7 лучших историй для мальчиков - Вальтер Скотт

Галлей засунул их в карман, не найдя нужным поблагодарить.

– Быть завтра на судне! До полудня. Будете, нет ли – снимаюсь с якоря.

– Будем.

Закончив переговоры, Гленарван, майор, Роберт, Паганель и Джон Манглс покинули судно, причем Билль Галлей не соблаговолил даже пальцем прикоснуться к своей клеенчатой шляпе, покрывавшей его рыжие всклокоченные волосы.

– Какой грубиян! – вырвалось у Джона Манглса.

– А мне он по вкусу, – отозвался Паганель. – Настоящий морской волк!

– Скорее – медведь, – возразил майор.

– И я думаю, что этот медведь торговал в свое время рабами, – прибавил Джон Манглс.

– Не все ли равно? – отозвался Гленарван. – Для нас имеет значение лишь то, что он капитан «Макари», а «Макари» идет в Новую Зеландию. Во время перехода из бухты Туфольд до Окленда видеть его мы будем мельком, а после Окленда и совсем больше не увидим.

Элен и Мэри Грант были рады узнать, что отъезд назначен на завтра. Гленарван предупредил их, что на «Макари» у них не будет тех удобств, какие имелись на «Дункане». Но такой пустяк не мог смутить мужественных женщин, перенесших столько испытаний. Олбинету было поручено позаботиться о провизии. Бедняга оплакивал свою несчастную жену, оставшуюся на яхте: она, конечно, сделалась жертвой свирепых каторжников вместе со всем экипажем. Тем не менее горе не мешало мистеру Олбинету выполнять свои обязанности стюарда с обычным усердием. В несколько часов Олбинет закончил свои закупки.

В это время майор получил деньги по чекам Гленарвана на Мельбурнский союзный банк. Потом он занялся закупкой оружия и боевых припасов. Что же касается Паганеля, то ему удалось добыть прекрасную карту Новой Зеландии.

Мюльреди был снова молодцом. Он почти не чувствовал раны. Морской переход должен был окончательно восстановить его силы. Он рассчитывал полечиться ветрами Тихого океана. Вильсону было поручено подготовить на «Макари» помещение для приема пассажиров. После его щетки и метлы рубка брига стала неузнаваемой. Билль Галлей пожимал плечами, но предоставлял ему действовать по его усмотрению. Гленарван с его спутниками и спутницами не интересовал капитана. Он даже не знал имен своих пассажиров и не спрашивал их. Эта прибавка к его грузу дала ему лишних пятьдесят фунтов стерлингов – дальнейшим он не интересовался. В его глазах более заслуживали внимания двести тонн дубленой кожи, до отказа переполнившей его трюм. На первом месте – кожа, люди – на втором.

Это был негоциант.[70] Но все же его считали довольно опытным моряком, хорошо знающим окрестные моря, столь опасные из-за коралловых рифов.

Гленарван задумал использовать последние часы дня накануне отплытия для того, чтобы еще раз побывать на том пункте побережья, где проходит тридцать седьмая параллель. У него были на это две причины. Прежде всего ему хотелось еще раз осмотреть место предполагаемого крушения «Британии». Ведь Айртон, конечно, был боцманом на ней, и она действительно могла потерпеть крушение у этой части восточного побережья Австралии. Было бы легкомысленно, навсегда покидая страну, не обследовать это место. Затем, даже если бы там и не удалось обнаружить следы «Британии», то уж несомненно «Дункан» попал в руки каторжников у этого берега. Быть может, завязался бой. А в таком случае, разве нельзя было надеяться найти там следы борьбы, следы последнего, отчаянного сопротивления? Если команда погибла в волнах, разве не могли волны выбросить на берег несколько трупов?

И Гленарван в сопровождении Джона Манглса отправился на разведку. Хозяин гостиницы «Виктория» предоставил в их распоряжение двух верховых лошадей, и они снова направились к северу по дороге, огибавшей бухту Туфольд.

Печальной была эта разведка. Гленарван и капитан Джон Манглс ехали молча, но каждый из них понимал другого. Одни и те же мысли, а стало быть, одни и те же тревоги мучили их обоих. Они всматривались в утесы, изъеденные морем. Им не о чем было спрашивать друг друга и не на что отвечать.

Принимая во внимание усердие и сообразительность Джона Манглса, можно смело утверждать, что все это место побережья было исследовано им самым тщательным образом. Не были пропущены ни одна бухточка, ни один покатый пляж, ни одна песчаная отмель, куда прилив Тихого океана, правда не очень-то сильный, мог все же выбросить обломки корабля. Но не было найдено решительно ничего такого, что дало бы основание начать в этих местах новые поиски. Ни малейших следов крушения «Британии» не было.

Не нашлось и ничего такого, что могло бы относиться к «Дункану». Вся эта часть Австралийского побережья была пустынна. Однако Джон Манглс наткнулся невдалеке от берега на несомненные следы какого-то лагеря. Виднелись обуглившиеся поленья недавно горевшего костра. Не кочевало ли тут несколько дней назад какое-нибудь туземное племя? Нет, костер этот был разведен не туземцами: в глаза Гленарвану бросилось нечто, безусловно свидетельствовавшее о пребывании здесь каторжников.

Это была брошенная под деревом желто-серая изношенная, заплатанная куртка. На этих зловещих лохмотьях виднелось клеймо Пертской исправительной тюрьмы. Каторжника не было, но одежда говорила о его недавнем присутствии здесь. Эта ливрея каторги, побывав на плечах какого-то негодяя, теперь догнивала на пустынном побережье.

– Видите, Джон, – сказал ему Гленарван, – каторжники были здесь. А вот где-то наши бедняги товарищи с «Дункана»?

– Да, – ответил молодой капитан глухим голосом, – с уверенностью можно сказать, что их не высадили и они погибли!..

– Презренные негодяи! Попадись они только в мои руки, я отомщу им за свою команду! – воскликнул Гленарван.

В течение нескольких минут он не отрывал взора от горизонта, будто надеясь увидеть затерявшееся в беспредельных пространствах океана судно. Мало-помалу гнев потух в его глазах, лицо приняло свое обычное выражение.

Не проронив ни слова, не сделав ни одного жеста, Гленарван во весь опор поскакал обратно – в Эден.

Оставалось выполнить еще одну формальность – заявить о случившемся полицейскому офицеру. Это было сделано в тот же вечер. Должностное лицо Томас Бенкс, составляя протокол, едва мог скрыть свое удовольствие. Бенкс просто был в восторге, узнав, что Бен Джойс со своей шайкой исчез с его горизонта. И этот восторг разделял с ним весь город. Правда, каторжники покинули Австралию, совершив еще новое преступление, но все же они ее покинули. Эта важная новость была немедленно передана по телеграфу властям в Мельбурн и Сидней.

Гленарван, сделав свое заявление, вернулся в гостиницу «Виктория».

Грустно провели путешественники свой последний вечер в Австралии. Мысли их невольно блуждали по этой стране, принесшей им столько несчастий. Вспоминались те, казалось бы, обоснованные надежды, которые засияли им у мыса Бернулли и которые так жестоко разбились в бухте Туфольд. Паганель был в каком-то лихорадочно-возбужденном состоянии. Джон Манглс, следивший за ним со времени происшествия на реке Сноу, чувствовал, что географ что-то и хочет и не хочет сказать. Много раз он осаждал его вопросами, но так ничего и не добился. Все же в этот вечер, провожая ученого в его комнату, Джон спросил, почему он так нервничает.

– Джон, – ответил уклончиво географ, – мои нервы в том же состоянии, как и всегда.

– Господин Паганель, – решительно заявил Джон Манглс, – у вас есть секрет, и он вас мучит!

– Ну, пусть так! А что я могу с этим поделать? – крикнул, отчаянно жестикулируя, географ.

– А что это такое, с чем вы ничего не можете поделать?

– Радость – с одной стороны, отчаяние – с другой.

– Вы одновременно и радуетесь и приходите в отчаяние?

– Да, я и радуюсь и в отчаянии, что попаду в Новую Зеландию.

– Нет ли у вас каких-нибудь новых указаний? – с живостью спросил Джон Манглс. – Уж не напали ли вы опять на следы капитана Гранта?

– Нет, друг Джон! Из Новой Зеландии не возвращаются. Однако ж… Словом вы знаете человеческую натуру: пока дышишь – надеешься. Ведь мой девиз: «Spiro – spero».[71] И это лучший девиз на свете!

Глава II

Прошлое той страны, куда направляются наши путешественники

На следующий день, 27 января, пассажиры брига «Макари» расположились в его тесной рубке. Билль Галлей, конечно, не предложил своей каюты путешественницам, но об этом жалеть не приходилось, ибо эта берлога была достойна своего медведя.

В половине первого дня, при наступлении отлива, стали сниматься с якоря. Лишь с большим трудом удалось оторвать его ото дна. С юго-запада дул ветер умеренной силы. Один за другим были подняты паруса. Пятеро матросов брига не торопились. Вильсон хотел было помочь команде, но Галлей остановил его, грубо сказав, чтобы он не вмешивался в то, что его не касается. И тут же прибавил, что он, Галлей, привык сам выходить из затруднительных положений и не нуждается ни в какой помощи и ни в каких советах.