Тень Луны - Игорь Сыченко

«Ах, если бы знать, чего они добиваются в итоге…» — подумал Ромин и подошёл к столу. — «Может быть, Павел прав и СО крепко связан с Максом. В таком случае необходимо выдвинуть и эти обвинения. Что ж, если они не оставят нам выбора, мы сделаем это, тем более, что доказательства есть. Вот только жаль, что косвенные».

Взвесив все за и против, Ромин всё-таки остановился на этом варианте. Он пошел к шкафу и достал бутылку вина. Не успел он сесть за стол, как зазвонил телефон. Генерал взял трубку и произнёс:

— Ромин.

— Здравствуйте, генерал, — голос Маркуса Грене нельзя было перепутать ни с одним другим. — Зайдите, пожалуйста, в мой кабинет.

— Разумеется, я сейчас буду.

Евгений Николаевич положил трубку, с тоской посмотрел на бутылку вина и всё-таки решил не торопиться. Он налил в стакан на два пальца и выпил, пытаясь ощутить терпкий звук напитка. Не получилось: нервы обмануть не удалось — они были напряжены до предела. Ромин вздохнул, убирая всё обратно в шкаф, и направился к кабинету директора ОМБ.

Маркус Грене ждал его один. Взгляд руководителя самой сильной спецслужбы мира был спокоен, но сквозь безмятежность проступала глубокая задумчивость.

— Здравствуйте, Евгений Николаевич. Прошу, садитесь.

Ромин поздоровался и сел на предложенное ему место.

— О чём вы хотели поговорить?

— Меня всё больше беспокоит ваша тяжба с Секретным Отделом, — начал директор. — Я хочу знать, что за ней стоит?

— СО стал слишком много себе позволять. Его агенты уничтожили главного подозреваемого в организации нападения на ПИЦ. Они постоянно мешают работе.

— Вы подозреваете СО в сговоре с противником? — прищурился Грене.

— Не исключена и такая версия.

— Я не буду тебе давать полномочия. Ты знаешь, что СО это государство в государстве, иначе бы он потерял всякую эффективность. Поскольку не существует никаких доказательств, что СО намеренно влияет на ход расследования, я бы хотел, чтобы ваши прения были отложены, пока дело не будет завершено.

— Возможно, Секретный Отдел просто хочет держать руку на пульсе? — предположил мнение Грене Ромин.

— Возможно, это было бы хорошим сотрудничеством. Разве нет?

Евгений Николаевич, конечно, понял, куда дует ветер, но ему не нравилось направление. Нужно было срочно его менять.

— Вы говорили с Карлосом Оттоном? — спросил руководитель Особого Отдела.

— Да. Он сказал, что был бы рад оказать всяческое содействие.

«А заодно под шумок забрать дело к себе. Очень удобный момент: как раз тогда, когда дело сдвинулось».

— Доказать прямую причастность мы не можем — у меня нет достаточно средств, но есть косвенное доказательство.

Генерал вынул пуговку устройства слежения и положил её на стол перед начальником.

— Слежка за мной.

— Оно применяется не только Секретным Отделом, но и любым другим подразделением ОМБ. Существуют и другие аргументы?

— Да… — кивнул Ромин. — Руслан Хокай лично приходил ко мне несколько раз.

— Существует запись?..

— Всех разговоров, — генерал достал диктофон и положил рядом с устройством слежения.

— Но вы понимаете, что это доказывает лишь причастного Хокая к террористам? Самоуправство и превышение должностных полномочий и больше ничего.

— Да, это так. И тем не менее…

— Я уже давно знаю Вас, Евгений Николаевич. Так же хорошо я знаю и Карлоса Оттона. Гораздо дольше, чем вы его. Не думаю, что Руслан действовал по его приказу. В обратное я не могу поверить без веских доказательств. Сейчас передо мной лежит встречное обвинение: Павел Корышев распространял информацию о расследовании сторонним лицам. Журналисты получили информацию от человека, звонившего из дома Кэтрин Уилкс. Александр Соколов после побывал у неё дома. Секретный Отдел не двузначно намекает, что все они, включая мистера Булдакова, могут быть в сговоре. Тогда становится очевидно, что это и есть причина, по которой они выжили при нападении на ПИЦ, — директор ОМБ ненадолго замолчал и добавил. — И, тем не менее, я не могу не слушать вас.

— Каково же будет ваше решение? — спросил Ромин. Он уже догадывался, что скажет Маркус.

— Я откладываю дело до окончания расследования. С этого момента сотрудник СО официально будет включён в команду, но с вашей стороны он будет находиться под наблюдением во избежание эксцессов.

«Взвешенное решение», — оценил Ромин, понимая, что всё-таки добился, чего хотел: Секретный Отдел теперь обязан будет играть в открытую…

Карандаш набросал на холст тонкую линию — холмы. Их причудливые зигзаги были обрамлены белой шапкой снегов, а припорошенные деревья блестели серебряной красотой, и солнце освещало гордый пейзаж с пуританской строгостью — всё отразилось на листе бумаги, пусть карандаш не способен передать различных цветов, но оттенки серого тоже могут говорить.

— Рисуешь?.. — послышался сзади голос Жана.

Диана обернулась, закрыв рукой рисунок.

— Да…

— Покажешь?

— Не знаю, мне кажется, не очень удалось, — ответила Диана, но всё же передала рисунок отцу, сжавшись в ожидании критики.

— Превосходно! — воскликнул он.

— Тебе и правда нравится?..

— Конечно, в жизни не видел ничего подобного. У тебя талант! Где ты этому научилась?

— Я не училась… Я сама… Ещё в детстве пробовала что-нибудь нарисовать, но никому не показывала.

— Знаешь, я не критик, — вглядываясь в рисунок, произнёс Жан, — но есть в этом рисунке что-то необычное. Словно бы другой взгляд на природу. Небо словно фиолетовое…

— Да… я нарисовала горы. Они были видны из окна моей спальни в Хевиме.

— Вспомнилось?.. — сочувственно спросил Жан.

— Ну, просто захотелось что-нибудь нарисовать, а их я запомнила лучше всего…

— Если хочешь, могу привезти мольберт и краски, — улыбнулся он. — Или тебе лучше рисуется карандашом?

— Я не пробовала иначе, но мне понравилось так.

— А хочешь научиться рисовать профессионально?

— Да, — кивнула она. — Хотела бы.

— У нас в городе есть хорошая школа художников. Я схожу туда, узнаю…

— Давай поедем вместе! Я так и ни разу не была в городе. Ты обещал показать Реймс. Помнишь?

— Помню-помню, — усмехнулся Жан. — Ну, если появилась достойная причина, то почему бы и нет. А заодно сходим, купим тебе чего-нибудь.

— Здорово!

— А ты все уроки выучила? — запоздало спросил Жан.

— Да, после этого села рисовать, — ответила она и спросила. — Когда идём? Сейчас?