена, но, кажется, у нас будет ребенок. Так что ты обязательно возвращайся. Это очень плохо, если у ребенка нет отца. Не надо меня так целовать, а то я опять заведусь, и мы опоздаем на обед. У нас еще впереди целый вечер, успеешь нам доказать свою любовь!

После обеда нас навестил Маркус.

— Вот приехал с последним визитом, — сказал он мне. — Завтра увидится не придется. Ты должен быть со своим конем за пару свечей до рассвета на южных воротах. Караван придет туда же по трем улицам, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. На воротах стоят сочувствующие ордену люди, так что о том, когда и через какие ворота вы покинули город и в каком составе, никто посторонний знать не будет. Я привез с собой трех телохранителей для твоей семьи. Надо дать команду, чтобы их пропустили. Это лучшие, каждый из них стоит троих гвардейцев, а с учетом того, чем мы их снабдили, еще больше. Поселишь их где-нибудь поблизости, и они будут постоянно по одному дежурить в коридоре у дверей.

— Пойдем, — сказал я. — Я тебя провожу и заберу твоих людей. А заодно дам команду конюхам, когда надо оседлать Зверя. А братьев я поселю в помещении для слуг. Мой слуга пока не нужен, а служанка поболтается в коридоре, твоим парням не так скучно будет.

Я сделал все дела и послал своего слугу на кухню.

— Заберешь на кухне ужин и мясо для Защитника и оставишь в большой гостиной. Потом до моего приезда здесь ты не нужен, о чем и предупреди кастеляна, он тебе работу найдет.

— Сейчас слуга принесет ужин, — сказал я девушкам. — Поедим сами и накормим ларшу. А потом идем в спальню и делайте со мной, что хотите!

— Больше всего я хочу тебя никуда не пускать! — сказала Алина. — А все остальное… Как ты там говорил свою поговорку? Перед смертью не надышишься, кажется? Так и мне тебя всегда будет мало, как и Лане. Так что не будем мы тебя гонять, тебе еще перед дорогой надо выспаться, а вставать рано.

Я проснулся раньше того времени, которое для себя наметил, осторожно слез с кровати, не разбудив спящих жен, и быстро собрался в дорогу. Съев остатки вчерашнего ужина, я надел плащ, захватил собранную дорожную сумку и вышел в коридор, заперев дверь своим ключом.

— Отдашь моим женам, как проснутся, — приказал я дежурившему брату, передавая ему ключ. — И удачи вам.

— И вам удачи, мастер! — ответил он, уважительно поклонившись. — Мы их сбережем.

До ворот я хотел добраться один, но старший наряда гвардейцев не позволил.

— Приказ короля, милорд, — сказал он мне, давая знак двоим своим подчиненным следовать за мной. — Не велено отпускать вас одного без сопровождения.

Я, в общем, ничего против не имел и проехался до ворот в их компании. Там меня уже ждали трое братьев с заводными лошадьми. Увидев, что я не один, гвардейцы попрощались и отправились обратно. Нам пришлось подождать, пока прибудут остальные братья и грузовые лошади, после чего стражники открыли ворота, и мы выехали на тракт. Шагах в десяти от ворот брусчатка заканчивалась, и начиналось то, что здесь называли дорогой. Ноги лошадей по щетки ушли в липкую холодную грязь. Под начавшим светлеть небом, с которого сыпалась морось, они побрели по тракту, с усилием выдергивая ноги из грязи, наверняка проклиная двуногих недоумков, обрекших их на такую муку неизвестно за что. Так мы ехали часа три, после чего все поменяли лошадей. Я тоже сменил Зверя на черную без единого пятна кобылу, и взяв своего жеребца на длинный повод. Так мы пересаживались еще два раза, пока не добрались до большого одноэтажного постоялого двора. Чистить и заводить лошадей в конюшню пришлось самим, так как хозяин на сезон дождей отпустил конюха домой в расположенную неподалеку деревню. Братья хотели избавить меня от этой работы, но Зверя я все-таки почистил и покормил сам, оставив им заводную лошадь. Слава богу, что повар был на месте, и через пару часов нас накормили горячей кашей с мясом и определили по комнатам. Для помывки условий не было, поэтому каждый почистился, как мог. За сегодняшний день мы проехали немногим более шестидесяти лиг. До заката было еще немало времени, но лошади устали, и дотемна мы не успели бы добраться до следующего постоялого двора. Поэтому решили двинуться в путь лишь только рассветет и договорились с хозяином о раннем завтраке.

На следующий день все повторилось с той только разницей, что мы сделали на одну пересадку больше, пропустили один постоялый двор и остановились во втором, пройдя за день лиг восемьдесят.

— Завтра местность начнет повышаться, — сказал мне Мишан. — До обеда еще будет грязь, а потом дорога станет гораздо лучше, так что после ночевки дня за три достигнем гор. А потом еще день добираться до пещер. Там уже трактиров не будет, но в горах холодней и дожди редки, можно спокойно ночевать в палатке.

— А когда будет Тарск?

— Так завтра и будет. Мы как раз в одном из его постоялых дворов и остановимся. До гор это вообще единственный город на нашем пути, да и в горах будет не город, а, скорее, поселок горняков.

Так все и оказалось. Помучившись еще несколько часов, мы выехали на более сухой участок дороги. Лошади сразу пошли быстрее, и до темноты мы уже миновали городские ворота Тарска и въехали в один из его постоялых дворов. Здесь уже были постояльцы и помимо нас, но мест хватило. Утром после завтрака несколько братьев сходили на местный рынок и докупили продовольствие и овес для лошадей. Загрузив купленное на своих животных, мы выехали из города и двинулись дальше. На следующий день на ночевке случилось небольшое происшествие. В караване среди братьев была и одна сестра, причем, прехорошенькая девчонка. Братья знали ее характер, держались с ней дружески и ухаживать не пытались.

На свою беду, на нее положила глаз ночевавшая в одном с нами постоялом дворе подвыпившая компания возчиков, которые везли в Тарск слитки железа. Они как раз сидели в трапезной и ели традиционную кашу с мясом, обильно запивая еду брагой, когда мы в сопровождении хозяина заселялись в свои комнаты.

— Смотри, какая птичка! — указал рукой на Лашу, идущую следом за мной с сумками в руках, один из возчиков и, повысив голос, окликнул девушку. — Краля, ты не согреешь кровать одинокого, но щедрого мужчины?

— Подержи, Крон, — Лаша сунула в руки идущего за ней брата свои сумки. — Эти придурки слишком накачались брагой и по-хорошему не уймутся. Разрешите, мастер?

— Помощи не надо? — спросил я, ставя вещи на пол у лестницы на второй этаж, чтобы смотреть представление с комфортом.

— Пока нет, думаю, что вообще справлюсь сама.

Она повернулась и направилась к возчикам, улыбаясь здоровому мужику, который с предвкушающей ухмылкой начал выбираться из-за стола. Первый удар хрупкой девушки заставил его согнуться пополам, при этом он со всего размаха стукнулся мордой об стол и изверг содержимое желудка в тарелки сотрапезников. Вторым ударом его вынесло из-за стола вместе с табуретом. Несколько секунд до пьяниц доходило, что же, собственно, произошло, пострадавший при этом ворочался на полу, силясь вдохнуть воздух. Лаша была одним из лучших мастеров рукопашного боя ордена и отличалась крайне независимым характером. При этом она не терпела выпивох, а если те еще покушались на ее честь…

Возчики вскочили из-за стола, при этом двое вытащили из-за пояса кинжалы, а третий ухватил кнут.

Лаша, которая успела отойти шагов на пять, повернулась к ним и, смерив мужиков безразличным взглядом, спокойно сказала:

— Еще один шаг, и я оторву вам яйца. Незачем вам плодить таких же ублюдков, как вы сами. А тем, кто хватается за оружие, вдобавок переломаю кости.

Девушка резким ударом руки по столешнице соседнего стола отломила кусок доски сантиметров в пять толщиной, бросила для хозяина пару серебряных монет на починку и пошла к вещам, провожаемая оторопевшими, начинающими приходить в себя возчиками. Когда пьяный угар чуть отступил, они сразу увидели ухмыляющихся братьев и поняли, что мы одна компания. Желание заступаться за пострадавшего приятеля сразу прошло. Более того, они и его удержали, что-то объясняя на ухо и показывая на нас руками.