Душегубы - Леонид Влодавец

Первое, что сделали эти ребята, - установили на входе в подвал, прочную стальную дверь с одним сейфовым замком и одним электронным, а вечером, уходя с работы, неизменно опечатывали ее. Другим бы Фрол объяснил, что так вести себя на чужой территории недопустимо, но этих предпочел не задевать. Однако от незнания ситуации все время чувствовал беспокойство. Хрен его знает, чьи эти мужики и чего они монтируют. Конечно, это мог быть всего лишь самогонный аппарат полупромышленного типа, которым Степа решил дополнить оснащение здешнего комбината, но тогда степень секретности была слишком уж высокая. Но мужики могли смонтировать и какое-нибудь оборудование для кустарного производства взрывчатки. Перспектива взлететь на воздух Фрола, в общем, не пугала, но вот загреметь под фанфары раньше времени он не хотел. Потому что по всем подразделениям "лутохинского объекта" у него было составлено "тревожное расписание" (на бумагу, правда, его никто не заносил), а по подвалу такого расписания не было. "Тревожное расписание" определяло, как действовать в случае внезапного наезда РУОПа, УЭПа и прочих контор. То есть что прятать, что оставлять, что подменять и как отвечать на вопросы. Например, даже обнаружив спирт в цистерне, ментам надо было еще доказать, что его привезли сюда именно для розлива в бутылки, а не для стерилизации оборудования. Хотя, при хорошей дружбе с Рындиным и Иванцовым, а также зная, насколько зависит от них Теплов со своим УВД, Фрол такого наезда не очень опасался, все же было неприятно знать, что на территории "объекта" есть помещение, в которое он, по официальной должности начальник охраны АО "Белая куропатка", не имеет доступа. Любой мент наверняка не поверит, будто Фрол не знает, кто там и что там. А потому, если вдруг Рындину или, скажем, Иванцову захочется его, Фрола, за что-то посадить, в этом помещении может оказаться, к примеру, узел связи чеченских боевиков-террористов, склад ракет "стингер" или ядерная боеголовка. И Степа, кстати сказать, наверняка был бы очень рад, если б его новый "партнер" и старый "друг-соперник" спалился бы на такой подставке.

Поэтому после того, как Степа обуглился в сожженном джипе, а бразды правления по решению народных масс были переданы Фролу, пришлось ставить вопрос о допуске Фролова Валентина Сергеевича к секретам подвала. В том числе и перед Чудо-юдом.

И вот сегодня, кажется, этот день настал. Утром из Москвы прилетела Зинаида и сказала, что после обеда надо будет съездить в Лутохино. Вместе с ней из первопрестольной прибыл еще один гражданин, некий молодой, среднего роста, плохо стриженный и не гладко выбритый мужичок, одетый в серую засаленную куртку и неновую солдатскую ушанку. Джинсы и нечищеные ботинки Зарайского производства со стоптанными каблуками не позволяли отнести этого господина к слоям зажиточным и преуспевающим. Потому Фрол принял его за научного гения, приглашенного Зинаидой для консультаций.

Сама мадам Баринова никаких комментариев по поводу появления обтрюханного гражданина не сделала. Единственно, что не понравилось Фролу, так это сумка, висевшая через плечо у ее спутника. Она подозрительно напоминала репортерский кофр среднего размера. Правда, товарищ, которого Зинаида называла Василь Василичем, на представителя прессы не походил. Слишком уж был рассеян, молчалив и никаких вопросов не задавал. Когда ехали от аэропорта, Василий Васильевич пребывал в полнейшей прострации. Было такое впечатление, что телом он присутствует в джипе, а душа осталась либо в Москве, либо еще где-то подальше.

Поскольку этот самый Вась-Вась (Фрол сам придумал эту кликуху для нового знакомца, но вслух не произнес) не делал никаких попыток заняться фотосъемкой на территории "оптовой базы" и благополучно удалился с Зинаидой за ворота лаборатории, у начальника охраны на сердце полегчало.

Но потом выяснилось, что Вась-Вась поедет в Лутохино. А когда садился с Зинаидой в "гранд-чероки", опять же взял с собой кофр. Кроме того, Вась-Вась надел на голову наушники и как будто слушал плейер, лежавший во внутреннем кармане куртки. Но хрен его знает, что у него там? Может, рация или что-то звукозаписывающее?

Фрол мучился всю дорогу: стоит ли справляться у Зинаиды насчет Вась-Вася и его кофра? И когда джип, пыхтя, уже лез в гору, Фрол дипломатично предупредил:

- У нас там, на заводе, фотографировать не принято.

- А мы и не будем, - ответила Зинаида. - Ваши тайны нас не интересуют, а свои мы сами знаем.

- Но фотоаппарат придется сдать. Для порядка.

- Это не фотоаппарат, - неожиданно проснулся Вась-Вась. - Это другое оборудование.

- Видео? - предположил Фрол.

- Не суть важно, - строго сказала Зинаида. - Не волнуйтесь, вашей безопасности оно не угрожает. Наоборот, при необходимости может помочь ее обеспечить.

Кофр был такой, что в него мог поместиться пистолет или даже складной автомат. Фрол подумал, что ежели такие предметы там находятся, то пусть там и лежат. Незаметно их из сумки не вытащишь, а начнешь вытаскивать на виду можешь не успеть. На супермена Вась-Вась никак не походил.

Итак, при въезде на территорию завода кофр изымать не стали.

Доехали прямо до стальных дверей подвала. Там, внутри, нес охрану плечистый дядя с нашивкой "ЦТМО". Дверь он открыл только после того, как убедился в том, что Зинаида пришла сюда без принуждения. Ее он пропустил первой, следом прошел, кивнув, как старому знакомому, Вась-Вась, а Фрол проследовал лишь в последнюю очередь. Ощупывать и охлопывать страж не стал, ограничился суровым взглядом.

По гулкой, сваренной из стальных уголков и швеллеров лестнице от дверей спустились в подвал, где Зинаиду встретила вся бригада, занимавшаяся монтажом установки. Почти так, как на командном пункте встречают командующего. Фрол, как бывший военный, немало таких встреч повидал воочию. Чуть ли не в пояс кланялись. И Вась-Вася называли уважительно - "товарищ Лопухин". Хотя по внешности он этого не очень заслуживал.

Поначалу прошли в небольшую комнатку, где был пульт управления с компьютерами и приборными панелями. Очень компактный и удобный, как показалось на непросвещенный взгляд Фрола. Потом отправились на склад сырья, где в двойных наглухо запаянных полиэтиленовых пакетах лежало нечто зеленовато-серое, даже с небольшим коричневатым оттенком. Явно какое-то растительное сырье. На другом стеллаже находились такие же пакеты, но с какими-то желтыми гранулами.

Никаких особых расспросов и разговоров не вели. Зинаида и Лопухин просто кивали головами - мол, все нормально, молодцы, иного от вас, дорогие товарищи, и не ожидали. А бригадир наладчиков особых комментариев не давал, поскольку Баринова и Вась-Вась понимали в этой технологии побольше ихнего, а Фролу знать слишком много не полагалось по штату.

Сама она, эта установка, особого впечатления не произвела. Ясно, что самоделка российского производства. Не то самовар, не то атомный реактор. Какие-то помеченные номерами емкости, трубки из нержавеющей стали и пластмассы, автоматизированные вентили, провода. Управляли ею с пульта, из-за бетонной стены с двумя герметическими стальными дверями. Собственно, это была не одна установка, а две одинаковые, только одна потребляла в качестве сырья зеленовато-серую "травку", а вторая - желтые гранулы. Краткие пояснения о том, как работают установки, были сделаны специально для Фрола.

Выяснилось, что прямо со стеллажа пакеты с сырьем при помощи манипулятора перегружаются в исходную емкость. Она наглухо герметизируется, после чего пакет автоматически вскрывается, а сырье смывается дистиллированной водой. Показали колонки с ионообменными смолами, через которые эта самая вода циркулирует, и еще какие-то очистные устройства с активированным углем. Оказалось, что вода в установке используется практически одна и та же, только раз в месяц надо менять начинку фильтров.

После смыва сырье попадало вместе с водой в емкость номер два, где его подвергали эмульгированию. Как это делалось - Фролу объяснять не стали. Ясно только, что эмульсия поступала в основной реактор и там подвергалась всяким преобразованиям. Каким именно - Фрол и сам спрашивать не стал. Дальше был еще цикл очистки и кондиционирования. На выходе получалась желтоватая жидкость, которую автоматический дозатор разливал в маленькие ампулы объемом по одному миллилитру. Ампулы аккуратненько запечатывались в целлофановые обоймы по восемь штук в каждую, а затем упаковывались в картонную коробку по десять обойм кряду. На коробках той установки, которая пользовалась зеленоватым сырьем, виднелась маркировка "Z-8", а коробки, выпускавшиеся установкой, где сырьем служили желтоватые гранулы, маркировались цифрами "331". Правда, работали установки не очень быстро. Каждая выдавала на-гора примерно четыре коробки в час.

- Работайте, товарищи! - сказала Зинаида тоном первого секретаря райкома. После чего стало ясно, что "экскурсия" закончена.