И на щите Давидовом начертано «Моссад» - Юрий Певзнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С армейских лет за Шароном закрепилась кличка «Бульдозер» — могучая машина, которая прет напролом. Но его военная карьера не была столь уж безукоризненна. После войны 1956 года командиры четырех батальонов парашютной бригады выдвинули обвинение в трусости своему командующему, полковнику Ариелю Шарону, который «никогда не водил своих людей в атаку, а предпочитал отсиживаться в тылу». Лидером «бунтовщиков» был отважный подполковник Ицхак Хофи. Скандал, впрочем, не вышел за пределы офицерского собрания, хотя и не прошел бесследно ни для Шарона, ни для его инициаторов.
В бытность на посту командующего парашютно-десантными войсками Шарон превратил их, по его словам, в «нетрадиционные анти-террористические силы». Например, в 1971 году в ходе попытки ликвидации терроризма на оккупированной территории сектора Газа десантники Шарона убили 104 и арестовали 172 палестинца.
В войне 1973 года Шарон командовал подразделением, которое успешно продвинулось на Синайском полуострове, где его и застало прекращение огня. Затем Шарон занялся политикой — стал лидером либеральной партии, заметно «поправел» и стал одним из тех, кто убедил руководителей нескольких разрозненных правых оппозиционных групп объединиться под одной «крышей», которая получила название «единство», на иврите «Ликуд». На выборах 1977 года блок победил и было сформировано новое правительство; Шарон был назначен министром сельского хозяйства. На этом посту Арик поддерживал активное строительство кибуцев на оккупированных территориях, которые он называл «фактами на земле». Одновременно он, все более влиятельный политический деятель, добивался контроля над «Лакамом», «Моссадом» и «Шин Бетом». Шарон стремился убедить Бе-гина заменить их руководителей, прежде всего шефа «Моссада» Ицхака Хофи.
«Лакам» он, как мы помним, подмял. О «Шин Бете» — разговор отдельный и он еще предстоит; влияние Шарона, несомненно, просматривается, но более важной представляется реакция службы безопасности на «исламский фактор». Что же касается давнего недруга во главе «Моссада», то отставка произошла только по истечении восьмилетнего срока руководства Хофи, но предварялась и сопровождалась борьбой — как открытой, так и закулисной.
Отголоски действий, идей и намерений Шарона, который затем стал министром обороны, прослеживаются во всей истории разведки в тот период. Шарон создал «двор Арика» — неофициальные, но влиятельные аналитические группы, в которые входили как государственные чиновники, так и частные граждане. Туда входили ветераны «Моссада» Рафи Эйтан и Рехавья Варди, которого Шарон назначил «координатором» на оккупированных территориях; генерал-майор Аврахам Тамир, помощник министра по вопросам планирования и стратегии; торговец оружием и ветеран «Амана» Яаков Нимроди. Гостем, хотя и нечастым, «двора Арика» был и Дэвид Кемчи, который занимал второй по старшинству пост в «Моссаде» до своего перехода на должность генерального директора министерства иностранных дел.
Влияние Шарона и «двора» усилилось, когда сменилось руководство в «Шин Бете». Место Ахитува занял Аврахам Шалом — старый друг Рафи Эйтана, который вместе с ним участвовал во многих операциях. Шарон и Шалом по многим вопросам были единомышленниками. Располагая сильными позициями в правительстве и партийной верхушке, и в руководстве «Шин Бета» (где к тому времени тоже стали задавать тон «сабра»), Шарон, считая, что оборонительные интересы Израиля выходят за пределы зоны непосредственной конфронтации с соседними арабскими странами и включают Пакистан, Северную Африку и даже более отдаленные районы Африканского континента, попытался реализовать, иногда привлекая традиционные каналы спецслужб, а иногда и помимо них, различные военные и внешнеполитические проекты. Иногда это совпадало с, так сказать, «генеральной линией» действий правительства в целом и разведывательного сообщества. В других случаях отчетливо прослеживается, как военная и общая разведка Израиля препятствовала авантюрам в целом и сумела удержать страну от «потери лица» и вовлечения в острые конфликты.
Наиболее прямое и откровенное блокирование «Моссадом» затей «двора Арика», произошло в истории с наследным принцем Ирана, которого называли «беби-шахом». После Исламской революции принц с немалой свитой (чуть ли не со всем генералитетом шахской армии) обосновался в Марокко.’ Там был создан «теневой двор» и находили приют многие враги режима аятолл. При помощи ЦРУ был организован канал вещания из Марокко на Иран — впрочем, реальным влиянием в стране он не пользовался. Естественно, при дворе «беби-шаха» разрабатывались планы заговоров с целью захвата тегеранского трона. Во «дворе Арика» посчитали — в это уж очень хотелось поверить, например, Яакову Нимроди, — что поддержка заговора может принести большую пользу Израилю.
Персональное досье.
Яаков Нимроди, активист «Хаганы», боец ударных отрядов Палмах. Еще до обретения независимости начал работу в разведке «Шаи». После войны 1948 служил рядовым оперработником в «Амане». В 1956 году израильская разведка направила его в Тегеран, где он работал как на «Моссад», так и на «Аман» в начальный период развития «периферийной» стратегии. Он сыграл ключевую роль в достижении соглашения о продаже Ирану израильского оружия на сумму 250 млн долларов в год.
Работу на государство успешно совмещал с работой на себя: посредничество в торговле оружием позволило сделать состояние. Значительная часть его капитала была вложена в иранскую промышленность и банки. Потеряв миллионы долларов в Иране, когда исламские легионы аятоллы Хомейни свергли шаха, Нимроди продолжал лоббировать западные интересы в Тегеране. Как признанный эксперт по этому региону, он надеялся вернуть Западу рынок Ирана, страны с 45-миллионным населением, попутно намереваясь возвратить свои капиталы.
Специальная миссия, которая была сформирована без легального уведомления и согласования с «Моссадом», была направлена в Марокко. Там «беби-шах» и его генералы говорили Нимроди, Швиммеру и Кашоги (бизнесмен-миллионер из Саудовской Аравии, который активно сотрудничал с израильтянами в оружейном бизнесе и оказал немало услуг в получении информации — в частности, Кашоги помог Нимроди получить секретный «План Фахда», в котором впервые говорилось о возможности саудовского признания Израиля как государства. Саудовцы в обмен на мир и взаимное признание арабов и израильтян добивались лишь права поднимать саудовский государственный флаг над святыми местами в Восточном Иерусалиме как символ ответственности Саудовской Аравии за охрану святых мест, — как это делалось в Мекке и Медине), что для реализации планов переворота нужны только деньги на покупку оружия и оплату наемников, которые свергнут аятолл.
В следующей встрече, в «Маунт Кения сафари клаб», принадлежавшем Кашоги, принимали участие, помимо упомянутой троицы и моссадовца Дэвида Кемчи, Шарон со своей женой Лили, президент Судана Нимейри и начальник его разведки Абу Таеб.
Нимейри, по словам Шарона, — «хорошо информированный и проницательный», — действительно шел на
