Ален Делон - Юлия Наумова

— Не расстраивайся, бывало и хуже.

— Морис, приятель, ты свою роль выполнил, — резко сказал Ален. — Я счастлив, что у меня есть друзья, которые торопятся сообщить неприятное известие. Теперь позволь мне отдохнуть с дороги.

Пристыженный Роне моментально исполнил его просьбу, покинув бунгало Алена и скрывшись в потоках дождя.

— Стерва, — вслух прокомментировал Ален свое отношение к женщине, давшей интервью, отправляя журнал в мусорную корзину.

Одновременно он внес Брижит в мысленный список, если не врагов, то людей недостойных общения. После этой новости спать ему расхотелось, и актер до ночи смотрел по телевизору старые фильмы.

Следующее утро было солнечным и съемочная группа воспряла духом. Бросив машину у ворот особняка, в котором происходило действие фильма, Ален разыскал режиссера.

— Жак, привет, помнишь я просил трехдневный отпуск? За мной еще один день, — он сделал вид, что собирается уходить.

Дерей схватил его за плечо:

— Даже не шути так. Весь график съемок полетел к черту. Если мы не уложимся в оставшиеся три недели, продюсер будет более, чем разочарован.

— Не беспокойся, уложимся, — уже серьезно сказал Ален. — То, что уже сделано, пойдет?

— Да, учитывая количество переснятых дублей.

— Тогда осталось немного.

Все погрузились в работу, действуя слаженно, благодаря опыту, приобретеному за предыдущие недели. Ален вернулся на съемки и считал все случившееся с ним в Париже нереальным. Он не делал попыток связаться по телефону с Мирей и ни на миг не сомневался, что в ближайшие дни она не вернется в Сен-Тропез. Роми попробовала заговорить с ним про развод с женой, но он отшутился, не желая вступать в серьезную беседу. Ему не терпелось поскорей закончить фильм и оказаться в Париже, но несмотря на прилагаемые усилия, работа продвигалась медленно. Жак Дерей мрачнел с каждым днем, считая, что недооценил сложность съемок фильма, напоминающего театральную постановку. Так как все действие картины проходило в доме, и смена декораций полностью отсутствовала, от актеров требовалось необыкновенно тонкое изображение переживаний их героев. Не всем удавалось добиться этого с первых дублей.

— Не замыкайтесь в себе. Эмоции должны отражаться у вас на лицах, — требовал режиссер от каждого актера.

Съемки продолжались еще четыре недели вместо запланированных трех. Морис Роне освободился на несколько дней раньше, так как его герой был убит, но продолжал присутствовать на площадке. Дерей боялся, что некоторые дубли придется переснять и решил подстраховаться. От приятельских отношений Алена и Мориса не осталось и следа. После разговора в бунгало, Роне побаивался партнера по фильму. Он прекратил ухаживать за Роми, хотя вначале хотел проверить реакцию Делона на его заигрывания с актрисой. Впрочем, она все равно не давала Морису повода надеяться на проявление симпатии с ее стороны. Ален механически заканчивал съемки, его томили недобрые предчувствия. У него была отличная интуиция, но он считал, что, к сожалению, чаще предугадывает надвигающиеся неприятности, а не радостные события.

В последних числах сентября режиссер, актеры и ассистенты праздновали неофициальное завершение работы над фильмом. Конечно, предстоял еще монтаж картины, но съемки были окончены. Жак Дерей радовался, что задержка составила всего неделю. Конечно, продюсер был недоволен дополнительной платой за аренду особняка, но, просматривая отснятую пленку, режиссер убедился, что не зря переснимал дубли до бесконечности. Результат был ошеломляющим, и премьера фильма, намеченная на начало следующего года, обещала стать знаменательным событием.

Ален чувствовал себя опустошенным и уже не так стремился вернуться в Париж, как месяц назад. Мирей ни разу ему не позвонила, он, в свою очередь, тоже хранил молчание. Пару раз он разговаривал с Натали, безуспешно пытаясь связаться со Штефаном и просить того начать поиски новой квартиры.

— Какие у тебя планы? — спросила Роми Алена на вечеринке по случаю завершения съемок. — Вернешься домой?

— Думаю, да. У меня есть три недели до начала следующего фильма. В ближайшие дни съезжу за сыном и привезу его сюда, я обещал устроить ему каникулы.

— Я тоже соскучилась по своему сыну, — тихо пробормотала Роми.

— У тебя все будет хорошо, — уверенно сказал Ален. — Тебя ждут муж, сын, мать и друзья.

Роми промолчала, нервно пожав плечами.

— Ты счастливая женщина, тебя любят родные. А если что-нибудь понадобится, всегда расчитывай на мою поддержку, — продолжал он.

— Спасибо, — ответила она и отошла, потеряв последнюю надежду на возобновление их романа.

Актер недолго присутствовал на празднике. Он ушел в свое бунгало и сделал несколько деловых звонков по поводу нового фильма “Джефф”. Его режиссер, Жан Эрман, сказал, что дата начала съемок утверждена — двадцатое октября, но он до сих пор окончательно не выбрал исполнительницу главной роли.

— Жан, у меня есть одна идея. Через пару дней я буду в Париже. Давай победаем вместе.

— Договорились. Если твой замысел придется мне по вкусу, буду вечно признателен, — ответил Эрман, подозревая, что Ален хочет представить ему какую-то актрису.

Седьмого октября, когда Ален упаковывал вещи, раздался телефонный звонок. Он подумал, что администратор отеля хочет сообщить ему о прибывшем такси, но услышал в трубке голос Мирей Дарк.

— Здравствуй, Ален, — напряженным голосом сказала она. — Не подумай, что я преследую тебя, после того как ты не звонил целый месяц.

Ален попытался перебить ее, но тщетно. Она продолжала говорить, желая поскорее поделиться с ним страшным известием.

— Я решилась побеспокоить тебя по одной причине. Сегодня я случайно узнала на киностудии, что убит Штефан Маркович, твой секретарь. Скоро собщение появится в газетах.

Она замолчала. Ален тоже не проронил ни слова. Предчувствие его не подвело.

— Ты слушаешь? — спросила Мирей.

— Да, конечно. Просто новость отвратительная. Знаешь, месяц назад, Роне принес мне журнал с пошлым интервью Бардо. Но ты превзошла моего приятеля!

— Как ты смеешь сравнивать! — впервые он услышал, как голос обычно невозмутимой Мирей дрожит от гнева. — Я звоню, чтобы помочь тебе. Хватит разыгрывать царя, казнящего слуг, принесших плохие известия. Впрочем, прости, я сожалею, что позвонила, — она бросила трубку.

Несколько долгих минут Ален продолжал держать трубку в руке. До него постепенно доходил смысл сказанного Дарк: его секретарь, Штефан, мертв. Это был какой-то кошмар! Актер сел на кровать и принялся размышлять, какой шум поднимется в прессе, когда репортеры узнают о происшествии. Чем больше он думал о нем, тем ужаснее оно ему казалось. Хуже всего было то, что он не знал подробностей: где убили его секретаря? когда? Он быстро набрал свой парижский номер, но потом повесил трубку. В сложившейся ситуации его бывшая супруга являлась последним человеком, чей голос ему сейчас хотелось бы слышать. Он достал телефонную книжку и разыскал номер Мирей. Она сняла трубку.