Смерть идет по пятам. Вне подозрений. Кровь в бухте Бискайн - Эдгар Бокс

— Вот Бреннер, — сказала Энни, ткнув пальцем в крохотный карандашный кружок. — Я подумала, названий лучше не подписывать; вы их так запомните. Потому я и пришла.

Ричард посмотрел на карту, потом на Энни.

— Откуда ты узнала, что нам требуется карта? Откуда ты узнала, что я здесь?

— Gnädige Frau…[20] разве она вам не рассказывала?

— Когда ты ее видела?

— Как только она вышла из церкви.

— В каком часу это было?

Энни забеспокоилась.

— Вроде, без четверти двенадцать. Сразу после двенадцати я была у брата в лавке, в это время по субботам Йоганн навещает меня. Понимаете, сегодня брат отправляется в горы… по субботам и воскресеньям он работает проводником… а я присматриваю за его лавкой. Вот Йоганн заявился, я велела ему это нарисовать и немедля принесла вам. Сударыня наказала принести вечером, но это потому, что за меня она опасалась. А я подумала, что вам это сейчас Понадобится, вдруг вы немедля захотите отправиться. Иоганну я про вас не рассказывала. Посулила потом сказать, надо будет, уж больно вы и сударыня ему полюбились.

Ричард опустился на стул. Энни увидела, как потускнело его лицо.

— Сударыня вам ничего не рассказывала? Что-то случилось, герр профессор? Ее нет?

— Нет, — угрюмо проговорила женщина, — она еще не вернулась.

— Но она сказала, что должна поспешить. Сказала, вы будете волноваться, если она не поторопится… О, герр профессор! — Энни так разволновалась, что Ричард поднялся и взял ее за руку. Итак, его опасения не были беспочвенными. Пока он ждал и томился предчувствиями, с Френсис что-то случилось. Что-то произошло. Надо собраться с мыслями. Черт побери, какой прок стоять здесь и гладить подобно последнему идиоту ручонку Энни. Надо сообразить, что-то придумать. И без того уже целый час потерян.

— Скажи мне, Энни, как ты узнала миссис Майлс?

— Поглядела ей прямо в глаза, они меня и признали. Потом, ходит она по-особому, ноги красивые. Я-то хорошо ее знаю, потому и узнала.

— Значит, всякий, кто знал ее, тоже мог бы узна…

Он не договорил. Оставил Энни, подошел к окошку. Повернулся спиной к женщинам, поглядел в сад. Подумал про ван Кортлендта с Форнлеем. Надо с ними связаться, немедленно… Но что тогда? Что тогда? Хватит. Надо успокоиться, забыть, что Френсис часть его души и тела; нужно воспринять всю эту чертовщину, как проблему, подлежащую разрешению, именно так он поступил, когда дело касалось Смита. Надо поднапрячь свои способности, и решение будет найдено. Чувства только мешают: раскиснешь, и потеряешь ее навсегда.

Он обернулся.

— Энни, возвращайся в лавку и жди там, пока некий американец с англичанином не придут покупать альпинистские ботинки.

Энни удивилась, когда услышала его спокойную речь, страхи ее уменьшились. Если герр профессор увидел какой-то проблеск, значит, не все потеряно. Она выслушала приметы двух мужчин, которые придут за ботинками. Запомнила их имена, а также то, что должна им передать. Хангербург в четыре часа. Это ей не очень понравилось. Хангербург такой огромный, что нетрудно и разминуться. Согласна, там безопасно, но они могут опоздать и не встретиться. А отвечать будет она. Выйдет не так, как следует, она себе этого не простит.

— Лучше встретиться с ними в лавке. Время сбережете, — предложила она. — Позади лавки находится кладовка с отдельным входом. Можно там дождаться ваших приятелей. Брат к тому времени уедет, а Йоганн отправится в гостиницу, как только я возвращусь в магазин — я его там оставила вместо себя, когда пошла к вам. Кроме меня там никого не будет. — Опасность ее веселила. Случится худшее, и он станет незнакомым покупателем; еще там имеется задняя дверь, ведущая в лабиринт двориков и проулков, так что на худой конец есть, по крайней мере, возможность скрыться. Ричард в душе был с нею согласен. Решение значительно упрощалось и ускорялось. А это главное. Предложение исходило от самой Энни, и он с радостью согласился.

Энни вышла в сад, накинув на плечи плащ с капюшоном. Он выждал две-три минуты, чтобы дать ей возможность уйти на почтительное расстояние и надеясь вопреки всякой надежде, что за это время может неожиданно объявиться Френсис. Женщина тоже забеспокоилась, но, как ни странно, относилась она к Ричарду с большим сочувствием. С минуты на минуту должен был возвратиться герр Шульц; она накрывала для него обеденный стол. Он, наверное, им что-нибудь посоветует. Пока что она предложила Ричарду тарелку бульона с клецками. Ему нужно поесть. Ричард вежливо отказался, насколько позволял ему это сделать его бурлящий желудок; чувствовал себя он отвратительно, словно пересекал Ла-Манш. Взглянул на часы. Прошло три минуты. Энни успела уйти. В любом случае ждать нельзя. Он поспешно вышел из комнаты.

— Скажите, что Лиза вас послала, — крикнула ему вдогонку женщина.

Пароль возымел действие. Сапожник любезно указал ему на телефон и вышел из комнаты, чтобы не мешать разговаривать. Ричард услышал голос ван Кортлендта и его окатила волна облегчения, минули опасения, что ему никто не ответит.

— Алло! — сказал ван Кортлендт и подождал. — Алло!

— Ван Кортлендт?

— Говорите.

Исчезло оцепенение, слова прорвались потоком.

Ван Кортлендт сказал:

— О да, «Таймс». Извините, что задержался со статьей. Хорошо, что вы позвонили. Я ждал звонка, поскольку случилась заминка.

— Серьезно? — Значит, ван Кортлендт уже в курсе событий; значит, можно будет обойтись без лишних объяснений.

— Только что подумал о вас.

— Что ж, надо написать другую статью. О красотах Тироля. У вас есть снаряжение для горных походов?

— Пара собственных ног.

— Тогда к ним кое-что добавьте. Если нет ботинок, приобретите немедленно. Задание срочное. Пойдите к любому торговцу спортивными товарами, он вам подберет. Скажем, к Шмидту, или Шпигельбергере или к Руди Вохтеру. У него особенно хороший товар. Находится на Бургграбене возле Музеумштрассе.

— Хорошо. Отправляюсь тотчас же. Надеюсь, скоро увидимся.

— Надеюсь. Со статьей затягивать не будете? На этот раз никаких отговорок.

— Конечно, можете на меня рассчитывать. Поцелуйте Джери Даусон.

— А вы Люси. — В трубке неожиданно засмеялись, потом последовало молчание.

В гостиной Ричард обнаружил сидящего за столом и склонившего голову над тарелкой с супом Шульца. Лизы не было видно. Шульц старательно вылавливал клецки, он указал Ричарду на стул и предложил подкрепиться бульоном. Тот налил себе кофе и залпом его выпил. Вспомнил про коньяк во фляжке, но он может им еще пригодиться в дальнейшем.

— Я должен немедленно уйти, — сказал он. — Моя жена…

— Знаю. — Шульц обтер губы и выпил воды. — Знаю. Лиза мне сказала. Вот ваши документы и одежда. — Он кивнул на объемистый сверток и лежащий на краю стола аккуратный коричневый конверт. Ричард поднялся и взял со стола конверт.

Документ подозрений не вызывал, с фотографии на него взирало лицо идиота.

— Оперативно работаем? Кажется, ничего не забыли. Вы со мной рассчитались. Деньги у вас остались?

— Я должен встретиться с товарищами, — сказал Ричард.

— Что ж, желаю успеха.

Слова застряли у Ричарда в горле.

— Мою жену арестовали. Могли проследить, где она живет.

Шульц с шумом отхлебнул суп.

— Об этом не беспокойтесь. Я решил сменить свой адрес. Сегодня рано утром видел вашего друга Кронштейнера у себя… в конторе. Ночью он получил донесение от нашего приятеля из Пертисоу. Как видите, мы снова функционируем. Лиза сейчас укладывается. — Он улыбнулся, когда прочитал на лице Ричарда облегчение. Ричард собрался уходить. Они молча пожали друг другу руки.

Шульц неожиданно сказал:

— Мужество! Мужество! Это единственное наше оружие. Человек побеждает, пока не утрачивает мужества.

Ричард кивнул.

— Простите, если мы расстроили ваши планы.

— Они у нас постоянно расстраиваются, но дело идет. За Кронштейнера не беспокойтесь. У него все в порядке. Он сильно переменился после того, как нынешним утром побывал у меня. — Шульц откинул назад голову и захохотал. Перемены в облике Кронштейнера, видимо, отменно его позабавили… И он снова обратился к своему супу. — Жалко оставлять суп недоеденным, — деловито пояснил он.

Лиза задержала Ричарда возле дверей.

— Это вы оставили наверху, — сказала она и протянула ему бритвенный набор и сумочку Френсис. Он благодарно кивнул, поглядел, как она засунула вещи в сверток из коричневой бумаги.

— Даю вам пять минут, потом мы тоже уходим, — воскликнул Шульц, расправляясь с последней клецкой. — Прощайте, юноша, мужества вам.

Лиза в первый и последний раз улыбнулась.

Он осторожно притворил дверь и неторопливо зашагал вниз по улице. Сверток из коричневой бумаги не привлекал ничьего внимания. Было почти два часа.