Ожерелье королевы - Тереза Эджертон

Прогуливаясь по комнате, Лили кожей почувствовала вибрацию. Это силовые течения, привлеченные за те долгие столетия, что гоблинский артефакт находился здесь. А теперь, когда Машины Хаоса уже не было, эффект постепенно рассеется, потому что магнетические лучи будут притянуты в новое место, но пока что они все еще оставались очень сильны, по крайней мере для такого чувствительного к ним человека, как Лили.

— Сфера Маунтфалькона, — сказал король, открывая один из шкафов и доставая маленький золотой глобус размером с яблоко. Небольшие драгоценные камушки поблескивали на полюсах и вдоль экватора.

И хотя Лили знала, что Сфера Маунтфалькона — это только приманка, ей сейчас трудно было в это поверить. Считая, что ее интерес искренен, Родарик вынул глобус из шкафа и открыл его, показывая сложный часовой механизм внутри. Наблюдая, как крутятся маленькие колесики и как движутся все остальные причудливые детали, Лили задумалась о том, как умело это все сделано, — такая жалость, что это совершенно бесполезная вещь.

На той же полке, где стояла Сфера, была пустая подушечка. Когда Лили нагнулась, чтобы внимательно ее рассмотреть, она особенно сильно ощутила вибрацию.

— А что было здесь?

— Ничего особенного, — пожимая плечами, ответил Родарик. Только потому, что Лили знала правду и внимательно наблюдала за королем, она заметила, как напряглись мускулы, опровергая это легкомысленный ответ. — Небольшая, украшенная камнями модель Солнечной системы.

Так вот оно — то самое место, где еще недавно находилась Машина Хаоса. Магнетические силы, казалось, сплелись вокруг Лили в небольшую грозу.

Сосредоточив всю свою волю, она одним дыханием вытолкнула весь воздух из легких. Краски начали тускнеть, стены все быстрее надвигались на нее. Колени подогнулись, она услышала, как король зовет ее по имени, почувствовала, как он подхватывает ее за талию.

Потом мир погрузился во тьму, и Лили безвольно повисла на руках Родарика.

Когда Лили пришла в себя, она сидела на низкой мраморной скамеечке в коридоре у входа в сокровищницу. Король стоял на коленях около нее и энергично растирал ей запястья, а стражники сгрудились над ними.

Когда ее глаза распахнулись, Родарик громко вздохнул с облегчением. Он обернулся к стражникам и жестом отпустил их.

— Ради бога, пусть один из вас сейчас же приведет капитана Блэкхарта.

Тот, что был повыше ростом, отдал честь и поспешил к выходу, второй вернулся на пост у двери в Сокровищницу, оставив Лили наедине с королем в другом конце коридора.

— Прошу прощения. Не могу понять, как со мной могла случиться подобная глупость…

— Вам не за что извиняться, — сказал Родарик, беря ее за запястье и поглаживая его более мягко. — Это я должен извиниться. Комнату необходимо проветрить. Ни в коем случае не стоило приводить вас туда.

Лили виновато покраснела. Ее обморок был самым настоящим, но причиной его послужил не спертый воздух. Она презирала подобные штучки и ненавидела женские слабости, которые ей пришлось изобразить, но это было необходимо, чтобы добиться пусть короткого, но близкого контакта с королем. В последнее мгновение перед тем как совсем потерять сознание, когда она оказалась в его объятьях в сердце магнетической бури, некая искра проскочила между ними, и, в отличие от него, она это заметила.

Образы заполонили ее сознание: Машина Хаоса и ее тонкий внутренний механизм, головокружительно сложные лабиринты шахт Маунтфалькона. В тот момент это все было перепутано, в одно-единственное мгновение она получила очень много информации, и ей еще предстояло все это припомнить, мысленно рассортировать, когда у нее будет время заняться этим в уединении. Но Лили знала, что, когда она это проделает, она будет знать гоблинский механизм так же хорошо, как знает его сам Родарик. Более того, она теперь была настроена на ту самую вибрацию, которая укажет ей присутствие Машины Хаоса — если ей когда-либо случится подойти к ней достаточно близко.

— Мне уже значительно лучше.

Она попыталась встать на ноги, но не смогла — Родарик мягко удерживал ее на месте.

— Вы останетесь здесь, пока я вам не скажу, — настаивал он. — Я вижу, к вам вернулся ваш обычный очаровательный цвет лица, и это неплохой знак, но пока…

Он замолчал, сзади него по коридору раздались знакомые стремительные шаги. Когда Родарик повернулся, Лили подняла глаза одновременно с ним и увидела приближающегося Вилрована — нельзя сказать, чтобы он обрадовался, застав свою жену чуть ли не лежащей в объятиях короля.

— Вилрован, — спокойно сказал король, — вы пришли вовремя. Лили было несколько нехорошо. Мне кажется, вам лучше отвести ее домой.

Вилрован яростно на них обоих воззрился. Его ноздри раздувались, а губы сжались в тоненькую линию. Он проговорил сквозь зубы, почти не раскрывая рта:

— Вы правы, Ваше Величество. Мне давно пора отвести жену домой.

31

Лорд Полифант развлекал гостей, когда Люциус Гилиан ворвался в гостиную посла так неожиданно, как будто его туда внесло пушечным выстрелом.

На улице стоял снежный зимний вечер. А здесь лорд Полифант и его гости собрались в комнате с двумя большими каминами и баловали себя (зимой ведь так хочется остренького) икрой, яйцами ржанки и шампанским. Но разговоры уже начали стихать, люди, извинившись, расходились, как вдруг стремительное появление Люциуса вновь зажгло искру интереса.

Лорд Полифант медленно поднялся с кресла у одного из каминов, улыбаясь своей сладкой фальшивой улыбкой.

— Господин Гилиан, какое счастье видеть вас. Я надеюсь, вы знакомы с…— Он повернулся и начал указывать рукой на джентльменов, столпившихся вокруг негою — Лорд Каттс, лорд Хоодж, господин Вариан Ду и, конечно же, лорд Флинкс.

Люк, ворвавшийся с такой энергией, неожиданно замер. Это было похоже, как рассказывал потом один из присутствовавших, на то, как замерзает лед. Его спина одеревенела, челюсти сжались так плотно, что щелкнули зубы, обычно выразительные темные глаза стали вдруг холодными и твердыми как камень. Казалось, сейчас что-то разобьется, сейчас по этой холодной глыбе так же медленно и напряженно поползет трещинка. Люк едва поклонился в сторону лорда Флинкса.

— Не думаю, что я имел… удовольствие.

Племянник короля был совсем не похож на того человека, каким его рисовали слухи. В этом безвкусно и кричаще одетом сборище, среди невероятных париков, бесконечных фалд, необъятных кринолинов и каблуков-шпилек, он был одет скромно и сдержанно, как священник-пантеист. Человек средних лет со светлыми, ненапудренными и аккуратно собранными в пучок на затылке волосами, он излучал дух аристократической утонченности, совсем не соответствующей его чудовищной репутации.