Историки железного века - Александр Владимирович Гордон

И такое наставление характеризует, я думаю, позицию Сытина времени Перестройки. Выраженный концептуалист, он предлагал отойти от сшибки терминов, которые из методологических концептов превращались в дискуссиях рубежа 80–90-х годов в ярлыки. Тем более это стало актуально для школьного образования после 1991 г.

В отношении к советской истории Сытин высказывался против того, чтобы «начавшееся освещение “белых пятен”» – эвфемизм темных сторон развития советского общества, включая Большой террор – «заслонило все остальное». «Предстоит, – указывал он, – не менее сложная задача – пересмотр проблем, связанных с современным капитализмом, практикой социалистического строительства». А в отношении методологии истории Сытин выступал одновременно «как против догматизма, так и против попыток подмены социалистического плюрализма буржуазными концепциями развития общества»[1052]. И.Л. Зубова подтверждает: Сытин «поддерживал плюрализм социалистических концепций исторического развития общества. Этот принцип он переносил на политический плюрализм, он должен быть ограничен рамками социалистического выбора»[1053].

Еще по поводу отклонения его статьи для БСЭ-3 С.Л. писал редактору: «Теперь Вы видите, Елена Васильевна, что для редакции было бы гораздо спокойнее не связываться со мной по поводу “бешеных”, а точнее “ярых”. Последние два года я занимался другими сюжетами (старым Симбирском в частности), но это не мешает мне оставаться одним из “ярых”, когда речь заходит о 1793 годе»[1054].

Редкую последовательность в вопросах единства прошлого и современности проявлял историк «бешеных» – и не только по отношению к рынку (ведь «ярые-бешеные» выступали за жесткую регламентацию и ограничение рыночных отношений), и не только по отношению к «той» революции.

Спустя два десятилетия Сытин возвращается к своим работам по Французской революции, ощущая потребность внести в них новые «нюансы». В разгар Перестройки он завершает перевод газет Ру и Леклерка. По повелению души и чувства времени, не надеясь на публикацию! «Восстановил в памяти многие нюансы. Думаю, что сейчас для всех нас (необходим. – А.Г.) взгляд на проблемы без тех ограничений, которые складывались почти полвека»[1055].

В пору самых горьких переживаний и мучительных размышлений о судьбах страны на крутом повороте к неизвестному будущему Сытин вспоминает о своих исследованиях по Французской революции. «Для нас с Вами 1993-й год, – писал Сытин, поздравляя с Новым годом, – конечно, ассоциируется с 1793-м. Проект Декларации прав Робеспьера – ”право собственности – право пользоваться и распоряжаться своим имуществом, не нанося ущерба гражданам”. Слова Жака Ру с трибуны Конвента: “Свободы, собственность, республика – это пустые звуки, когда один класс может морить голодом другой”. Закон о смертной казни за скупку и спекуляцию, максимум цен». И без перехода от прошлого к настоящему: «Увы, у нас явно устанавливается царство спекулянтов, откровенных барышников»[1056].

Сейчас, просматривая нашу переписку и публицистические статьи, которые он присылал, обращаю внимание на полное игнорирование ныне самой популярной темы распада Союза. Нет, беспокойство Сытина вызывала судьба социализма, в том числе в международном, да что там, во всемирно-историческом масштабе!

Оставаясь убежденным приверженцем социалистической идеологии, Сытин между тем отчетливо выступал за реформирование советского общества. Он активно поддержал начавшееся обновление, вошедшее в историю страны под названием Перестройки и занял свое место среди тех, кого называли тогда «прорабами перестройки». Был избран членом парткома Института в этот критический для партии и страны момент. В октябре 1989 г. после зачтения «Письма ЦК КПСС к партийным организациям, ко всем коммунистам» на открытом партийном собрании Института Сытин сделал магистральный доклад «Задачи коммунистов института в условиях обострения кризисных явлений в обществе»[1057].

В том же номере газеты «Призвание», органа парткома, ректората, профкома Института, где было опубликовано это сообщение, на первой же странице была перепечатана статья Сытина из «Учительской газеты» от 8 августа 1989 г. Статья называлась «Особый предмет», естественно, имелась в виду история, конкретно – ее преподавание в школе, ее воспитательное значение.

Последнему Сытин придавал исключительное значение, связывая вначале, чтобы подчеркнуть это значение, в идеологемах эпохи с руководящей ролью партии. В 1985 г. (до начала Перестройки) он писал, что школьный учитель истории «призван возглавлять в школе партийно-политическое воспитание», а потому абитуриент исторического факультета педвуза должен получить рекомендацию райкомов ВЛКСМ и КПСС, а характеристики учителей истории следует утверждать на заседании бюро райкомов КПСС[1058].

В ходе Перестройки взгляды Сытина на воспитательное значение преподавания истории заметно менялись. В упомянутой статье 1989 г. он ставил вопрос более широко – о мировоззренческом значении преподавания истории, о роли истории в формировании личности. Ученик должен знать, для чего он изучает этот предмет, и цель такого изучения, по Сытину, «правильно оценивать окружающее, место нашей страны в окружающем мире, свое место в обществе»[1059].

Само собой, «правильно» означало тогда по-марксистски. И Сытин предлагал начинать изучение курса истории и обществоведения в старших классах с «азов диамата и истмата». Одновременно он считал необходимым практикумы по конкретной социологии и знакомство с «азами статистики (включая обработку данных с помощью компьютера)». Такая работа должна была носить прикладной характер, содержать сведения о классе, школе, колхозе или промышленном предприятии, районе и т. д.

Даже сейчас, спустя три десятилетия после бурных социальных и политических пертурбаций, при насыщении школ средствами информатизации и насыщении знаний учащихся необходимой методикой эти цели остаются поистине революционными и… едва достижимыми. Сытин, педагог-реформатор заглядывал, таким образом, далеко вперед. Он предлагал радикальную перестройку всей системы исторического преподавания, изменение его структуры c приближением к требованиям современности и учетом возрастных особенностей учащихся, расширение курса за счет интегрирования истории с литературой, экономической географией, основами государства и права.

Но прежде всего Сытина тогда заботила перестройка школьного образования[1060]. От восторжествовавшей после сталинских указаний 1934 г. хронологической поступательности (история Древнего мира в пятом классе, Средних веков в шестом и т. д. – «от Адама до Потсдама», как шутили студенты) он предлагал перейти к проблемно-стадиальному усвоению истории учащимися по «ступеням», называя это «возвращением на новой основе к принципу концентров»[1061]. Вспомним Поршнева.

В духе знаменитой фразы М.Н. Покровского об истории как «политике, опрокинутой в прошлое» Сытин провозглашал: «надо отталкиваться от настоящего». При этом его проект в конечном счете сводился, однако, не к политизации истории, а скорее к историзации политики, обогащению политических представлений учащихся историческим фундаментом. Первая ступень его проекта – «изучить строй своей страны, ее порядки в сочетании с элементами экономической географии и истории СССР до 1917 г.», а также «в том же плане» окружение, «важнейшие страны мира».

По мысли Сытина, систематическое изучение истории, «от древности до наших дней», начинается лишь со второй ступени.