Такой прекрасный, жестокий мир - Карен Брэйди

– Вы со Стюартом действовали заодно?

– Он… Он нашел меня, когда ты была подростком. Не знаю, как ему это удалось. Я умоляла его ничего не говорить тебе. Я думала, что не стоит бередить старые раны. Прошло столько времени…

– Ты знала, что он помогал мне? С самого начала моей карьеры?

– Да. Но я этого не хотела.

– Он послал мне анонимное письмо. Ты читала о том клубе в газетах. Я выполняла за него грязную работу, и меня чуть не убили… – Сара разрыдалась. – Я ненавижу его, и я ненавижу тебя за ложь.

Джун мертвенно побледнела.

– Сара, пожалуйста, прости меня. Стюарт был не прав, и я – последний человек на земле, кто стал бы защищать его, но я верю, что он только старался помочь тебе.

– Нет, – с горечью возразила Сара, – он просто заставлял меня завершить какое-то его дело.

Стоит ли говорить, что она все еще выполняет его грязную работу? Не стоит, это только помешает главному.

Джун протянула руку, но Сара отшатнулась.

– Как часто ты разговаривала с ним? Когда это началось? – Еще один кусочек головоломки встал на место. – Моя учеба в колледже. Полагаю, это он оплатил ее?

Джун упрямо смотрела в пол.

– А медицинские счета? Скажи мне, – взмолилась Сара. Фундамент ее жизни стремительно рушился. – Боже, какой же я была наивной. Как я могла подумать, что папа оставил страховой полис на пятьдесят пять тысяч фунтов?

Сколько еще лжи ей предстоит раскопать?

– Стюарт настоял на этом. Сара, не в моих силах было переубедить его. Ты знаешь, каким он был.

Сара недоверчиво покачала головой, прядь волос упала на глаза, и она нетерпеливо откинула ее.

– И даже когда газеты лили грязь о нашей любовной связи, ты продолжала молчать?

– Я хотела рассказать тебе. Именно для этого я после его смерти приехала в Лондон, но все не могла найти подходящий момент. И я не знала, принесет ли это больше добра, чем зла.

– Твоя ложь нанесла непоправимый ущерб.

Сара знала, что поступает жестоко, но собственная боль не оставляла места для великодушия.

– Сара, пожалуйста, не говори так. Ничего не изменилось. Я все еще человек, который вырастил тебя, который любил тебя, как свое собственное дитя. Нет, больше, чем собственное. Ты была для нас совершенно особенной. Мы выбрали тебя. – Джун встала и вынула из ящика буфета потрепанный пожелтевший листок бумаги. – Посмотри, Гарри вырезал это, когда мы принесли тебя домой. Тут высказано все, что мы чувствовали.

На листке бумаги было напечатано стихотворение. Сара читала, и ее глаза наполнялись новыми слезами.

Господь, пусть ветер поет колыбельнуюИ звезды сияют на небе.Дитя, что мы ждали так долго,Спит сегодня под нашей крышей.День придет, и мы скажем ей,Что она не наша плоть и кровь,Но наша любовь всегда будет с ней,Ее ничто не разрушит.Пусть наш союз станет крепостью,Наша любовь – сильнее стали и камня,О, пожалуйста, Боже, пусть никогдаОна не почувствует себя чужой нам.

Стихотворение было написано для мальчика, но Гарри аккуратно, черными чернилами добавил буквы «а» и заменил «ему» на «ей».

Сара уже не прятала своих слез.

– Но вы же не сказали мне. Почему?

Джун обняла ее.

– Сара, пожалуйста…

– Извини, я больше не могу. Я должна ехать. – Сара отстранилась и глубоко вздохнула, пытаясь остановить слезы. – Скажи мне только одно. Ты знаешь, где моя настоящая мать?

– Я здесь, – воскликнула Джун. – Я – твоя мать.

– Хорошо. Где Фелисити Батерворт?

– Я не знаю. Честное слово, не знаю.

– Ладно. Сейчас я уезжаю, я…

Джун схватила Сару за руку.

– Пожалуйста, останься. Ты не можешь ехать. Поздно. И ты слишком возбуждена, чтобы вести машину. Останься со мной. Утром мы поговорим и все уладим.

– Я не могу. Мне нечего сказать. Мама… – слово повисло в воздухе. – Мне нужно время, чтобы подумать. Сейчас мы обе слишком взволнованы. – Перед дверью Сара протянула Джун стихотворение. – Возьми.

– Оставь его. Пусть оно напоминает тебе, как сильно мы любили тебя.

Сара сложила пожелтевший листок, сунула его в карман и побрела к своему автомобилю.

Кейти стояла перед дверью кабинета Стивена, собираясь с духом. Стивен разговаривал по телефону и, как обычно, был раздражен.

– Послушай, – кричал он в трубку, – я думал, что мы договорились с этим игроком, а он выкладывался так, словно защищал честь Англии. Что он затеял, черт побери? Я потерял сто тысяч. Его надо привести в чувство. Минуточку, Фрэнк, кто-то подслушивает. Эй, кто там?

Кейти вздрогнула и уже хотела сбежать, но тревога за Сару пересилила страх перед яростью Стивена. Прошло уже два дня, как Сара исчезла. Норман сходил с ума – в конце концов, именно он должен отвечать за нее. Сара не могла уехать, никого не предупредив, значит, с ней случилось что-то ужасное.

– Мистер Пауэлл, это я, Кейти Кларк, – сказала Кейти, входя в кабинет.

– Ты подслушивала?

Задохнувшись в спертом воздухе заваленной бумагами комнаты, Кейти ответила не сразу.

– Нет, конечно, нет. Я просто хотела подождать, пока вы закончите разговор. Я…

– Если ты явилась разговаривать о Джеки… – Стивен умолк, заметив, что все еще держит в руке трубку. – Извини, Фрэнк, мне надо идти. Перезвоню тебе позже… и ты мог бы поднять мне настроение, если бы к тому времени нашел какое-нибудь объяснение. – Стивен бросил трубку на рычаг. – Так что тебе нужно? Выкладывай, мне некогда.

– Вы не знаете, где Сара? Мы договаривались встретиться вчера, но она не появилась, и сегодня ее нет. Я пыталась дозвониться ей…

– При чем тут я?

Кейти не рассматривала всерьез причастность Стивена к исчезновению Сары, но, вспомнив о его угрозах, почувствовала панику. Ну почему Сара была так беспечна? Если бы ей самой пришлось иметь дело со Стивеном, она обеспечила бы себе круглосуточную защиту.

– Это случилось не в первый раз, ведь правда?

– Может, она попала в аварию, – предположил Стивен с гадкой ухмылкой. – Я читал в газетах, что она – не очень осторожный водитель. Не знаю, где она, и знать не хочу. Но раз уж мы заговорили о без вести пропавших, ты не видела эту жирную старую задницу, мою жену?

Кейти возмутилась.

– Вы омерзительны.

– За что вы меня так? – театрально захныкал Стивен, затем вскочил на ноги и заревел – Проваливай отсюда, жалкая шлюха!

Кейти не стала с ним связываться, молча покинула кабинет и отправилась за Джеки. Чем скорее бедняжка освободится от Стивена, тем скорее они все от него избавятся.

Джеки пила в баре апельсиновый сок, и, Бог даст, после возвращения из клиники не будет пить ничего другого. Великий день наступил. Через пару часов жена Стивена уже будет в «Четырех временах года», а первое правило клиники – пациенты должны приезжать трезвыми.