Красная тетрадь - Дария Беляева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я испугался, но Боря сказал:
– Не кипи. Подойди сюда.
Я подошел.
– Это тебе, – сказал он. – Подарок.
– Что?
– Это подарок, – повторил Боря. Серебристый пистолет ярко и чисто блестел под закатным солнцем. Красивейшая игрушка и очень опасная вещь.
Он вложил пистолет мне в руку, сжал мои пальцы, потому что я не хотел его брать.
– На, – сказал он. – Я бы тебе подарил что-нибудь другое, но у меня больше ничего нет.
– Где ты его прятал?
– Секрет.
– Ты прячешь там сигареты?
– Да. Целый блок. Хочешь блок сигарет?
– Нет.
– Тогда бери пистолет.
Боря поднял мою руку, приставил дуло к своей голове.
– Бери, – сказал он. – Бери, Жданов, не тупи. Это вещь!
Дуло пистолета тесно прижималось к его лбу, Боря удерживал мою руку, смотрел на меня и ждал. Чего? Я понял, когда он попытался просунуть мой палец к курку.
– Ты что, обалдел?!
Я быстро отдернул руку, и пистолет снова оказался у Бори.
Я сказал:
– Кошмар.
– Он теперь твой. Делай с ним что хочешь. Я же говорю, у меня больше ничего нет.
Он щелкнул карабиновой застежкой, прицепил пистолет к моей шлевке для ремня.
– Забойщики носят их вот так.
Тут дверь скрипнула, зашел Андрюша, и Боря сказал:
– Нет, ты бери, а то хуже будет.
Пистолет, конечно, замечательный, но стержень и заряд я оттуда вытащил.
Теперь, когда пистолет совершенно безопасный, я всегда буду носить его на поясе. Он выглядит так красиво и здорово, похож на невероятное космическое оружие.
Конечно, он мне нравится!
Замечательный пистолет!
Запись 136: Новый куратор
Наконец приехал наш куратор. Он никогда не заменит нам Максима Сергеевича, но мне наш новый куратор все равно нравится. Его зовут Дени Исмаилович, он тоже экспат, только прилетел оттуда, из Космоса. Дени Исмаилович нас никогда не учит, и он совсем еще молодой человек.
Мы ему не отвратительны, как мне показалось, или он это хорошо скрывает. Дени Исмаилович, по-видимому, очень нервничает, но старается.
Теперь мы снова ходим строем и все делаем по расписанию. Я рад возвращению дисциплины, это кажется мне правильным.
Конечно, теперь мы вряд ли будем гулять по набережной до поздней ночи, и у нас станет меньше свободного времени, но это и хорошо.
Человек всегда должен быть занят чем-то полезным. Дени Исмаилович того же мнения.
Хотя эта работа, как мне кажется, для него нежеланна, он выполняет ее хорошо.
Я спросил его недавно:
– Как там, в Космосе?
Он улыбнулся мне и сказал:
– Нервно.
И это короткое слово очень хорошо характеризует Дени Исмаиловича.
Запись 137: Хороший сон
После долгих уговоров Дени Исмаилович разрешил Ванечке с нами переночевать. Ванечка очень просился, и мы за него просили. Тем более что наша палата все равно рассчитана на четверых.
Дени Исмаилович сначала отказывался, но потом сказал:
– Хорошо. Наверное, ничего дурного из этого не выйдет.
Я же говорю, он совсем еще молодой парень, ему, наверное, понятно, что ночью мы не спим, а разговариваем обо всяком.
Правда, Дени Исмаилович все равно заставил нас выключить свет.
– И ни звука, – сказал он. – Всем спокойной ночи.
Когда он ушел, Боря сказал:
– Наверное, тоскливо тут чуваку. Это тебе не Космос с межгалактическими…
– Тише, – сказал я.
– Ты что, спать будешь?
– Нет, – сказал я. – Просто потише.
Ванечка перевернулся на живот, он лежал на кровати Володи, и почему-то от этого я чувствовал одновременно и ревность, и облегчение.
Коробка с Николаем Убийцей стояла прямо перед Ванечкой.
– Замечательный у вас еж, – сказал он.
– Он ночью очень шумит, – сказал Андрюша.
– Могу забрать!
– Нет уж!
Боря помолчал, а потом вдруг спросил:
– Слушай, Ванька, а кем ты стать-то хочешь?
– А кем? – спросил Ванечка.
– Не знаю, я ж тебя спросил. Ну давай, какие там у тебя варики есть?
– Тогда хочу быть Господем.
– Господом, – сказал я. – И его нет.
– Тогда не хочу.
– Что ты к нему пристал? – спросил Боря.
– Ладно. Лучше пусть Андрюша расскажет историю.
Ванечка сказал:
– Все Андрюшины истории страшные.
– А то! – сказал Боря. – Лучше уж со мной поговорить.
– Не лучше, – сказал я.
– Лучше, – сказал Андрюша.
Ванечка засмеялся, заглянул в коробку с Николаем Убийцей.
– Такой еж хороший, – сказал он задумчиво. – Но я здесь вообще-то хотел быть не чтобы меня пугал Андрюша.
– Как всегда, – с грустью сказал Андрюша. – Все так говорят.
– Все так говорят, – повторил Ванечка.
Я сказал:
– Можно в слова поиграть.
– Да ну «на хуй». Может, покурим, Ванька? А?
– А не забычкованную сигарету дашь? – спросил Ванечка осторожно.
– Не.
– Ладно.
– Стойте! – сказал я. – Дени Исмаилович узнает и всех вас накажет.
– Да как он узнает?
– Запах!
– Да ночь-полно́чь, он спит давно.
– Он только ушел! Он следит!
– Ты перегибаешь палку. Он же не ты.
В конечном итоге Боря и Ванечка решили навесить на балкон полотенца и покурить сидя. В комнате неприятно запахло табачным дымом.
Я видел их обоих – красные огоньки сигарет и темные тени. Ванечка вдруг подался вперед, к Боре, сказал что-то ему на ухо.
– Правда? – спросил Боря.
Ванечка кивнул.
– По-серьезу?
Боря быстро затушил сигарету, выглянул наверх, выбросил ее.
– Прямо так и сейчас?
Ванечка пожал плечами.
– Ну делай, – сказал Боря.
Ванечка снова кивнул. Он был тихий, как мышка, неожиданно, непривычно, и в комнату вернулся на цыпочках, лег в постель.
Ванечка сказал:
– Я вспомнил, что я пришел. Я не пришел, чтобы Андрюшины истории слушать. Не хочу ни одной знать.
– А что ж ты хочешь? – спросил я. Я посмотрел на Борю, но он молча сидел на кровати.
– Я хотел, чтобы вы увиделись с Володей, – сказал Ванечка.
Андрюша вздохнул.
– Ванечка, – сказал он. – Это очень сложная тема.
– Чтобы он вам приснился, – сказал Ванечка. – Пусть он вам приснится.
Боря молчал. Я ожидал взрыва, но его не последовало.
Ванечка сказал:
– Так что все, давайте спать, а не лясы точить.
Смешное, заимствованное им у кого-то из взрослых выражение ему совсем не шло, а оттого запомнилось мне так хорошо вместе с этой старательно скопированной взрослой интонацией.
– И правда, – сказал вдруг Боря, – давайте-ка спать.
– Но мы так просили, – сказал Андрюша.
– Спать, дрочер, – сказал Боря. – Не спорь со мной.
– Хорошо, Боря.
Ванечка засмеялся, потом поставил коробку с Николаем Убийцей на пол и накрылся одеялом.
– Не наступи на него завтра, – сказал я.
– Обещаю, –
