Билет куда угодно - Деймон Найт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мойра осторожно повернула голову, словно опасаясь, что от неосторожного движения она слетит с плеч.
— Лен, я не знаю. Мама…
— Ты уже это говорила. Что, в самом деле…
— Что говорила?
— Мама. Послушай, детка, если ты…
— Я не говорила «мама», — взволнованно отозвалась Мойра.
— Нет, говорила, — веско возразил Лен. — Первый раз, когда смотрела книжку, и второй — только что — после того, как плюнула в хайбол. Который, кстати сказать…
— Мама пьет молоко, — раздельно произнесла Мойра.
Мойра терпеть не могла молока. В полном молчании Лен глотнул сразу полбокала, повернулся и молча отправился на кухню.
Когда он вернулся с молоком, Мойра посмотрела на бокал так, будто на дне его притаилась змея.
— Лен, я этого не говорила.
— Ладно.
— Не говорила. Я не говорила «мама» и не говорила про молоко. — Голос ее дрожал. — И не смеялась над тобой, когда ты упал.
— Конечно-конечно, это был кто-то другой.
— Лен, правда. — Мойра уставилась на свой выпуклый живот, обтянутый льняной материей. — Ты просто не поверишь. Положи руку вот сюда. Чуть ниже.
Тело под тканью было теплым и твердым на ощупь.
— Схватки? — поинтересовался Лен.
— Нет еще. Слушай, — напряженно произнесла Мойра. — Эй ты, там, внутри. Если хочешь молока, стукни три раза.
На секунду челюсть у Лена отвалилась. Ладонью он отчетливо ощутил три неловких толчка.
Мойра зажмурила глаза, задержала дыхание и одним долгим глотком с омерзением выпила молоко.
— В чрезвычайно редких случаях, — читала вслух Мойра, — деление клетки не следует по обычному пути, в результате которого получается нормальный ребенок. В таких редких случаях одни части тела зародыша развиваются чрезмерно, тогда как другие — не развиваются совсем. Подобный аномальный клеточный рост поразительно схож с бурным ростом клетки, известной нам под названием раковой… — Плечи Мойры судорожно задергались. Она всхлипнула.
— Зачем ты треплешь себе нервы этой макулатурой?
— Так надо, — рассеянно ответила Мойра. Затем достала другую книгу из стопки. — Здесь не хватает страницы.
Лен уклончиво кромсал остаток яичницы.
— Странно, что она вообще до сих пор не развалилась, — заметил он. Лен говорил истинную правду: с заляпанной обложкой и расклеившимся переплетом, книга явно приближалась к последней стадии распада. Правдой, впрочем, было и то, что четыре дня назад Лен с умыслом вырвал нужную Мойре страницу после того как ознакомился с ее содержанием: глава называлась «Психозы при беременности».
Мойра неоднократно заявляла, что у них будет мальчик, что звать его будут Леонардо (не в честь Лена, а в честь да Винчи), что он сообщил ей все это наряду с многим прочим, что он не дает ей есть ее любимую пищу, а заставляет есть то, чего она терпеть не может, вроде печенки и рубца, и что она должна весь день напролет читать книжки — только чтобы он не донимал ее пинками в мочевой пузырь.
Стояла ужасающая жара; с актового дня минуло лишь две недели; у половины учеников Лена мозги уже спеклись всмятку. У остальных же они просто атрофировались. Помимо прочего, в голове у Лена крутился вопрос о контракте на будущий год, и возможная вакансия в средней школе, по соседству, а также запланированное на вечер учительско-родительское мероприятие, которое почтят своим присутствием директор Греер с супругой…
Мойра с головой погрузилась в первый том «Der Untergang des Abendlandes», старательно шевеля губами; время от времени из нее вырывался очередной гортанный звук.
Лен откашлялся.
— Мойрочка!
— …und also des tragichen — Господи, что он хочет этим сказать… Да, Лен?
Он раздраженно фыркнул.
— Почему ты не возьмешь английское издание?
— Лео хочет выучить немецкий. Так что ты хотел, дорогой?
Лен на секунду зажмурился.
— Ты уверена, что хочешь пойти со мной?
— Еще бы. Конечно, если только ты не считаешь, что я выгляжу слишком…
— Нет. Нет, черт возьми. Но сама-то ты в состоянии туда идти?
Под глазами у Мойры виднелись тусклые фиолетовые круги; последнее время ее мучила бессонница.
— Конечно в состоянии, — бодро ответила она.
— А ты ничего не сболтнешь насчет Лео? Миссис Греер или еще кому-нибудь…
Похоже, Мойра оказалась в легком замешательстве.
— Нет. Думаю, пока он не родится, не стоит. Тем более все равно никто не поверит.
Эксперимент с ощупыванием живота больше не повторяли, хотя Лен частенько просил об этом; малыш Лео, по словам Мойры, хотел установить сообщение только с матерью; к Лену, похоже, он никакого интереса не проявлял.
— Мал еще, — пояснила она.
И все же… Лен вспомнил лягушек, которых прошлым семестром анатомировал его биологический класс. У одной оказалось два сердца. А тут еще беспорядочный рост клеток… как при раке. Непредсказуемо: лишние пальцы на руках или ногах — или избыточный вес головного мозга?
— А рыгать я постараюсь как леди, если такое вообще случится, — радостно заверила Мойра.
К прибытию Коннингтонов зал еще пустовал, если не считать скромной кучки дам из родительского комитета, двух нервно улыбающихся учителей и впечатляющей туши директора Греера. Ножки карточных столиков заунывно скрежетали на голом полу; в воздухе висел тяжелый смрад мастики и мускуса.
Греер выступил вперед, в упор сияя лучезарной улыбкой.
— Ну, чудненько. А как вы, молодежь, чувствуете себя таким теплым вечерком?
— Ах, мы надеялись прибыть раньше вас, мистер Греер, — мило подосадовала Мойра. Выглядела она удивительно похожей на школьницу и эффектной; даже такой ее грандиозный живот, в котором до поры до времени хранился Лео, не особенно выпячивался, пока она не поворачивалась боком. — Я сейчас же пойду помогать дамам. Способна же я еще хоть на что-то.
— Ни Боже мой — и слышать не желаем. Хотя я скажу, что вы можете сделать — вы можете пойти во-он туда и сказать: «Здравствуйте, миссис Греер». Я-то знаю, что ей до смерти хочется поболтать с вами. Идите-идите, не беспокойтесь о супруге — я за ним присмотрю.
Мойра удалилась в ту сторону, где ее приветствовал целый оркестр радостных охов и ахов, добрую половину из которых составляли возгласы, явно выгибавшиеся над пропастью взаимной неприязни.
Греер тем временем сиял во все стороны превосходными зубными протезами и веял одеколоном. Розовая кожа его производила впечатление не просто чистой, но и специально продезинфицированной; очки в золотой оправе, казалось, минуту назад были сняты с витрины оптометриста, а тропический костюм явно только что получен из химчистки. Немыслимо было представить себе Греера небритым, Греера с сигарой в зубах, Греера с пятном машинного масла на лбу, Греера, занимающимся любовью со своей женой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});