Время скорпионов - D.O.A.

Кивнув в знак приветствия, мужчина обогнал его. Жан-Франсуа был едва знаком с ним, знал только, что тот живет во втором здании, по другую сторону сада. Девушка остановилась перед планом дома и внимательно изучала его.

— Вы что-то ищете?

Незнакомка с улыбкой обернулась к нему:

— Я пришла к месье Донжону. Вы знаете, где он живет?

Жан-Франсуа ответил не сразу. Удивленный столь поздним визитом, он взглянул на часы.

— Что вам надо от этого господина?

— Дело сугубо личное.

— Это меня вы хотите видеть. Могу я узнать зачем?

Молодая женщина дружески протянула ему руку в бежевой кожаной перчатке:

— Я журналистка, и… — Она принялась рыться в сумочке в поисках удостоверения. — Я пришла повидаться с вами по поводу того, что вы рассказали некоторым моим коллегам, но что…

Донжон жестом прервал ее. Его охватила паника, и он попытался быстро прикинуть: никакая другая утка в настоящий момент программой не предусмотрена и невозможно вообразить, чтобы Ружар и его подружка согласились поделиться своей бомбой с остальными. Он должен попытаться установить истинные источники информации этой девицы.

— Пройдемте ко мне, поговорим в квартире. — Он подозрительно огляделся. — Там будет лучше.

Собеседница согласилась, и они двинулись к лифту. Дома он проводил молодую женщину в гостиную и предложил чего-нибудь выпить. Она попросила воды. Когда через две минуты он вернулся из кухни с подносом, на котором стояли стаканы и бутылка «Перье», она ждала его перед широко распахнутым окном, погрузившись в созерцание ночного неба.

— Так вы заморозите нас до смерти.

Жан-Франсуа подошел, чтобы закрыть окно. Когда он очутился у нее за спиной, она резко обернулась, схватила его за запястье, потом за плечо и неуловимым движением туловища выбросила из окна. Он даже не успел крикнуть. При падении тело издало мягкий глухой звук. Гостья выглянула наружу и несколько секунд с высоты шестого этажа разглядывала распростертое на газоне тело. Было темно, но все же в глаза бросался противоестественный угол, который составляли голова и туловище Донжона. Никакого особого движения за выходящими в сад окнами. Никто ничего не видел и не слышал.

Посетительница не стала терять времени. Прежде всего она взяла с подноса один из пустых стаканов и сунула его в сумку. Нельзя допустить, чтобы кто-нибудь догадался, что в этот вечер жертва принимала гостей, а искать, куда его спрятать, не было времени. Затем, достав принесенное с собой письмо, она направилась к кабинету. Ее внимание привлек лежащий возле лампы конверт, и она рискнула открыть его. Подозрение, возникшее при первом быстром взгляде на оставленные на видном месте инструкции, подтвердило чтение послания. Прощальное письмо предателя-самоубийцы, почти идентичное тому, что было сфабриковано профессиональными фальсификаторами и выдано ей в конторе. Оригинал вернулся на место, а подделка исчезла в дамской сумочке.

В последний раз окинув комнату взглядом, мнимая журналистка вышла из квартиры. Она спустилась в холл пешком, и ей удалось беспрепятственно выйти. В конце улицы ждал автомобиль, за рулем сидел мужчина. Один. Он тронулся, как только она села. Когда они свернули в боковую улочку, ночная девушка уже сняла очки, парик, цветные контактные линзы, перчатки и полупальто, чтобы засунуть их в мешок для мусора. Недалеко от ворот Ла-Шапель из окна вылетел и разбился об асфальт стакан Жан-Франсуа Донжона. Сорок минут спустя облитый бензином мешок для мусора пылал в баке с отходами на пустынной стоянке для отдыха, расположенной у трассы. Акт вандализма, которому предстоит вскоре попасть в статистические отчеты Министерства внутренних дел.

27.11.2001

Вскоре после полудня Амель встретилась с Ружаром в шумном кафе на площади Пигаль. Слегка поторговавшись, он согласился на это новое место встречи, понимая, что молодая женщина больше не чувствует себя спокойно у него дома.

— Что сегодня утром произошло на заседании редколлегии? — В этом таились причины их импровизированного свидания.

— На самом деле он побеседовал со мной с глазу на глаз в конце заседания. Ему хочется конкретики, чтобы мы перестали ходить вокруг да около, вот и все. Ему надоело ждать, когда наш друг «Жан-Франсуа» выйдет на связь. Сюжеты о терроризме вот-вот уступят место президентской кампании и проблемам безопасности и отойдут на второй план. Или мы немедленно что-то выдаем, или я буду вынужден все бросить и взяться за другую тему.

— А я?

Ружар отвел глаза:

— Я как раз хотел обсудить с тобой возможность написать первую статью и поговорить о том, в каком ракурсе мы можем ее подать. Вместе.

Почти согласившись, Амель кивнула.

В который раз они разбирали все имеющиеся в их распоряжении детали, начиная с первых откровений «Мартины» относительно Стейнера и своих собственных открытий, касающихся работы их информатора в контрразведке и Обществе оперативной обработки.

— Благодаря фотографиям Яна, мы знаем, что он находится в постоянном контакте с ними через скандально известного полковника Монтана.

Молодая женщина заметила Ружару, что у них нет никаких соображений относительно природы этих отношений.

— Мы никогда по-настоящему не занимались Монтана. Может, пришло время взяться за работу?

— Ты права, пора. Я постараюсь уговорить Дюссо встретиться со мной и побеседовать или хотя бы связать меня с кем-нибудь, кто это сделает. Это будет нелегко, но посмотрим, как он отреагирует. А что Хаммуд?

Амель заглянула в свои записи, касающиеся ливанца, идентификация которого составляла часть второй партии откровений «Мартины»:

— Хаваладар, в сговоре с различными фундаменталистскими движениями, среди которых фигурируют салафисты. В Париже встречается с различными представителями салафистской группировки проповеди и джихада в двадцатом округе.

— И умирает при довольно странных обстоятельствах, лучше было бы сказать — подозрительных. Ведется следствие, и поручено оно бригаде криминалистов, действующих по указке антитеррористической прокуратуры. В настоящий момент сыщики, похоже, не сильно продвинулись. Впрочем, не уверен, что они по-настоящему этого хотят.

— Да, и они по-прежнему весьма неразговорчивы. Может, попробовать подойти к ним поближе?

Ружар кивнул:

— Ага, тем более что они занимаются еще и Сесийоном. Продолжим.

— Сесийон… Это обращенный с пухлым досье, вращавшийся в тех же кругах, что Хаммуд, и…

— Я вот думаю, не стоит ли мне позвонить Махлуфу?

— Зачем? Я думала, он сказал тебе все, что знает.

— Он мог позабыть какую-нибудь деталь.

— Значит, Сесийон…

— Не понимаю, с чего это «Мартина» связывает Стейнера с этими парнями, если он тем или иным способом не имел отношения к их смерти.

Амель закрыла блокнот.

— Я знаю, что тебе хочется верить в эту «зачистку» секретных служб, но у нас пока нет ничего, что позволило бы нам подтвердить это. Другая гипотеза относительно междоусобных войн среди представителей правительственных группировок столь же правдоподобна. Это свидетельствует…

Ружар повернулся к Амель. В ее взгляде вспыхнула догадка.

— О чем?

— Помнишь, я тебе рассказывала, чем закончился мой разговор с мадам Сесийон? Что она уверена, будто ее сын — жертва заговора органов власти? Только она при этом имела в виду полицию…

— Иногда это одно и то же.

— Это ничтожно мало, но делает немного более достоверной твою первую теорию.

— Какую деталь я забыл! Ты гений! Это нам поможет, и даже больше, чем ты думаешь. Почему бы не написать статью, рассматривающую дело под таким углом? Мы выкрутимся и сможем спрятаться за заявлениями этой женщины. Если дело обернется плохо…

Журналист не стал продолжать: ни к чему. Амель прекрасно понимала, куда он клонит. Если начнутся проблемы, они переложат вину на «сумасшедшую старуху», сын которой «плохо кончил» и которая злится на целый свет, отказываясь признать собственные промахи.

Она почувствовала, как к горлу подступила тошнота.

— Да, это резервное решение, которое я могу предложить на рассмотрение Клейну. — Повеселевший Ружар продолжал рассуждать вслух: — Теперь все относительно ясно. Нам следует быстро действовать на трех фронтах. Во-первых, «Мартина». Надо разыскать его и выжать полное признание, с подтверждениями и весомыми деталями. Затем Монтана и, наконец…

Амель не слышала последних рассуждений. Ее глаза уставились на Понсо, чье огромное тело надвигалось на них между столиками. Ружар едва успел заметить тревогу в глазах своей коллеги, прежде чем с удивлением констатировал приход полицейского.

Не спрашивая разрешения, тот присел за их стол:

— Надо поговорить.

Журналисты переглянулись.