«Огонек»-nostalgia: проигравшие победители - Владимир Глотов

Говорят, после «Огонька» Дима еще пару раз «кинул» начальство — сперва в «Московских новостях», а потом — у Егора Яковлева в его корпорации. И очень гордился, что надул этого постаревшего израненного бойца. Теперь этот мальчик взлетел высоко — так высоко, что с высоты своего трона едва способен разглядеть нас, букашек. Но когда-то и он был нежен, отзывчив, страдал от обид, начал делать материалы, захваченный нашим вихрем, в стиле журнала, и я верю, что в душе его есть заброшенная коморка, где хранятся старые ненужные вещи: память о самом себе.

Каждый был победителем. Но это были проигравшие победители. Кое-чем пришлось пожертвовать.

Наверное, это судьба интеллигента в России — если уж побеждать, то проигрывая, теряя. Иногда немного, иногда все, а порою — и собственную сущность, интеллигентность.

Мы, потерпевшие поражение, поступившие, казалось бы, как бараны, не в проигрыше. Ведь мы уходили из редакции по принципиальным соображениям. Мы, как герои американских вестернов, вели линию простых парней, для которых честность важнее карьеры, мы тоже получили свое — самоуважение.

По мере того, как я мучился над этой проблемой, стала подкрадываться мысль: а нельзя ли еще раз войти в ту же реку?

Мне захотелось возродить старый новый «Огонек». Конечно, не «Огонек» Софронова, десятилетиями валявшийся на столиках в парикмахерских, а журнал Коротича, чей век был короток, как выстрел.

Смысл проекта, как я его себе представлял, заключался в следующем. На рубеже приближающегося нового тысячелетия, в обществе, казалось мне, не может не быть потребности в печатном органе, отличном от монотонной, хотя и пестрой, печатной продукции, заполняющей современный журнальный рынок. Куда исчезли, думал я, читатели того, нашего, «Огонька»? Исчезли ли они вовсе?

Я разглядывал, останавливаясь около уличных столов, заваленных журналами и газетами, однообразную верстку, повторяющиеся формальные приемы подачи материала — в этом, думал я, беда? И отвечал себе: нет, не в этом. В идеологии новой журналистики, усвоившей рыночные нормы исключительно как безыдейность и безнравственность. Пришла пора журналистских «отморозков», а их паханы сидят в «издательских домах» за тройной охраной, считая всех, кроме себя, полным дерьмом. Проворные ребята, согласные на все, без тормозов и принципов, бесстрашно кидаются по их указке на любого. Мать родную продадут! Банки и политики расправляются друг с другом под видом разоблачения коррупции. Осеняя себя демократическим знаменьем, опрокидывают друг на друга «компромат», а на меня от чтения их «прослушек» веет могильным холодом.

Необъяснимым образом я ощущал себя не одиноким. Где-то рядом, в недрах гигантского многоэтажного города, разбросаны по домам такие же, как я, люди, с тоской смотрят в зловещий телеэкран, почти не покупают журналов и газет и жаждут услышать голос романтических лет перестройки.

Словом, я задумал издание, не ангажированное одной элитарной группой в противовес другой. Лишенное пороков заказной журналистики, устраивающей прилюдные «разборки», превращающей читателя в болвана, которого втягивают в междоусобную борьбу, — издание, стоящее над схваткой. Я был уверен: оно будет немедленно замечено обществом, хотя и вызовет обстрел со стороны средств массовой информации. Собственно, подобное происходило и десять лет назад, «Огонек» был вполне одинок и тогда. Одинок при том, что отвечал интересам миллионов людей.

Но я понимал: без помощи мне не обойтись. Но кто поможет? Не бывает бескорыстных магнатов. Как обнаружить того, кто не будет с помощью прессы разделываться с конкурентами, кто отбросит тактические цели и озаботится стратегическими планами? Как внушить ему, что обладание таким печатным — общенациональным — органом — это и есть обладание могучим инструментом влияния на массы (если уж без жажды «влиять» не обойтись). Именно такой инструмент имели в лице «Огонька» политики демократической тенденции. Новый старый «Огонек» — я назвал его «Огонек-Nostalgia» — вполне сможет помочь выиграть будущие президентские выборы и выборы в Думу. Миллионы людей растеряны, дезориентированы, они не верят власти, тем, кто ее поддерживает, их отпугивает и новая коммунистическая оппозиция, напоминая о прошлом. Куда податься?

Эти неуверенные в себе и в своем будущем люди, с грустью оглядывающиеся на недавнее прошлое, — наши прежние читатели, им сегодня под сорок или пятьдесят, в душе их ностальгия, тоска по родине. Но не по партийной «зоне», а по той родине, которую они мечтали построить на обломках тоталитаризма, и которая неведомо и необъяснимо ускользнула из их рук. Они, не сумевшие победить, станут нашими подписчиками и читателями. Отнюдь не неудачники, но и те, кто устроив свое материальное благополучие, не довольствуется чтивом, обманкой для наивных людей, а жаждет откровенного слова.

Размышляя, я пришел к выводу, что совершенно не обязательно всякий новый опыт оценивать негативно, как и настаивать на устаревших формальных приемах, отказываться от новых технологий. Возможно, предпочтительнее начать с аналитического ежемесячного журнала, а потом отважиться на еженедельник. Потребуется популярный человек, способный возглавить, подобно Коротичу, новое дело. Не возвращать же из-за океана по такому случаю Виталия Алексеевича.

Что нужно для реализации такого проекта?

Деньги. И люди.

Нет ЦК КПСС — и слава Богу! Нет государственной собственности, которой мы — худо-бедно — могли тогда распоряжаться, — комбината «Правда». За десять лет все в стране изменилось. По законам рынка идеи и их исполнители продаются и покупаются.

И я решил выставить на продажу свой проект.

Сперва я отправился, как мне казалось, к единомышленникам. Не мог же я один затевать такое дело. Естественно, мои взоры обратились к тем, кто был тогда вместе со мною, или, если угодно, с кем я был рядом: к сотрудникам бывшего «Огонька». Я вспомнил, как Олег Хлебников подарил мне свою поэтическую книжку, как они вместе с Андреем Черновым горячо меня благодарили за «поступок», так они выражались, имея в виду мой уход из редакции вдогонку за ними. Говорили, что я серьезно укрепил их позицию, присоединившись к их команде.

Я приехал в один из Тишинских переулков, где помещалась тогда «Новая газета». В душе я рассчитывал, что ребята — помоложе меня, покрепче, не расстававшиеся все эти годы с журналистикой, работавшие теперь в еженедельнике, чья позиция во многом была достойна уважения, не только поддержат меня, но и похлопочут у своего начальства. Я всерьез рассчитывал, что претендующий на сохранение демократической традиции печатный орган предоставит мне клочок газетного листа, и я прокричу свой призыв, а там, как Бог даст, может, кто-то и откликнется. При этом я готов был предложить себя — вести регулярно полосу, возрождающую ностальгические настроения романтических горбачевских лет, как бы мосточек с покинутого нами берега. Поселить новый старый «Огонек» сперва на страницах «Новой газеты». А потом, после раскрутки дела, в виде реального самостоятельного издания войти вместе с газетой в холдинг.