Аукцион - Макс Каменски

изредка по делу что-то отвечая на вопросы нотариуса. Губы его при этом предательски тряслись. Руки он сжал в замок и долгое время боялся их расцепить, словно от этого зависела вся его жизнь. Когда подошло время подписывать документы, он поднял голову, обвел всех присутствующих полным отчаяния взглядом, выдохнул. Расписался. Молча встал и ушел.

Фушо же был сосредоточен и спокоен как в прошлый раз. Хотя вот ему бы стоило сейчас исполнить что-то на тему «хорошо смеется тот, кто смеется последним» или примерно так. Ведь только что контрольный пакет акций ОАО «ДоброНефтеГаз» перешел в руки господина Торгашера. Тот, правда, пока еще пребывал в застенках, и присутствовал незримо на сделке через поверенного – Фушо. Но сути ситуации это не меняло.

– Ну вот так, – сказал только на прощание месье и отправился к машине. Алексей же сначала смотрел Фушо в след, затем уже уезжающему прочь автомобилю вместе с ним. Стремительно развернувшиеся события звенели металлом где-то в уголках сознания молодого человека. Титаны, которые так падают, не Титаны. Все это просто дым.

***

Последующие дни были наполнены очередной подготовкой к экзаменам, теперь для получения статуса адвоката. Леша с головой окунулся в зачитанные до дыр темы, в очередной раз боясь, что в ответственный момент забудет что-то очень важное и обязательно провалится. Хотя настойчивая мысль, что его уже который раз проверяют и тестируют за последние годы, что даже становится несколько смешно.

В это время в Городе бурлили политические страсти, сопровождавшиеся принятием поправок в Конституцию с увековечиванием прав Главы. Гадальный вновь вывел людей на улицы, последовали столкновения с полицией. Правда, политик явно ожидал, что под его знамена выйдет куда больше людей, поэтому вел очень опасную риторику в социальных сетях, явно подпадавшую под статьи об экстремизме. Естественно, последовал арест, следом еще несколько социальных вспышек, а затем все стихло. Жена оппозицонного политика дала деру за границу, сподвижники его тоже неожиданно словили тишину и, судя по новостям, активно скупали билеты прочь из Города. Сам же Гадальный, отдыхая на нарах, продолжал писать гневные и обличающие власть статьи. Ему вторили борцы за справедливость, но правда, с дивана. Отголоски этих событий вживую продолжали еще некоторое время греметь кружками в барах. Так случилось и на встрече Леши с троицей друзей. Правда, Ваня зачем-то привел с собой Костю, с которым он тоже был дружен. Тот в свою очередь прихватил с собой парочку субтильного вида товарищей в больший очках с черными оправами, подворотами и модельными стрижками. Учитывая политические взгляды борца за все хорошее, разговор на тему законности изменения Конституции и ареста Гадального не мог не произойти. Костя, естественно, зашел радикально.

– Говоришь, нужно подниматься, да? – брови Федора грозно сдвинулись к переносице. – Идти на баррикады?

– Да, именно так, – кивнул Костя, продолжая глупо улыбаться. Он уже порядочно захмелел и, скорее всего, мало отдавал отчет весу поднятой им темы. Но Федор хотя и был пьян, чувствовал момент гораздо острее.

– Ну и с кем мне идти на них? С тобой что ли? Или с твоими дружками полупокерами? – бритая голова Федора махнула в сторону женоподобных товарищей Кости. – Да они еще подойти к цепи полицейских не успеют, уже подставят жопы, только бы их никто не трогал…

– Ну это сущая нелепость, это неправда… – залепетал Костя, но его уже никто не слышал.

– А какая правда тебе нужна? – распылялся меж тем Федор. – Какого свойства, а? Когда нормальные парни подставят головы за таких как вы пидарасов? Которые пишут, пишут, говорят, говорят, а как до настоящего дела доходит, то прячутся в песок? Вот посадили вашего Гадального. Что вы сделали, чтобы его вытащить? Написали еще тонну бесполезных сообщений? Видяшек налепили на популярных видеохостингах? Дружки с его собственной женой сбежали за границу, пока он продолжает пыхтеть в Инстаграмме. Вот, как поступили ваши великие деятели.

– Ну вот потому что подобные тебе так рассуждают, поэтому…

– Да потому что не за кого и не за кем идти на эти баррикады!

– Хотя бы ради своей семьи… – вскукарекнула в один голос свита Кости, но Федор так хлопнул рукой по столу, что тот даже зашатался.

– Своей семье я гораздо ценен свободным и живым, чем умирающим за чужие интересы, или же мотающим за то же самое срок. Это раз, – стальным голосом сказал Федя. – Во-вторых, за что бороться мне? Лично мне? У меня есть, что поесть, у меня есть работа, дом. За все хорошее, против всего плохого? А с чего вдруг с Гадальным будет все лучше? Только потому, что он так говорит? Или потому что твоим голубкам наконец позволят прилюдно мять друг другу булки? Нет, мне неинтересны эти ценности. Вы говорите про коррупцию, а с чего ей вдруг перестать быть, когда ворует абсолютно всякий, кто может добраться до бюджета? Им что, сам Владимир Васильевич карманы набивает? Только не говори мне обратного, а то, ей богу, я дам тебе в морду, – при этих словах глаза Федора сверкнули и раскрывшийся было рот Кости тут же захлопнулся. – Ну и в-третьих. Для объединения нужно, чтобы каждый член общества осознавал важность личного морального и нравственного поведения. А кто же нас окружают? Инфантильная молодежь, которая мечтает записать очередное треш-видео и завтра проснуться невероятно богатой? Учиться и трудиться не хочет, жрет антидепрессанты от того, что с ума сходит от безделья. Ну а мое поколение? Среди многих из нас есть абсолютное осознанное требование того, что им все почему-то «должны», а вот они сами никому. Работают обычно для вида, прут все, что плохо лежит, и мечтает срубить быстро и по-крупному, чтобы дальше только пары спускать где-нибудь на песчаном пляже. Да, есть исключения, но они так малы, что не меняют общего правила. Так что ты, конечно, болтай языком, все-таки у нас свободная страна. Но с тобой больше сидеть за одним столом я не буду.

– Боишься, что повяжут за соучастие к подстрекательству? – выпятив подбородок, вбросил Костя. Наверное, он морально уже приготовился к удару и даже хотел этого, сознательно провоцируя.

Но Федор вдруг улыбнулся. Его доселе напряженное лицо разгладилось, брови снисходительно чуть дернулись вверх.

– Нет. Потому что ты не подстрекатель. И не экстремист. Ты просто болтун. А болтунов наша власть не боится – чем больше вы болтаете, тем сильнее она становятся. А у тех, кто хотел бы что-то действительно изменить, остается все меньше надежд на спасение.

Вечер закончился стойкой степенью опьянения, правда, без драки, так как Костя посчитал за лучшее как