Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

— Что ж, у меня есть, так что если мы объединимся в одно целое… — Он не договорил, но многозначительно похлопал себя по карману. — Кажется, все выяснили.

Форнлей с Ричардом дожидались в холодке под деревьями, когда ван Кортлендт запрет машину. Он подошел к ним, трое мужчин какое-то время молча смотрели друг на друга. Потом Ричард повернулся и повел их вверх по лесистому склону холма.

Подъем оказался непродолжительным. На вершине они остановились и постояли под прикрытием сосен. Внизу, у пологого склона холма приютился Дрейкирхен. Над деревьями возвышалось три шпиля.

Форнлей вытащил свой нож и знаком велел им обождать. Он направился в сторону дороги, которую они только что покинули, и по пути обрубал тонкие ветки с каждой третьей или четвертой сосны. Ван Кортлендт обменялся взглядом с Ричардом. Мысль заслуживала внимания; зарубки на деревьях были белыми и заметными. Форнлей возвратился, он был доволен собой. Обратный путь удастся найти безошибочно и быстро. Ричард повел их вниз между деревьями, Форнлей безостановочно орудовал ножом. Это замедляло движение, но теперь цель была близка, и им ничего не оставалось делать, как ждать, пока дневной свет не сменится вечерним сумраком, да еще помечать дорогу обратно. Они продвигались медленно, с осторожностью, боясь зашуметь, Форнлей молча и неторопливо обрубал сучья. Дорога погрузилась в лес, монастырские шпили исчезли. Ричард шел во главе, в той же мере доверяя своему пространственному чутью, в какой Форнлей полагался на свои зарубки. Как только показалась опушка леса, он убедился, что способность определять направление его не подвела. Крутой вал и сад отделяли их от Дрейкирхена. Притаившись под покровом деревьев, они разглядывали окружающую местность.

Монахи, основавшие свою общину, были аккуратными и очень смекалистыми людьми. Маленький монастырь с огромной часовней располагался в излучине поросшего лесом холма, который с тыла защищал это сооружение. Две меньшие часовни, отстоящие одна от другой на довольно почтительном расстоянии, замыкали с обоих боков основное строение, окружавшее сбившиеся в кучку дома. Этим достигался следующий эффект: замок располагался параллельно изгибу холма и, помещенный в центре огромной подковы, доминировал над окружающей местностью.

С того места, где они затаились, хорошо просматривалась идущая к югу дорога. Прямая, широкая, сверкающая в солнечных лучах, она припадала к самой середине подковообразного строения. Такого, подумал Ричард, отцы-основатели и представить себе не могли в самых смелых фантазиях. Он вспомнил про карту, где вместо этой дороги был обозначен корявый проселок, по которому они только что приехали. Энни оказалась права. Дрейкирхен переменился.

Перед ними простирался сад, он начинался позади правой часовни. Сад снабжал кухню провизией, аккуратные грядки с овощами с одной стороны прикрывали кусты красной смородины, протянувшиеся от насыпи и до самой часовни. С другой стороны, с той, что примыкала к замку и большой часовне, росла шеренга фруктовых деревьев. Груши, наверное, подумал Ричард. Они, очевидно, выполняли роль ширмы, которой надлежало избавить взоры гуляющих по цветнику людей от невзрачной мозаики овощных грядок. Ширма исправно выполняла свое назначение, друзья едва ли могли разглядеть спрятавшийся за нею цветник. Лучше было бы приблизиться с тыла к самому монастырю, откуда они могли бы увидеть не только цветник, но и участок, примыкающий к третьей часовне.

— Приметьте это местечко, — прошептал Ричард. Остальные кивнули и оглядели разросшуюся шапку деревьев и кустов, прикрывавших скалу, за которой они притаились. Сделать это было нелегко, но необходимо. Если они выберутся подобру-поздорову из монастыря, а мешкать им при этом, по-видимому, не придется, тогда все будет зависеть от того, насколько быстро они найдут сделанные зарубки. Без них можно и потерять свой автомобиль. Малоприятное занятие — отчаянно отыскивать на незнакомой дороге машину, чувствуя за плечами погоню. Самое лучшее, угрюмо подумал Ричард, запомнить скалу, которая отстоит примерно на двадцать футов от кустов красной смородины. Если они, конечно, доберутся до этих кустов, добавил он про себя.

Под покровом деревьев они тщательно продумали, как лучше достигнуть монастыря. И быстро пришли к соглашению. Легко было понять, что продираться через монастырский сад, засаженный розами и разными кустами, намного труднее, чем миновать огород. Там гораздо меньше препятствий. Что касается третьей часовни, то подобраться с той стороны дело совершенно безнадежное. Здесь расположены газоны и теннисные корты. Дома, примыкающие к той стороне монастыря, кажутся необитаемыми, там не видно никакого движения, не слышно человеческих голосов. Если бы не дымок, поднимавшийся из-за монастыря, где находилась сделанная позднее длинная узкая пристройка, можно было подумать, что они разглядывают иллюстрацию из немецкого календаря.

Ричард знаком приказал отступить в лес. Они расположились под сенью каких-то кустов. Разговаривали шепотом.

— Я могу отправиться на разведку, — сказал Форнлей. — Мне приходилось участвовать в оленьей охоте. Справлюсь запросто.

Он вытащил из кармана блокнот и начертил примитивную схему строений и сада. Ричард с Форнлеем обменялись взглядами. Последний, очевидно, как нельзя лучше подходил для такого дела. Ричард припомнил, как ловко вскарабкался он на балкон в Пертисоу.

— Хорошо. Мы будем следить за вами с вершины насыпи.

— Вот как я пойду, — сказал Форнлей.

Он провел на схеме карандашом линию. Под покровом смородиновых кустов Форнлей рассчитывал добраться до расположенной с правой стороны часовни. Потом пересекающая огород тропинка, скрывающаяся в каких-то зарослях, выведет его к фруктовым деревьям. Отсюда он выйдет к правому крылу монастыря, к тому месту, где курится дымок. Он узнает, находится ли кто-нибудь в этой части здания, имеется ли здесь задняя дверь, словом, выведает все необходимое.

— Хорошо, — повторил Ричард.

Форнлей не стал даром терять времени. Его фигура бесшумно замелькала между деревьями, он направился кратчайшим путем к той части леса, которая примыкала к кустам.

Пока они разглядывали монастырь, ван Кортлендт обдумывал свой собственный план. Он полагал, что надо действовать иначе, а именно: отвлечь внимание находившихся в монастыре людей, в то время, как его два напарника ворвутся туда. Беда заключалась в том, что у них не было оружия, которое можно было бы противопоставить вооруженному противнику. А может быть, там никого и не окажется; лишь повар на кухне, откуда тянет дымком, да Френсис заперта наверху в комнате под охраной одинокого стражника, а все остальные поехали повеселиться в Инсбрук или разыскивают Ричарда. В таком случае предосторожности Форнлея не более чем трата драгоценного времени. Потом он мрачно подумал, что Френсис может здесь и не быть. С тех пор, как они покинули Инсбрук, эта мысль беспокоила его больше всего. В таком случае, придется звать на помощь старого Барни Финнигана…

Они снова подошли к опушке леса и залегли за поваленным деревом, которое защищало их от непрошеных взглядов. Сами же они сквозь переплетенные корневища хорошо видели простиравшуюся перед ними местность. Как только Форнлей выйдет к грушевым деревьям и пройдет по тропе к росшему возле дома кустарнику, они непременно его заметят. Если же до того что-то произойдет, тогда надо полагаться на силу своего слуха. Ричард приподнялся, прислушался, но ван Кортлендт лишь покачал головой. Он оказался прав; ничего не было слышно.

Они ожидали, притаившись в тишине леса, разглядывали вершины деревьев, трепетавших на фоне вечереющего неба. Утихнувшая было тревога опять заговорила в Ричарде. Навалился страх, а не пошли ли они по ложному пути. Френсис может находиться где-то за сотни миль отсюда… покалеченная, мертвая. Он начал пересчитывать шевелящиеся над ним ветки деревьев. Все, все, что угодно, лишь бы не думать.

Глава 22

Похороны викинга

Оказавшись на краю леса и увидев часовенку с тихим домиком возле нее, Форнлей почувствовал растущее беспокойство. Подобное ощущение он переживал во время охоты на птиц, терпеливо выжидая, когда разумная птаха заглянет в ловушку; только на этот раз он сам был вроде подобной птахи. Возникшее беспокойство не вызывалось страхом или нервным напряжением. Это была тревога ожидания. Всю жизнь он прожил в деревне, и то, что ставило Ричарда или ван Кортлендта в тупик, ему казалось само собой разумеющимся.

Он уверенно и быстро продвигался вперед, понимая, что под покровом кустов его можно разглядеть только из простиравшегося позади леса. Оттуда его увидят, с какой бы осторожностью и неторопливостью он ни двигался… а времени было в обрез; ждать наступления темноты не имело смысла, предчувствие не обманывало, монастырь пустовать долго не может. Такое состояние Генри называл игрой в воображение; что ж, он готов сполна насладиться прелестями этой игры.