Пробужденный (ЛП) - Коллин Хоук

- Лили под моей опекой, - сказал Амон. – Я решаю, сколько можно рисковать. Она

вернется в Нью-Йорк, разговор окончен.

- Окончен? – сказал Ахмос, когда вошел в комнату, натягивая через голову плотно

облегающую футболку с надписью: «Я люблю Египет».

Я не успела подавить смешок, все братья взглянули на меня, и я притихла, ожидая

ответ Амона.

- Я сказал Астену, что хочу отправить Лили домой, - сказал Амон.

Ахмос вздохнул.

- Ты знаешь, что заскоки сейчас помешают.

- Плевать. Я не буду рисковать ее жизнью.

- Разве она сама не может оценить риск? – продолжил Ахмос.

- Мы не можем использовать ее. Лили уезжает.

Присоединился Астен.

- Брат, мы не хотим ей вреда. Наоборот, мы тоже хотим защитить ее от угроз из

нашего мира. Но если так надо…

Разозлившись, Амон процедил:

- Так надо? Мы служили богам тысячелетиями, жертвовали собой раз за разом!

Может, увидев наш провал, они сами сделают свою работу хоть раз. Я, например, отказываюсь рисковать невинной смертной девушкой, только чтобы и дальше отдыхали

те, что давно молчат.

- Боги нас благословили, - начал Ахмос.

- Они нас прокляли! – парировал Амон. – Надругались над нами. Выпил всю кровь. А

зачем? Чтобы остановить проблему, что они сами допустили. Почему мы должны

продолжать быть их космическими хранителями врат?

Я прикусила губу. Видимо, то, что рассказал доктор Хассан мне о богах,

защитивших братьев от Сетха, было не всей информацией. Глаз показал ему многое. Я

чувствовала вспышку зависти, ведь я этого знать не могла.

Как хорошо было бы узнавать сразу ответы на все вопросы. Я взглянула на доктора

Хассана, что легонько покачал головой. Похоже, он не хотел делиться с ними

информацией. Я решила подождать и спросить его об этом позже, когда разберусь с

братьями.

- Братья, - продолжал Амон, - мы согласились на эту сделку и служим нашим

предкам, но они давно не были в загробной жизни. Мы защищаем мир, но мир боится нас, что еще хуже, миру плевать на нас. Мы существуем, но не живем. Мы исполняем долг, но

не радуемся из-за этого, по крайней мере, я. И я не могу украсть прекрасную возможность

жить, быть смертной и свободной у Лили. Она заслуживает большего. Я не могу забрать у

нее то, что забрали у нас.

Воцарилась тишина, Ахмос, наконец, добрался до брата и положил руку на плечо

Амона.

- Хорошо. Мы уважаем твое решение.

- Но… - начал Астен, но замолчал, когда Амон поднял голову. Астен пробормотал

недовольно. – Мы уважаем твое решение.

- Хорошо, - ответил Амон, поднимаясь. – Давайте закончим с этим, доктор Хассан? –

Озахар быстро встал и приблизился к Амону, который положил ладонь на плечо визиря. –

Отвезите нас в аэропорт.

- Да, господин, - и в этот раз Амон не сопротивлялся титулу.

В пару мгновений мы с доктором Хасаном собрали свои жалкие пожитки, и еще до

рассвета мы были в такси, направляясь в аэропорт. Когда мы прибыли, доктор Хассан

купил билеты трем братьям на автобус к пирамидам в Гизу. Он сказал, что присоединится

к ним, как только сможет.

Астен и Ахмос крепко обняли меня на прощание, желая хорошей жизни. Амон

только обхватил меня рукой за плечи и запечатлел братский поцелуй на щеке.

- Прощай, Лили, - сказал он сухо.

- И это все, что ты скажешь? – фыркнула я, превозмогая боль от того, что больше его

никогда не увижу.

Он не понял мое замечание, а, может, сделал вид.

- Я постараюсь, чтобы твоя помощь не понадобилась.

Я кивнула без слов, и до того, как я придумала еще одну причину для него остаться, он шагнул в автобус. Ахмос и Астен помахали из окна, но Амон, стоявший за ними, смотрел вперед с нечитаемым выражением на лице. Я ничего не чувствовала через нашу

связь, понимая, что он мог уже отвергнуть нашу связь так же, как легко вычеркнул меня

из своей жизни.

Дыхание дрожало, я повернулась к доктору Хассану, когда автобус завернул на угол

и слился с потоком машин.

- Что ж, видимо, для начала мне нужно позвонить родителям.

- В этом нет нужды.

- Нет? – я спросила, растерявшись. – Но они должны знать, что я в порядке и

отослать мне документы, чтобы я смогла улететь отсюда.

- Да, да. Мы позвоним им, но не сегодня.

- Почему нет?

Его глаза сияли, когда он отвечал:

- Потому что вы еще не возвращаетесь домой, Лиллиана Янг. Вы едете со мной, -

оглянувшись кругом, он прочитал табличку над головами. – Да, нам сюда.

Он быстро пробирался сквозь толпу людей, направляясь к продавцу билетов.

- Куда мы едем? – спросила я, когда он закончил разговор с продавцом на родном

языке.

- К пирамидам.

- Что?

Остановившись на мгновение, Озахар объяснил:

- Хотя Амон настаивал, что в вашем присутствии нет необходимости, мы с Астеном

считаем, что судьба Египта, нет, мира, может быть и в ваших руках. Я только хочу у вас

спросить, чем вы пожертвуете, чтобы помочь Амону выжить?

В мире было так мало людей, ради которых я могла чем-то жертвовать.

А я рисовала раньше, как влюбленные смотрят и видят только друг друга. Это было

понятно по их глазам. Эти люди могли умереть друг за друга. Они лучше страдали бы

сами, чем смотрели, как их любимые испытывают боль.

Такие глубокие эмоции в моей жизни отсутствовали. Кроме моей бабушки, я не

верила, что за меня хоть кто-то, кого я люблю, умрет. И потому я больше всего хотела

этой связи с другим человеком.

И, встретив Амона, я думала, что нашла такого человека. Он был тем, кто понимал, что значит жертвовать чем-то ради других. И теперь я была уверена, что он был моим

типом мужчин. И дело было не в цвете глаз, росте или мускулах. Все дело было в таком

неуловимом качестве, которое так сложно было заметить. Я хотела, чтобы меня кто-то

любил так сильно, чтобы хотел умереть ради меня.

Я верила, что Амон был таким человеком. Он жертвовал собой ради всего Египта, в

любом случае. И хотя он отвернулся от меня, я была уверена, что за мою безопасность он

пожертвует всем. Ведь именно чувство долго заставляло его сохранять дистанцию.

Наверное, он хотел умереть, чтобы его служба ради небесной церемонии закончилась.

Или он не был так заинтересован мной, как я – им.

Тем не менее, я решила, что даже если чувства мои к Амону были безответными, он

заслуживал моей поддержки. Он стоил любви, и если я хотела, чтобы на меня обратил