Вопреки всему - Линда Тэйлор

— Я любила Боба, — всхлипывала Оливия. — И Боб любил меня. Он был таким добрым. Когда он умер, я почувствовала себя такой виноватой. Я и теперь чувствую свою ви… вину перед ним.

— Мне так хочется, чтобы я была более ласковой с Грэхемом, когда он болел! — Кэтрин вытерла платком лицо. — Я иногда на него покрикивала. Я не хотела его обижать. Он стал таким трудным.

— Но теперь уже поздно! — Оливия поднесла к глазам платок, который дала ей Луиза.

Луиза уставилась на потолок, обтянутый кожей кремового цвета. Обе пожилые женщины продолжали неудержимо плакать. За окнами машины с намокших веток живой изгороди падали капли дождевой воды. Луиза закрыла глаза и проглотила твердый комок в горле. На водительском сиденье Рейчел громко шмыгала носом. Луиза открыла один глаз как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рейчел уронила голову на рулевое колесо и зарыдала.

— Простите меня, — произнесла Кэтрин.

— Ты ни при чем, — возразила Оливия сквозь скомканный, изодранный в клочья платок. — Это все я.

— Нет, я, — заявила Рейчел и с силой провела ладонью по лицу. — Я бросила Холлема. Но я его люблю. Я очень люблю его. Ни за что и никогда не хотела бы его бросать.

Оливия протянула руку и вцепилась в плечо дочери.

— А я беременна! — внесла свою лепту в общий котел Луиза и тоже ударилась в слезы.

Оливия тотчас перенесла свою длань с плеча Рейчел на колено Луизы и сжала его до боли. Потом, как бы осознав ее слова до глубины души, обняла ее, и обе прижались друг к другу так, будто не могли оторваться.

В салоне машины вдруг посветлело. Луиза высвободилась из объятий Оливии и сощурилась. Кто-то светил фонарем в окно машины.

— Рейчел! — шепотом окликнула Луиза сестру.

Та подняла голову. Лицо ее стало пестрым от косметики, находившейся повсюду, кроме тех мест, где ей следовало быть. Рейчел заморгала от яркого света, и в это время кто-то постучал в окно водителя. Рейчел нажала кнопку, и стекло опустилось с электронным воем. Луиза вытянула шею.

— Привет, офицер, — поздоровалась Рейчел. — Чем можем служить?

— Я решил проверить, не случилось ли чего.

Луиза увидала полицейского в форме, который заглядывал в окно. Чуть поодаль, всего в нескольких ярдах от них она заметила приземистую машину. Они не слышали, как подъехала и остановилась эта машина.

Все четыре женщины дружно кивнули полисмену, сдерживая всхлипы. Тот еще с минуту не без интереса созерцал их, потом выключил фонарь.

— Здесь не слишком безопасное место для стоянки, мадам. Я бы предложил вам уехать отсюда. Дорога дальше расширяется и ведет прямиком в Хилденборо. — Он помолчал, так как женщины выбрали именно эту минуту, чтобы вытереть глаза. — Дальше, примерно через милю, будет большая автостоянка, если вам захочется остановиться и… поболтать.

Рейчел кивнула и слабо улыбнулась.

— Спасибо.

Она снова нажала кнопку, и стекло послушно поднялось. Полисмен еще с минуту глядел на них сквозь прозрачную преграду, потом пошел к своей машине. Они наблюдали за ним при свете фар. Приземистый автомобиль тронулся с места и скрылся за углом.

Оливия сделала долгий и глубокий вдох, а затем столь же долгий выдох. Остальные последовали ее примеру. Луиза почувствовала себя так, словно распустила корсет на китовом усе и смогла наконец дышать свободно.

— Слава Богу, — высказалась первой Оливия.

Кэтрин пробормотала нечто невнятное в знак согласия. Рейчел и Луиза кивнули. Рейчел вновь пристегнула ремень безопасности, включила мотор и отпустила ручной тормоз. Обернулась:

— Ты и вправду беременна, Луиза?

— Да, — призналась Луиза.

— Ах, чтоб меня черти трахнули!

— Что за язык! — воскликнули в один голос Оливия и Кэтрин.

— Прошу прощения. — Рейчел повернулась к рулю. — Ну, так мы готовы ехать?

Глава 20

— Это просто невероятно! — Рейчел улыбнулась, поднесла к губам рюмку и принялась потягивать ее содержимое. — Прямо не могу поверить. Я — тетушка! Настоящая живая тетушка!

— Мне самой это все еще кажется невероятным, Рэч.

Луиза все больше и больше смущалась. Сидя за кухонным столом, она глоток за глотком отпивала из стакана холодную воду; Рейчел то и дело подливала в рюмку вино из привезенной ею с собой бутылки, а Оливия стояла в дверях кухни, глядя на собственное отражение в зеркале.

Луиза ожидала, что реакция сестры и матери на ее сообщение окажется диаметрально противоположной. И угадала в точности. Смущало ее другое: у матери лицо сделалось такое, будто она сосет лимон, а Рейчел просто сияла в радостном возбуждении.

— Как ты себя чувствуешь в подобном состоянии? Совершенно не представляю!

— Чувствуешь себя во власти судьбы. Ничего похожего на то, что было прежде. Ну, понимаешь, ты вроде бы водитель машины. Едешь куда тебе велят.

— Попробую вообразить. — Взгляд у Рейчел сделался отсутствующим, она взяла в руку пальцы Луизы. — Мне очень жаль, что я тебе нахамила тогда, у нас в доме. Ты бы хоть сказала мне.

— Мне нужно было время, чтобы освоиться с этим.

Оливия шумно вздохнула.

— Ты вполне уверена, что хочешь сохранить ребенка?

— О да! — Луиза решительно кивнула. — Да, безусловно.

— Слава Богу, что так, — сказала Рейчел, прижав ладонь к груди.

— Луиза. — Оливия тоже присела к столу и выложила на него руки ладонями вниз. — Я не верю, что ты хорошо продумала все это.

— Продумала, — возразила Луиза и сложила руки на груди.

— Это не так просто, как ты считаешь, — с нажимом произнесла Оливия. — Брать ответственность за ребенка только на себя — страшная вещь.

— Страшная?

— У тебя не будет собственной жизни. Ты никуда не сможешь поехать. Будешь сидеть в четырех стенах, подавленная и несчастная. Ты не сможешь обзаводиться новыми друзьями, завязывать с кем-то отношения. Твоя жизнь превратится в стоячее болото.

— Мама, — заговорила Луиза, спрятав поглубже свое разочарование. — Я очень основательно все продумала. У меня есть свои планы. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты взяла на себя житейские заботы обо мне. Я нуждаюсь только в твоей моральной поддержке.

— Я не могу оказать тебе моральную поддержку, — сказала Оливия, по-видимому, готовая заплакать во второй раз за этот вечер. Луиза и Рейчел замерли. — Ты не ведаешь, что творишь. Господи, Луиза, что с тобой? В наше время проблему решить нетрудно. Совсем не так, как было в дни моей молодости. Тогда это было запрещено законом. Забеременела — так тому и быть, это твое дело. И его, кем бы он ни был. Матери-одиночки были словно меченые. Где бы они ни появлялись, на них оставалось клеймо позора.