Сиреневый Кристалл - Александр Мееров

- Как вы относитесь к разговорам о подпольных заповедниках родбаридов?

- Считаю, что эти разговоры ведут люди, ни черта толком не знающие.

- Вот как? Вы хотите сказать, что таких заповедников не существует?

- Предположим.

- А хотите, я вам докажу обратное?

- Чисто логически?

- Хотя бы.

- Пробуйте.

- В тайнике было тридцать шесть зародышей, из них...

- В тайнике было тридцать восемь. Дальше.

Я несколько замялся, не ожидая такого уж слишком легкого успеха. Называя цифру наобум, я никак не рассчитывал, что Асквит уточнит ее. Впрочем, это был Асквит. Я постарался не дать ему заметить моего замешательства и быстро продолжал:

- Тридцать шесть или тридцать восемь - в данном случае не имеет значения.

- Имеет. Вы просто не знали, сколько было зародышей, и выпалили наугад. Продолжайте, если угодно.

- Продолжу, с вашего позволения. Профессор Родбар, насколько я могу судить, оживил восемнадцать зародышей. Двенадцать особей остались законсервированными и сейчас находятся на полигоне нашего института, тринадцатый оказался в Пропилеях, ну а тот, что вырвался в лаборатории Родбара, высвободил из аппаратов еще четырех. Итого восемнадцать. Где остальные двадцать зародышей? Вы их поделили с Нумом Ченснеппом или все взяли себе?

- Ченснеппу они были ни к чему. Без меня он все равно не сумел бы ими распорядиться.

- И ими распорядились вы?

- Конечно.

Я ничего не мог понять. Я собирался самым хитроумным способом выведать у Асквита хотя бы часть тайны, а он сам запросто открывал одну дверь за другой.

- Дорогой Алексей Николаевич, ну зачем вам вся эта возня? Ведь вы же серьезный человек и вдруг соглашаетесь участвовать в этой, как ее?.. Специальной комиссии. Дивертисмент, комедия. Чего вы хотите добиться? Справедливости, блага для бедного человечества? Пустое! Судьбы человечества решают те, у кого много, очень много денег. Кто много имеет, тот многим распоряжается, в том числе и судьбами людей. А вы, опираясь на международные организации, хотите все изменить. Не выйдет!

- Так ли?

- Так, и только так. Вы уж пробовали. Что, съездили к истокам бурной речушки Ирга?

- Съездили.

- И наткнулись на стену. Поделом. Надо было иметь с собой вот эту штучку, - профессор Асквит вынул из кармана футляр, достал из него металлическую коробочку с несколькими кнопками и положил передо мной на стол. - Когда вы имеете это приспособление, то задача решается просто. Вы подъезжаете к базальтовым скалам и... вы обратили внимание, что поток воды в том месте, где он вырывается из стены, имеет довольно правильную форму? Это неспроста. Если вы воспользуетесь этой коробочкой, нажмете нужные кнопки, через несколько минут поток прекратится и вы увидите металлическую решетку. Вы нажмете еще несколько кнопок, в определенной последовательности конечно, и решетка поднимется. Тридцать-сорок метров пути в еще мокром проходе, крутой подъем - и вы будете в огромном карьере.

- И там?

- Там не заседают ни комиссии, ни подкомитеты. Там трудятся родбариды. Мы оживили все зародыши. Больше того, мы научились размножать их, вернее, стимулировать к делению, как это проделывали они сами в Пропилеях. Не прошло и двух месяцев, как мы поняли, что можно обходиться без "голубой красавицы". Родбариды съедают скалы, вгрызаются в планету на громадную глубину, делают для себя ходы и концентрируют в себе нужные, ой как нужные нам металлы. Ваша мысль была правильной, Алексей Николаевич. Теперь уже бесспорно, что родбариды - это совершеннейшие биосилициевые кибернетические устройства. Дальнейшее изучение их принесет немалую пользу. Уже сейчас удалось добиться многого, но хочется еще большего. Надо использовать все их возможности, и тогда мы с их помощью будем прорывать туннели, прокапывать шахты, штреки, каналы для энергетических систем и систем связи. Мы будем самым широким и эффективным образом применять выделяемую ими стекловидную массу, имеющую совершенно особенные качества. Надо найти только ключ к заложенной в них программе. Кое-что мне уже удалось сделать.

Я не знал, как вести себя. Признаться, я растерялся, не ожидая от Асквита подобной откровенности.

- Это чертовски увлекательно, профессор, но ведь все это... Все это как-то не увязывается с задачами, стоящими перед Объединенным институтом. Я не могу понять, как вы можете делать все это, обходя институт?

- В институте я работаю не меньше других.

- Но зачем вам понадобились дополнительные опыты, да еще в ущелье, оформленном под сказку Шахразады на современный лад?

- А доходы? "Люкс-металл", "Ченснепп-каучук", "Карт-каучук" - все они обязаны мне, все получают из моих рук. В ближайшее время мы организуем мощный концерн, объединяющий все работы, связанные с применением биосилицитов, и я буду направлять деятельность этого концерна, получать доходы со всех предприятий, использующих силициты.

- Вы, Ченснепп, Карт? Значит, вы игнорируете международные организации, их постановления о контроле?

- Пусть выносят решения, а мы будем действовать, создавать, производить продукцию.

- И получать доходы?

- Совершенно верно.

- Так кто же вы, ученый или предприниматель в конце концов?

- Ученый. И вы, насколько известно, знакомы с моими научными работами. Кстати, обуздание родбаридов - это тоже научная работа, однако вы не учитываете, что ученый должен очень хорошо знать коммерцию, а коммерсант разбираться в науке. Это условие всегда было необходимо, теперь оно просто обязательно.

- Согласен, но только при том условии, когда достижения науки не используются для личного обогащения, и только для обогащения. Ученый - это прежде всего творец. Становясь алчным, забывая о нуждах общества, о служении людям, он перестает быть творцом.

- О, какие высокие слова! Неужели вы серьезно хотите, чтобы я стал добродетельным. Это скучно и обременительно. Нужно всегда чувствовать себя в роли манекена, выставленного в витрине для всеобщего обозрения и подражания. Не способен.

- Хотите отделаться шуточками? Ну хорошо, тогда я вас выставлю для всеобщего порицания, осуждения, осмеяния, наконец.

- Каким же это способом, позвольте спросить?

- Выступлю в комиссии и расскажу о вашем тайном заповеднике, обо всем, что вы сейчас говорили.

- Я сумею начисто отказаться от всего только что сказанного вам, и у вас ничего не получится.

Я встал. Поднялся с низкого кресла и Асквит. Имшеу был недопит, ром забыт. Я вынул из бокового кармана пиджака металлический портсигар, обеспокоенно приложил его к уху, делая вид, что вслушиваюсь, и, вздохнув облегченно, сказал:

- Работает. Не подвел.

Асквит был явно обеспокоен: