В погоне за счастьем, или Мэри-Энн - Дафна дю Морье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И с этими словами он ушел. Однако его визит взбодрил ее, она уже не была так подавлена. Он изменил ее настроение так, как ему было выгодно в данный момент. И она знала это.
Оставленная после его ухода наедине с тревожными мыслями, которые он внушил ей, она промучилась всю ночь без сна, а утро началось с нюхательной соли и недовольства Мартой.
– Не белое, а голубое платье.
– Голубое порвано.
– Так почему же, черт побери, ты не удосужилась зашить его?
– Не было времени, мэм: ведь вы вчера его надевали.
– Голубое шелковое, а не атласное… Не забирай поднос, я еще не закончила. Почту принесли? Кто заезжал? Где мои письма?
– Все здесь, мэм. На подносе. Вы сдвинули их в сторону.
– А я думала, что это счета. Так и есть. Убери их. Откуда, позволь узнать, этот засохший букет маргариток?
– Цветы от господина Фитцджеральда, принесли сегодня утром.
– От отца или сына?
– От господина Вильяма, мэм.
– В двадцать шесть лет стоит быть более галантным. Его отец обычно присылал розы. То ли они вырождаются, то ли кровь у них замерзла – одно из двух. Кто-нибудь заезжал?
– Внизу ждет господин Райт, мэм.
– Райт, обивщик?
– Да, мэм. Сидит с семи.
– Интересно, кого он собирался отловить в столь ранний час, когда еще ни один охотник не охотится?
– Он не сказал… Он говорил что-то о полковнике Уордле.
– Бог простил бы меня, если бы я задержала его до семи вечера. Ты когда-либо видела голову полковника Уордла на моей подушке?
– Никогда, мэм… Какой ужас…
– Вот именно – ужас. Я упала бы в обморок, если бы он хоть раз прикоснулся ко мне. Можешь так и сказать Райту и передай ему мои наилучшие пожелания. Иди и наполни мне ванну, и хватит сплетничать.
Фрэнсис Райт, подобно всем жителям Англии, читал газеты. Госпоже Кларк выплачено десять тысяч фунтов. Все деньги целехоньки и находятся в безопасном месте, писала «Морнинг пост». Значит, их деловые взаимоотношения оживут, во всяком случае, он надеялся на это – ведь ему так и не заплатили за мебель.
Она вплыла в кабинет:
– Дорогой господин Райт, чем могу служить вам?
– Ну, госпожа Кларк, я насчет дома.
– Насчет дома?
– Вы живете здесь уже пять месяцев.
– Я знаю. Он меня вполне устраивает.
– Я думал, что, возможно, при изменившихся условиях вам захочется переехать в более просторный дом?
– О нет… Как вам известно, у меня скромные запросы. К тому же ничто не изменилось. Только крохотная сумма для обеспечения будущего моих дочерей.
– Понимаю. Ну, если так обстоит дело… – Он протянул счет. Много страниц. Внесена каждая мелочь. – Этот счет выписан по состоянию на октябрь прошлого года – я не внес сюда, естественно, плату за хранение вещей. Может, вы хотите, чтобы я зачитал вам?
– Мне очень не хотелось бы, чтобы вы сорвали голос, – вы и так хрипите. А все из-за того, что вы слишком рано по утрам выходите на улицу, это очень опасно, когда у человека слабое горло. Вам нужно выпить вина.
Господин Райт не привык пить вино без четверти десять. К половине одиннадцатого он уже раскис, отек и чувствовал себя не в своей тарелке. Он принялся рассказывать о своем детстве, проведенном в Гринвиче. Счет вернулся в карман его жилета. Но ведь он приехал по делу. По какому делу? Он в замешательстве уставился на свою клиентку, стараясь выразить свою мысль словами:
– Мой брат и я решили: мы должны получить то, что нам причитается.
– Ваш брат совершенно прав. Я полностью поддерживаю вас. Обратитесь к полковнику Уордлу: он обещал заплатить вам. Ведь был же договор, заключенный между ним и виноторговцем по имени Айллингворт, не так ли?
– Был. Но срок уплаты прошел.
– Какая досада… Я скажу вам – но это должно быть строго между нами, – что полковник Уордл совершил много неблаговидных поступков, и не только по отношению к вам. Он не выполнил ни одного обещания, данного мне. Вы помните, что он говорил в ноябре прошлого года?
– Помню. Но не все.
– О, вы вспомните. О влиятельных друзьях, о светлой дороге в будущее, открывающейся перед Англией, – помните?
– Мне кажется, он восхищался мебелью, которая была на моем складе, но сказал, что она слишком дорогая. Это я помню.
– Может, и дорогая, но она слишком важна для той роли, которую я должна была играть под его руководством. Именно поэтому он и обещал заплатить и дал вам слово.
Райт покачал головой. Его голова начала проясняться.
– Сомневаюсь, что нам удастся вытащить из него хоть один пенс.
– Разве вы не собираетесь обратиться за помощью к закону?
– Собираюсь, если дело чисто.
– Конечно чисто. Все честно и открыто. Напишите ему и потребуйте денег, а если он откажется, тогда я за это возьмусь. Я прослежу, чтобы ему не удалось вывернуться. Народному герою, господин Райт, не избежать падения.
Отказавшись от еще одной рюмки хереса, господин Райт удалился. Следующим приехал доктор Меткалф. Он периодически обследовал ее в течение последних десяти месяцев и внимательно следил за ее состоянием во время расследования.
– Госпожа Кларк, я к вашим услугам. Примите мои поздравления.
– С чем?
– С тем, что я услышал сегодня утром. Как я понял, друзья герцога заплатили вам десять тысяч, вам и вашим дочерям обеспечено ежегодное пособие.
– А, вы об этом… Жалкие крохи, только чтобы не умереть с голоду.
– Понимаю. Вы рассчитывали на большее. Жаль. Дело в том…
– Да?
– Я сам слепо полагался на вас. Несколько месяцев назад вы сказали мне, что у вас есть некоторые виды на будущее или, скажем, надежды и что я смогу получить свою долю, как только поступят деньги.
О небеса, заберите всех докторов с их умением вытянуть из человека все, что угодно. Легкий приступ мигрени – и комната, где лежит больной, мгновенно превращается в исповедальню. Она вспомнила, как бывала неосторожна в своих высказываниях, слушая ласковый, полный сочувствия голос, как едва слышно рассказывала о Додде и Уордле, о герцоге Кентском, рисуя картины великого будущего своих близких друзей. А однажды вечером в январе она даже пригласила доктора с женой на обед, и они встретились с Доддом и Уордлом. Зашел разговор о богатстве – вино текло рекой, о патронаже, свершившем переворот в мире медицины. И
