Львы и Драконы - Виктор Исьемини

Маултонская кухарка время от времени являлась к городской стене и принималась дразнить горожанок, рассказывая, как сыто и приятно ей живется у орков. Толстуху неизменно сопровождали несколько нелюдей, глядящих на нее с нескрываемым обожанием. Должно быть, рассказы кухарки, а также бравый вид орков произвели впечатление — как-то ночью несколько женщин (все, как на подбор, не первой молодости и не блистающие красотой) сбросили со стены веревку и спустились наружу. Стража наверняка знала о побеге и молчаливо попустительствовала предательницам — все-таки меньше ртов в городе. На следующий день беглянки явились к стене и принялись, вторя маултонской тетке хвастать своим новым завидным положением. Ночью побег повторился. Что ж, горожане избавлялись таким образом хотя бы от нескольких бесполезных едоков, а Ингви только ухмылялся, он приобрел в глазах орков еще один аргумент для оправдания этого похода.

Демон рассылал конные разъезды, но окрестности были пустынны. Кто не укрылся за городскими стенами, бежали без оглядки. День шел за днем, Алекиан не появлялся — и Ингви грустил так же, как и горожане. Они рассчитывали, что император снимет с них осаду, но и демон-то затеял поход только ради того, чтобы вернуть имперскую армию, отвратить беду о Гевы. Вот уже орки доставили какие-то неясные слухи о большой битве между гевцами о армией Алекиана… Купцы, возвращавшиеся через Ленот, рассказывали невнятно, а разузнать поточней было неоткуда.

И вот наконец дозорные привезли новость — армия под имперскими орлами движется к Гонзору! О силе этого войска разведчики ничего не могли сказать, они отступили, едва завидя имперские разъезды. Но двигались имперцы осторожно, к тому же их сдерживали начавшиеся дожди, дорога раскисла.

Ингви отправил сэра Ирвеля в Гонзор с сообщением: он намерен вступить в переговоры с Алекианом, и отправляет навстречу императору послов. Скорей всего дело удастся уладить миром, если император даст достойное удовлетворение оскорбленной Альде… так что гонзорцам лучше сидеть тихонько и не чинить дерзкими вылазками новых препятствий мирному завершению переговоров. Гонзорцы поняли так, что сам демон предполагает отправиться навстречу имперской армии, а те фигурки в шлемах с крылышками, что мелькают за стенами — все фальшивые… но береженого и Гилфинг бережет! Незачем, в самом деле, подавать альдийцу новые поводы для обиды. Раз явился Алекиан с войском, пусть он и расхлебывает им же заваренную кашу. Для них, гонзорцев, чем раньше уберутся нелюди — тем лучше. Пусть уж монархи решают дело миром…

Остатки гевского войска собрались на другой день после битвы у замка Анрак. Пришли уцелевшие некроманты, пришли наемники (эти как раз понесли относительно небольшие потери), подоспели союзники из Дрига и Андруха — они бы удрали скорее прочь, но находились в чужой стране и сочли, что лучше снова присоединиться к Гезнуру.

Снова пошел дождь, предводители съехались в кучку, чтобы посовещаться.

— Каков наш дальнейший план? — осведомился Бельвар Андрухский. — Что станем делать? Отступим? Разделимся и станем гарнизонами в городах и замках?

— Мы готовы продолжать войну, — подал голос Порпиль Рыжий, капитан наемников, выбранный соратниками делегатом от капитанов вольных отрядов.

Наемник был в прекрасном расположении духа — вчера он с парнями славно подрался и, хоть пришлось отступить перед обезумевшими имперцами, которые шли напролом, зато и потери наемников были не слишком велики. Если Алекиан не уберется, то, значит, гевские воины запрутся в городах и замках, сядут в осаду, а это — наилучшая тактика для пеших наемников. Это значит — война продолжается осенью и зимой, но солдаты проведут холодное время в тепле. Это значит — им будут по-прежнему платить половинное жалование из королевской казны. Как ни гляди — сплошные выгоды. Дворяне, которым в битве пришлось гораздо хуже, не разделяли оптимизма Порпиля. Они вчера были разбиты и бежали — немалый урон для чести! Да и сидение в осаде их не влекло так, как наемных солдат. Некромант выглядел еще более мрачным, чем всегда — от его армии мертвых осталась жалкая горстка, если он станет готовить новых зомби, то зимы не хватит, чтобы восполнить урон от вчерашней битвы. А ведь он намеревался увеличить войско! Разрушение Мира снова откладывается на неопределенный срок…

Гезнур оглядел союзников и сказал:

— Я разослал дозорных. Когда они доставят известия о том, чем занят противник, тогда и решим. Возможно, император решит для начала осадить Анрак, тогда я хочу находиться поблизости и тревожить их постоянно. Если Алекиан поведет войско вглубь страны, я хочу знать, куда он направится. Мы будем двигаться, не вступая в схватку, параллельно ему. А вас, господа, я приглашаю пока что в замок. Передохнем в тепле, и за столом продолжим…

— Нет, — перебил короля Бельвар. — Я предпочитаю находиться со своими вассалами.

— Смотрите, вон всадники! — крикнул, указывая в серую завесу дождя, оруженосец Гезнура. — По-моему, я узнаю наших дозорных!

Хлюпая по лужам и разбрызгивая грязь, подъехали латники, холодная дождевая вода стекала по облепившим доспехи плащам, из лошадиных пастей вырывался пар — по сравнению со вчерашним днем нынче похолодало. И неудивительно, зима не за горами.

Передний кавалерист неловко поклонился, обрушив крошечный водопад дождевой влаги, скопившейся в складках плаща, и доложил, не сдерживая улыбки:

— Ваше величество, господа! Имперцы бегут!

— Как же так? — заговорили хором военачальники. — Как бегут? Почему?

— Они оставили лагерь и двинулись трактом на запад! — дозорный не скрывал радости, он был рад и горд. — Часть имущества свалили в кучу, туда же повозки… видимо, хотели уничтожить то, что не смогли увезти! Подожгли, но из-за дождя огонь так и не занялся. Перепрягли лошадей, а на освободившиеся от барахла телеги, наверное, сложили раненных — и движутся прочь!

— Это славно, — вставил Порпиль. Наемник уже предвкушал грабеж покинутого лагеря.

— Дорога совсем потекла, они запрягли дополнительных лошадей! — рассказывал вернувшийся из разведки солдат. — Императора не видно, мы обогнали их и глядели с холма. Ну и вид у имперцев, ни дать ни взять — мокрые куры!

Все расхохотались, и в этом смехе было больше облегчения от пережитых волнений да тревог, чем истинного веселья. Император отступает — и, значит, они будут жить! Они, бросившие вызов непобедимой Империи, заставили врага отступать. Им удалось. Хохотали все, кроме некроманта, но тот, похоже, был просто не способен смеяться, не мог физически. Мышцы его лица не могли сложиться в улыбку, и это тоже было смешно, сейчас этим господами было смешно все — они выжили. Они хохотали, хихикали, всхлипывали, смахивая слезы и дождевые капли… Понурые лошади косились на хозяев, трясущихся в седлах и пускали струйки пара из ноздрей. Лошадям не было весело, кто бы ни победил, а им, лошадям, предстояло одно — дорога в холодной грязи…