TiHKAL - Александр Шульгин

Некоторые такие препараты могут химической структурой представлять запрещенные вещества, и органы правопорядка могут посчитать, что ты занимаешься преступной деятельностью, за чем может последовать осуждение со стороны общества и соответствующее наказание. А препарат, который ты создал, будет запрещен.

А некоторые новые вещества смогут использоваться в медицине и обогатить своего создателя — промышленность будет предлагать тебе запатентовать твое открытие, чтобы наладить массовое производство. Общество будет гордиться тобой и, может быть, даже наградит тебя, и твое новое вещество будет защищено патентом и таким образом спрятано от других исследователей.

Но в большинстве случаев эти препараты нельзя применять ни как лекарство, ни как наркотик, они просто — инструменты изучения человеческого сознания.

Я увлечен разработкой и созданием именно таких препаратов. Я бы хотел рассказать вам о мире этих веществ, используя мою специальную терминологию. Процесс создания таких инструментов похож на рисование картины: перед тобой голый холст, у тебя есть целая палитра красок — то есть коллекция химикатов, растворителей, катализаторов и реагентов. У тебя также есть талант и опыт создания таких произведений, и еще у тебя есть образ того, что должно получиться, есть цель. Может быть, в конце работы ты будешь сам изумлен тем, что у тебя получилось, но ты знаешь общее направление работы. Давайте проследим шаг за шагом за созданием одного из таких веществ от первоначального замысла до производства, через дальнейшее изучение — к пониманию действия препарата.

Я выбрал для примера препарат под названием DIPT. В самом начале разработки этого препарата я уже примерно знал, что хочу создать. Все мои лучшие творения были созданы на двух типах «холста»: ядре фенэтиламина или ядре триптамина, в данном случае я выбрал ядро триптамина, но как мне его «раскрасить»? По опыту предыдущих работ я знал, что если прикрепить к ядру много "жирных мазков" может получиться вещество, активное при пероральном применении, так может быть нужно поместить ядро на ароматическое кольцо? Нет, попробуем что-нибудь попроще, создадим вещество с простой формулой и может быть, получим интересный препарат. Простите меня за то, что я применяю сразу термины живописи и химии, но во многих случаях словарь понятий этих областей совпадает.

Продолжим описание первой стадии работы: что мне поместить в правой части картины? Может — парочку изопропиловых групп? Их никогда не употребляли в таком соединении, и у них есть приятная трехмерная структура и очень важный для нас объем. Все — у нас есть готовый замысел, пришло время наносить краски на холст. Эта часть работы может быть самой сложной, а может пройти легко и просто, но всегда при этом мы получим массу полезной информации. Причем больше всего информации мы можем получить, когда ничего не получилось — именно так мы узнаем неожиданные вещи о химических процессах. Но в данном конкретном случае все прошло успешно. Вкратце, пользуясь жаргоном химиков, дело было так: из индола мы получили через оксалил хлорид и диизопропиламин — глиоксамид, который путем несложных операций превратился в DIPT — получившийся гидрохлорид представлял собой твердое белое вещество.

Теперь, когда новый потенциально активный препарат создан, мне необходимо изучить его действие. Новое вещество — как новорожденный ребенок. Совершенно неизвестно, что из него получится. Мне известна формула вещества и процесс его синтеза, но сам препарат мне еще совершенно незнаком. Теперь я буду взаимодействовать с моим детищем с осторожностью, любопытством, восторгом — я буду изучать препарат, а он будет изучать меня, воистину — взаимовыгодное сотрудничество. Скоро я узнаю о действии препарата, но всегда буду помнить, что это — мои субъективные наблюдения, и я могу вносить в описание действия препарата что-то присущее только мне. Таким образом, мы знакомимся. Первый раз я ощутил природу нашего знакомства, когда в своем кабинете слушал по радио "Рассказ об оркестре для самых маленьких" Бенджамина Бриттена. Вещь звучала совершенно ужасно. Перед этим я принял 18 миллиграммов DIPT’а, и теперь я получал первую подсказку о возможном его использовании при изучении человека. С его помощью, оказывается, можно изучать то, как мы слышим.

Я просто не представлял, как такой ужасный оркестр могли допустить на радио, и вдруг мое внимание переключилось на то, что внутри меня, а не снаружи. Я почувствовал, что высота некоторых звуков заметно понижается. Причем разные отдельные ноты искажались по-разному. Словно кто-то замедлял пластинку, но только никаких искажений в восприятии времени не происходило. Происходило комплексное искажение аккордов, и то, что должно было звучать гармонично, неожиданно звучало как диссонанс. Такое специфичное искажение позволяет предположить, что перед нами уникальный инструмент изучения связи физического звука и того, как мы его воспринимаем. Дело в том, что звук, входящий в наше ухо может разительно отличаться от нашего о нем представления. Опыты показали, что DIPT оказывает влияние на восприятие звуков у всех людей. Во время одного эксперимента два человека с абсолютным слухом определяли высоту отдельных нот до, во время и после принятия препарата. Их ответы были совершенно правильными до принятия препарата, потом они стали ошибаться чаще и чаще, потом, когда действие вещества закончилось, они снова стали давать правильные ответы. Таким образом было доказано наличие уникального действия DIPT’а, и был составлен его график, в зависимости от дозировки.

Таким образом, мы получили прекрасный инструмент исследования одной из сложнейших функций человеческого мозга. Может быть, удастся изучить на какие нейротрансмиттеры он влияет, может быть, можно будет изучить динамику его действия на организм. А как он будет влиять на людей без слуха? А как он подействует на шизофреника, которому слышатся неземные голоса?

А самое главное — этот препарат может стать прототипом нового инструмента. Возникает много вопросов: что нам нужно от нового препарата, нового инструмента? как нам создать этот новый препарат? как мы будим изучать его свойства? и какие новые препараты мы можем создать на его базе? И этот цикл вопросов можно повторять бесконечное число раз. И тогда, может быть, мы придем к созданию какого-нибудь совершенно удивительного вещества, с помощью которого можно будет еще больше узнать о загадках человеческого сознания.

В этом и заключается настоящее волшебство концепции "создания авторских веществ".

ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ХИМИЯ И ПОЛИТИКА

ГЛАВА 21. МОЖЕМ ЛИ МЫ И НУЖНО ЛИ НАМ?

Примерно неделю назад я возвращался с ежегодного совещания Клуба Совы, со мной в машине был Мартин, и мы заговорили о только что прослушанном докладе одного техасского онколога. Хотя доклад был скучный, зато построен он был по всем законам логики, и речь в нем шла о канцерогенных факторах окружающей среды, особенно о тех из них, которых можно было бы избежать. Не удивительно, что больше всего говорилось о вреде табака.

Я не помню всех данных статистики, но помню, что они потрясали. В начале века рак легких был редчайшим диагнозом, сегодня это одна из основных причин смерти, причем как мужчин, так и женщин. Без сомнения, сердечные приступы и эмфизема также напрямую связаны с курением. То же можно сказать о раке мочевого пузыря. В общем, сигареты стали важнейшим канцерогенным фактором со всеми вытекающими из этого трагическими социальными и экономическими последствиями. И вот мы стали рассуждать, можно ли запретить курение табака.

Получилась как бы, игра — я предлагал некое ограничение, Мартин комментировал его и предлагал следующий шаг и т. д. В результате мы разработали примерно такую программу по запрещению табака, рассчитанную на десять лет:

Сначала постепенно сокращаем субсидии табачным плантациям, так, чтобы фермеры могли бы перейти на другие культуры. Уже на этом этапе мы экономим государственные деньги. Потом вводим закон, по которому курение в общественном месте становится правонарушением. Скажем — штраф пять долларов с конфискацией окурка. При этом выдается квитанция, так что если курение прописано тебе врачом, ты можешь через суд вернуть себе пять баксов (и окурок). Именно так в Париже успешно запретили звуковые сигналы машин. Сначала пытались угрожать арестом и штрафом после суда. Не помогало — все равно постоянные гудки на улице. И вдруг распоряжение — за неоправданный гудок штраф пять тысяч франков на месте. И все — через двадцать четыре часа — полная тишина. Поэтому — запрет на курение в общественных местах. Пожалуйста, кури дома, в машине, в гостиничном номере, в телефонной будке — там, где нет других людей.

Потом, когда запрет на курение в общественном месте станет нормой поведения, вводим государственную монополию на продажу табачных изделий. Теперь сигареты можно купить только в определенные часы. Опять-таки мы серьезно помогаем бюджету, по примеру Швеции, где были национализированы все фармацевтические предприятия. А полученные деньги направляем на медицинские исследования, например, в области онкологии. Я думаю, никто не будет возражать.