Позади Москва - Сергей Анисимов

– Да вы что, бойцы? – сказал он вслух. – Я даже не собирался, чего вы?

Голос прозвучал убедительно. Или нет? В темноте, в дальнем углу, лязгнул затвор.

– Лейтенант!

Николай нехотя обернулся, переключаться с происходящего не хотелось.

– Лейтенант, сюда!

С этим было ничего не поделать. Старшему по званию не скажешь «подожди». Отвернувшись от обзывающей его в спину теми же очевидными словами девушки, он довольно быстро пробрался между рядами к моряку. Тот неожиданно оказался бледен.

– Звали, товарищ капитан-лейтенант?

– Тише. Ты слышишь?

– Что?

Бомбежка – а может быть, обстрел – или кончились, или стихли по крайней мере втрое. Что-то еще бумкало вдали, это чувствовалось, но по ушам уже не било.

– В смысле можно выходить?

– Не то! Вот! Слышишь теперь?

Николай открыл рот и тут же снова закрыл, успев за это время зажать пальцами ноздри и несильно дунуть сам в себя. Да, теперь он тоже услышал.

– Твою же мать, – негромко и отчетливо произнесли сзади.

Это были уже не разрывы. Это стреляли. Довольно близко, раз слышно через две двери.

– Так… Взвод, ко мне!

Ряд светлых лиц разного возраста: младший сержант и оба ефрейтора впереди. Моряк, тоже почему-то ждущий его решения. Чем он там командовал у себя на флоте? Складом? Или преподавал всю жизнь?

– Приготовиться к выходу наружу… Приготовиться к бою! Командир первого отделения!

– Я.

– Выделить головной дозор, три человека.

– Есть… Ефрейтор Кац, рядовые… Ты и ты… Выходите первыми.

– Оружие, боеприпасы у всех?..

Два часа назад, когда он получил эту «команду вышедших в расположение», этот вопрос он не задал. По магазину почти все расстреляли по тем вертолетам. Сколько у них осталось? Это они с Костей и Викой вышли из спокойного, в общем, места, где было полно оставленных при отходе боеприпасов. Как там было у некоторых других, можно было только догадываться.

Все ответили вразнобой, но положительно. По сколько-то было пока у всех. Один боец рядом клацнул зубами и что-то неразборчиво буркнул. Другой негромко, но несколько раз подряд проговорил «ой, мамочка» и «ой, пожалуйста, ну не надо». Третий шепотом, чуть нараспев произнес первые строчки «Отче наш». Дальше, позади, Николаю послышалось: «Ща вам будет… Ща поквитаемся, суки», – но на все это он ничего не сказал, потому что было не до того.

– Открывайте, выходим. Головной, выходите во двор, останавливаетесь и слушаете. Ушки на макушке держать. Остальные, отстаем на полминуты – и за ними. Ясно?

– Так точно.

– Пошли.

Николай первым дослал патрон. Или вторым, если вспомнить лязг, который издало оружие моряка. Остальные сделали то же самое с задержкой в секунду. Лица напряженные. Стрельба не прекращалась. Очень близко. Когда открыли внутреннюю дверь, из приглушенной она стала явной. Когда моряк со скрипом провернул запоры внешней, стало понятно, что она совсем близко. Не слишком густая, но почти непрерывная. Одиночные, и короткие, и длинные очереди. Половина – привычные 5,45 «калашниковых», половина звучала совершенно иначе, как-то шуршаще. Николай никогда такого не слышал, и это ему очень-очень не понравилось.

– Пошли…

Головной дозор ушел вверх, и через положенные полминуты, не дождавшись ничего внезапного, они вытянулись за ним. Воздух здесь был свежим, но наслаждаться было некогда: одна из очередей как-то хрипло-шуршаще простучала буквально за соседним домом, в сотне метров. Ей ответила вторая такая же, в ответ с другой стороны глухо стукнули несколько одиночных подряд. На «мы гоняем мародеров» это не было похоже совершенно.

Николай обернулся и поймал напряженные взгляды моряка и командиров обоих своих отделений. Ну, он здесь старший, так? Спрашивать даже себя самого не было нужды. Ему уже приходилось быть старшим в бою. Тогда у них был автомат и пистолет на двоих, но он и сам был на много лет моложе и глупее. Теперь жизнь дала ему под начало почти взвод, состоящий из людей с оружием. И даже сколько-то обстрелянных. То, что он врач-терапевт, не имело в этих обстоятельствах никакого значения.

– Слушай мою команду!

Все это он продумал даже не за секунду – вообще ни за сколько. Приближающаяся стрельба заняла его целиком.

– Первое отделение – по правой стене, второе – за мной, прямо. Действовать по обстановке. Команды на открытие огня не ждать. Капитан-лейтенант?

– Я с вами.

– Вперед!

Полтора десятка человек, разбившись на две неравные группы, потекли по засаженному лысыми кустами двору. Арка приближалась скачками, очень быстро. В бою солдат пробегает стометровку за считаные секунды. Или так ему кажется.

Гулко ударило совсем впереди, и только тут он впервые услышал голоса. Сначала свои, потом чужие. Междометия на двух языках: родные «свои», то известные, то непонятные сочетания букв из латинского алфавита. Но акцент знакомый, что есть, то есть.

Движением ладони Николай прижал свое отделение к земле, прижался сам, вдавившись телом в узкий слой снега поверх замерзшей дворовой грязи между кустами. Серые фигуры цепочкой проскользнули мимо арки, одна за другой. Как привидения. Десяток, не больше. Он выждал сколько-то неслышимых за шумом в ушах секунд и рывком поднялся на ноги. Не подавая уже никакой команды, бросился вперед. Торопясь, проскочил остающиеся десятки метров, осторожно выглянул из исщербленной временем арки сначала в одну сторону, потом в другую. Как пешеход, собирающийся перебегать дорогу в неположенном месте. Столкнулся взглядом с оказавшимся с ним бок о бок бойцом и отдал приказ движением бровей. Тому совершенно не казалось смешно, потому что было очевидно – это по-настоящему. Это могут быть последние секунды жизни каждого. Мягко отступил вбок, давая место другим. Уходя от прикрытия стены на самое страшное место, на середину улицы, но покупая этим все, что можно. Мотнул кистью руки без единого звука. Вот сейчас они обернутся, вот сейчас…

Рядом встали уже четыре человека, через полсекунды пять. Николай ясно различал детали формы бегущих от них людей. Темно-серый камуфляж, незнакомые силуэты касок с чем-то, навешенным на них: переговорниками, держателями щитков? Сзади это не было понятно. Еще секунда. На правом фланге встала Вика, и Николай испытал короткую вспышку удовлетворения: эта девочка стреляла как бы не получше всех их. Семьдесят пять или сто метров, пока не больше. Фигуры удалялись: даже при беге трусцой их колонна выигрывала по сколько-то метров каждую секунду. Двое замыкающих обернулись одновременно, почувствовав буравящие их взгляды прямо затылками. Не скомандовав ничего, не выкрикнув ни одного лишнего слова и выдохнув воздух из легких до упора, лейтенант Ляхин прожал спуск.

Мысли выключились совсем. За то растянутое мгновение, пока враги разворачивались, поднимая оружие, открывали рты, чтобы крикнуть, он успел выпустить две короткие очереди. Не в них, в голову колонны. На дистанции в 100 метров стрельба одиночными имела смысл только для профессионалов. Они ими не были и положились на то, что позволяло им гениальное творение бывшего сержанта бронетанковых войск, дай ему Бог всяческого здоровья. Полсекунды – две очереди по 3–4 патрона; вторые полсекунды – еще столько же. Их было пятеро в ряд; будь у них время, Николай бы построил правильную шеренгу, как в эпоху мушкетного огня. Пять «АК-74» смели половину чужой цепочки разом, одним движением невидимого гигантского молота. Поразив выбранного им целью врага, Николай хладнокровно и даже совершенно равнодушно перевел прицел на следующего. Рядом вопили свои, стреляя и стреляя. Упало еще несколько фигур, сияющий огонь в руках одной из них дотянулся уже до них самих, и боец рядом молча опрокинулся назад, прервав свою очередь.

– Ва!..

Он не понял, что это значит, но уловил не только интонацию – уловил чужой взгляд, нацеленный на себя сзади, спокойный, прицеливающийся. Кувыркнулся влево, к дальней стене, отлично понимая, что не успевает. Пули выбили жгучие оранжевые искры из асфальта вокруг него, среди его людей. Все еще выбирающиеся из-под арки ребята попали под идущий слева огонь, и их повалило в огромную кучу, сразу нескольких, еще не сориентировавшихся, еще не сделавших ничего.

Мысли так и не включились – и Николай, бешеным длинным движением разворачиваясь к новой угрозе, увидел все не глазами, а сразу всем телом, как чувствуют свет растения. Прошедшая через дальнюю щель между дворами часть первого отделения вышла «на ту сторону» и добивала ополовиненную ими группу с ближней дистанции: теперь им всем было чем заняться. Но вторая группа, такая же или меньшая числом, поймала их самих со спины. И теперь и те, и другие в этом «слоеном пироге» были заняты одним и тем же: достреливали магазины или меняли их на полные, ожидая всем нутром свою последнюю, самую оглушающую, самую главную пулю. На ста метрах «АК-74» и «М-16» стоят друг друга: на меньшей дистанции «калашников» имеет все преимущества. Трясущимися руками Николай выщелкнул из ножен тяжелый штык-нож, со второй попытки примкнул. Сбоку мелькнул оскаленный рот моряка, который бил из своего автомата, как заведенный, выпуская одну короткую очередь за другой. Он и прикрыл его и остальных. К моменту, когда в стоящего между взлетающими фонтанчиками снега и асфальтовых крошек офицера попали, Николай и его люди были готовы.