Сафьяновая шкатулка - Сурен Даниелович Каспаров

— Что, Мария?

— Ты действительно веришь, что совершено преступление?

— Почему ты так думаешь? — Я делаю удивленное лицо. — Ведь Олег — мой друг…

Мария несколько минут молча ходит по комнате, нервно ломая пальцы.

— Не знаю, Алеша… Но мне кажется, ты слишком мало доверяешь людям. Это меня пугает. Так невозможно жить, пойми…

Нет ничего отвратительнее, чем отвечать уклончиво на ясно поставленный вопрос. Я отвожу глаза.

— Посмотрим, что экспертиза покажет…

— То экспертиза. А ты?

Я не могу понять: она смотрит на меня в упор, то ли со страхом, то ли требовательно. Но ясно одно: она хочет видеть меня не таким, какой я есть сейчас. Я чувствую, что у меня ладони взмокли от волнения. Тянет крикнуть ей: да что ты наконец хочешь от меня!.. Но я молчу. Молчу целую минуту. А потом…

— Ты видишь этот хлам? — Я киваю на нашу мебель. — Стыдно людям показывать. А при желании я мог бы набить этот дом дорогими коврами.

Мария на полуслове перебивает меня.

— Алексей! — это звучит, как «одумайся!». — Знаю, ты честен, бескорыстен… Но ведь этого мало!

Я знаю, что мало. Но теперь это уже не имеет значения. Я пытаюсь свести разговор к мелкой будничной ссоре между супругами.

— Ну, тогда я не знаю, каким я должен быть. И, вероятно, никогда не узнаю. Хватит говорить об этом.

— Олега ты знаешь чуть не с детства, знаешь каждый его шаг.

— Послушай, я голоден. Я ведь с работы. Накрой на стол, а я схожу за Радиком.

За обедом мы молчим, рассеянно прислушиваясь к болтовне Радика.

Мария приносит жаркое, со стуком ставит жаровню на металлическую подставку.

В дверь стучатся. Мария сияет: «Это они!» — и бежит открывать. Это Елена. Я прислушиваюсь: раздастся ли ворчливый басок Олега? Олега нет.

Елена входит в обнимку с Марией — внешне веселая, оживленная, но в глазах затаенная грусть: смерть Вадима все еще свежа в ее памяти. А тут ко всему угроза, нависшая над Олегом. Елена — старая подружка Марии: они вместе окончили пединститут. Однажды Олег встретил ее у нас в доме, и через полгода они поженились.

Я встаю ей навстречу.

— А где твой хозяин?

— На диване лежит, — отвечает Елена.

— Почему не зашел?

— Право, не знаю, Алексей… Голова у него побаливает…

— А все-таки? — настаиваю я, краем глаза следя за Марией. Она хлопочет за столом, но я вижу: вся слух.

Елена краснеет и, чтобы скрыть это, быстро отворачивается.

— Мария, ты знаешь адрес этих маляров? Надо бы и к нам позвать их. Ну, идем, покажи… Боже, да у вас еще мебель не расставлена! — Она направляется в спальню, но я удерживаю ее за руку:

— Успеешь посмотреть, это не дворец. Я все-таки хочу знать, почему Олег не пришел.

Елена неловко улыбается.

— Ой, ну какой ты странный, Алексей! Мария, чего он от меня хочет?

— Елена…

Наигранную веселость будто ветром сдувает с лица Елены, мне становится жаль ее.

— Ну ладно, я сам скажу. — Я замечаю: Мария резко оборачивается. Последующее я говорю для нее, как бы убеждая, что я ни в чем не виноват и подозрения Марии напрасны: — С недавних пор он стал смотреть на меня только как на своего возможного обвинителя, верно?

Мария продолжает смотреть на меня так, словно говорит: а разве он не прав? Я подавляю вздох и отворачиваюсь. Больно и досадно, что и эта попытка примириться с ней потерпела неудачу.

Елена подходит к окну. На улице светлый августовский вечер. Яркие звезды, множество ярких звезд высыпало на бархатисто-фиолетовом небе. В проеме недостроенного дома висит луна. Она напоминает уличный плафон, подвешенный в развалинах каким-то шутником. Елена говорит тихо:

— Ты не должен обижаться на него, Алексей. Ты пойми его.

Мне нестерпимо хочется спросить: «Почему?» Но я не спрашиваю. Боюсь услышать ответ: потому что ты ему не веришь, и он это знает.

Елена, словно угадав мои мысли, говорит тихо:

— Не знаю, Алексей, он, кажется, не только к тебе так…

«Хорошо, если это верно… — думаю я с некоторым облегчением. Но облегчение недолгое: — Ну, а если у Елены слишком много такта?»

— Ему, наверно, трудно. Ты бы сходил к нему, Алеша. Посидел бы немного, — говорит Мария совершенна равнодушным тоном, хотя ее глаза сверлят меня.

Пожалуй, это мысль. Неплохо бы узнать, насколько права Елена.

— Мария, — говорю я вслух, — у нас где-то, кажется, есть бутылка вина.

Олег приподнимается на диване, когда я вхожу, спускает ноги.

— Ладно, — говорит он, — так и быть, покаюсь тебе.

— Начинай, — говорю я и сам чувствую: голос излишне бодрый, — начинай, а я пока достану бокалы. Где они? В буфете, что ли?

Я достаю два бокала, протираю их платком.

— Черт его знает, — Олег разминает в руке сигарету, — последнее время я сам себя не узнаю. Разговариваю с людьми и сам боюсь: а вдруг не верит, вдруг кивает просто так, из вежливости? Сегодня нагрубил секретарю райкома. Обидел.

— По той же причине?

— Ага…

Я медленно вкручиваю штопор и думаю с каким-то неопределенным чувством то ли зависти, то ли разочарования: значит, Елена сказала правду. Мне кажется, я предпочел бы, чтобы Елена ошиблась. Странно, но это действительно так.

— Гордыня, — вслух говорю я, выдергивая пробку. — Она, кажется, входит в комплекс смертных грехов. — Я наполняю бокалы. — Ну, бери, хорошее, должно быть, вино.

— Ты не шути, пожалуйста, — злится Олег.

Я улыбаюсь, отхлебываю из своего бокала.