Нагие и мёртвые - Норман Мейлер

Врач потряс его за плечо.

— Минетта. Ты разговариваешь с офицером армии США, Если не послушаешь меня добром, отдам под трибунал.

На какой-то момент Минетту охватил страх, но вдруг скабрезная шутка пришла ему на память, и он истерически засмеялся. Звук собственного смеха вдохновил его, он засмеялся еще громче. "Они ничего не сделают со мной, если я буду действовать верно", — мелькнула мысль. Он внезапно оборвал смех и сказал:

— Все вы сволочи, японские сволочи!

В тишине Минетта вдруг услышал голос одного из солдат:

— Он спятил, наверняка спятил.

— А ты видел, как он схватил винтовку? Ей-богу, я думал, он перестреляет нас всех, — заметил еще кто-то.

Врач задумался, а потом неожиданно сказал:

— Ты притворяешься. Я давно за тобой присматриваю.

— Ты япошка! — Минетта выдавил струйку слюны на нижнюю губу и хихикнул. "Здорово я его", — подумал он.

— Дайте ему успокаивающего, — сказал врач, обращаясь к стоявшему рядом с ним санитару, — и переведите в седьмую палатку.

Минетта уставился отсутствующим взглядом на земляной пол.

В седьмой палатке, как он слышал, размещались тяжелораненые и больные. Минетта стал плевать на пол.

— Ты япошка! — крикнул он вслед удалявшемуся врачу.

Когда его схватил санитар, Минетта сначала весь напрягся, а потом расслабился и бессмысленно захихикал. Санитар сделал ему укол в руку, но Минетта даже не вздрогнул. "Я добьюсь своего", — подумал он.

— Ну вот, Джек, пойдем, — сказал санитар безразличным тоном.

Минетта встал и пошел за ним. Он раздумывал над тем, как ему вести себя дальше. Догнав санитара, он прошептал:

— Ты сволочь, япошка, но я никому не скажу об этом, если дашь мне пять долларов.

— Пошли, пошли, Джек, — устало произнес санитар.

Минетта поплелся за ним. Когда они подошли к палатке номер семь, Минетта остановился и снова закричал:

— Я не пойду туда! Там япошка! Он убьет меня! Я не пойду!

Санитар ловко схватил его за руку, завел ее за спину и толкнул его в палатку.

— Отпусти меня, отпусти! — закричал Минетта.

Подведя его к свободной койке, санитар приказал ему лечь.

Минетта сел на койку и стал расшнуровывать ботинки. "Мне лучше на время успокоиться", — подумал он. Укол начал оказывать свое действие. Минетта лег на койку и закрыл глаза. На мгновение он представил себе свой поступок и с волнением подумал о том, что произойдет в случае неудачи. Несколько раз он тяжело проглотил слюну. Все в нем кипело от радости, страха и гордости. "Мне нужно только держаться, а то меня выдворят отсюда через день-два".

Вскоре он заснул и проспал до утра. Проснувшись, он только через несколько минут вспомнил о происшедшем за минувший день и снова ощутил страх. На мгновение его охватило сомнение — стоит ли продолжать игру, но как только он подумал, что придется вернуться во взвод… "Нет. Ни за что! Надо выдержать!" Минетта сел на койке и огляделся. В палатке было еще трое. У двоих голова в бинтах, третий неподвижно лежал на спине, уставив взор в опорный шест палатки. "Это как раз тот, из восьмого отделения", — подумал Минетта, и дрожь пробежала по его телу, а потом стало смешно. В следующий момент его снова охватил страх. "Может быть, именно так ведут себя сумасшедшие — не двигаются и ничего не говорят. Может быть, я переиграл вчера". Это его встревожило. Он решил вести себя так же, как тот солдат. "Так будет лучше", — подумал он.

В девять часов пришел врач. Минетта лежал неподвижно, лишь изредка бормоча что-то. Врач бросил на него быстрый взгляд, перевязал рану на ноге и, не сказав ни слова, ушел. У Минетты отлегло от сердца, но тут же он разозлился. "Им не жалко, если ты и умрешь". Он закрыл глаза и погрузился в раздумье. Утро прошло совершенно спокойно. Минетта чувствовал себя радостно и уверенно, а вспомнив обход врача, решил, что вовсе неплохо, что врач не обратил на него внимания. "Я их убедил, и они скоро отправят меня на другой остров".

Минетта представил себе, как он вернется домой, какие нашивки будет носить, как пройдется по соседним улицам, будет разговаривать со встречными людьми. "Ну как, трудно было?" — спросят его. "Нет, не очень", — скажет он. "Это ты брось. Ясно, что не сладко". Он отрицательно покачает головой: "Грех жаловаться. Меня судьба миловала". Минетта усмехнулся. Вокруг станут говорить:

"Этот Стив Минетта — хороший парень, нужно отдать ему должное. Чего он только не повидал, а какой скромный".

"Да, было бы неплохо, — решил Минетта, — но сначала нужно еще суметь вернуться домой". Он представил себе, как будет ходить на вечеринки, какое внимание станет привлекать к себе. Девчатам, что гоняются за парнями, заполучить его будет непросто. "Рози сама будет приставать на этот раз, — подумал он. — Вернувшись, не буду утруждать себя работой. Только дураки работают изо всех сил. А что хорошего дала кому-нибудь работа?"

Минетта лежал без движения уже несколько часов подряд. Палатку снова нагрело солнцем, и он погрузился в какой-то приятный теплый омут. В его сознании мелькали сцены соблазнения девушек.

"Рози неплохая бабенка, — сказал он про себя. — Я женюсь на ней".

Минетта вспомнил запах ее духов, сверкающие и возбуждающие ресницы. "Она подмазывает их вазелином, — решил он. — Но это неплохо, когда женщина умеет делать все эти штучки". Минетта снова было погрузился в сладострастные мечты, но тут же с досадой постарался отогнать мысли о женщинах. "Все они вполне доступны, нужно только найти слова, сказать, что любишь. Женщины глупы, всегда верят этим словам". Мысли Минетты снова вернулись к Рози, и это разозлило его. "Она обманывает меня. В письме пишет, что не танцует ни с кем, ожидая моего возвращения. Враки… Знаю я ее, она очень любит танцевать. Раз тут врет, значит, и во всем остальном тоже".

Его терзало чувство ревности, и, чтобы освободиться от него, он вдруг крикнул:

— Держите япошку!

Это показалось ему легким делом, и он повторил крик.

Санитар встал со стула, подошел к нему и сделал укол в руку:

— Я думал, ты успокаиваешься, Джек, — сказал он.

— Япошка! — прокричал Минетта.

— Да, да, да. — Санитар вернулся к своему стулу.

Минетта вскоре заснул и не просыпался до утра.

На следующий день он чувствовал себя так, как будто отравился.

У него болела голова, руки и ноги, казалось, окаменели. Врач прошел мимо, даже не взглянув на него, и это привело Минетту в бешенство. "Проклятые эти наши офицеры! Они думают, что армия создана только для их удовольствия". Минетта был очень возмущен.

"Я ничем не хуже. Почему этот подонок может приказывать мне?"

Он неуклюже повернулся на койке. "Это заговор". Минетта ощутил неясную злобу. "Весь мир — игра. Если ты не оказался наверху, то становишься тряпкой, о которую вытирают ноги. Все против тебя".

Минетта вспомнил, как Крофт, осматривая его рану, засмеялся.

"Ему ни до кого нет дела, ему и смерть наша нипочем".

Минетту охватило такое же чувство боли, потрясения и удивления, какое он испытал сразу после ранения. Впервые Минетта по-настоящему испугался. "Я не вернусь туда… Пусть меня расстреляют. — Он пошевелил губами. — Ну что это за чертова жизнь, когда не чувствуешь себя в безопасности".

Минетта размышлял об этом всю вторую половину дня. За эти два дня он испытал и радость, и тоску, и злость, а сейчас начал впадать в отчаяние. "Я хороший человек, — говорил себе Минетта, — и вполне заслужил право быть сержантом, но от Крофта этого не дождешься. Он судит о человеке с первого взгляда. — Минетта зло отбросил одеяло. — Зачем зря лезть из кожи? Все равно впереди ничего не светит. Какого черта стараться просто так?"

Минетта вспомнил, как однажды во время занятий ему пришлось командовать взводом. "Никто из солдат не делал этого лучше меня, — подумал он, — но ведь всякое желание пропадает. Я могу значительно больше, чем требуется, в этом мое несчастье. Какой толк усердствовать, если у тебя в этой армии никаких шансов?"

Минетте тяжело было думать о своей испорченной жизни.

"Я знаю что к чему и не такой дурак, чтобы терять время понапрасну. А если я уйду из армии, то чем займусь? Работать? Нет, я не смогу. Единственное, что меня интересует, это приударить за бабами. Минетта повернулся на постели и лег лицом вниз. "А что еще остается. — Он тяжело вздохнул. — Полак верно говорит — можно заняться бандитизмом". Эта мысль доставила Минетте удовольствие, и он представил себя в тюрьме, убийцей. От жалости к себе на его глазах появились слезы, и он нервно повернулся на койке.

"Я должен выбраться отсюда. Долго ли они меня здесь продержат?

Почему они не обращают на меня никакого внимания? Они должны отправить меня отсюда, иначе я действительно сойду с ума". Глупость армейских порядков всегда задевала Минетту. "Они теряют солдата только потому, что не хотят нисколько позаботиться о нем".