Солнцеворот желаний - Даша Игоревна Пар

Мужчина тронулся в путь.

Здесь, в тоскливой серости безветренной пустоши, как будто и не было времени. И он мог руководствоваться только своим чутьем да сиянием камня, усилившимся до такой степени, что тот превратился в настоящий фонарь, озаряющий бесконечную тьму.

Чем дольше король шел, тем больше замечал деталей в черно-белой пустыне. Серый песок под ногами слипался, и, если вглядеться в него, можно было увидеть чужие обрывочные сны. А запрокинув голову, заметить, как небо переливается едва видимой цветной радугой, в которой прячутся звезды иных миров.

Изначально тусклая реальность все больше насыщалась цветом, стоило только приглядеться. Спасаясь от скуки, Ник все чаще останавливался, разглядывая песок под ногами, будто вкушая незнакомое лакомство, от которого клонило в сон. Наверное, он вновь уплыл бы в мир грез, если бы его не потревожил тот, кого он искал.

Ола появился рядом, будто выскользнув из щели между мирами. Его непропорциональная костлявая фигура выглядела изможденной. Большие черные глаза без белков на худом лице смотрели отстраненно. Черты совсем не запоминались, стираясь из памяти, стоило отвести взгляд. Длинные, тонкие пальцы казались хрупкими, как и тонкие серые ноги, выглядывающие из-под грубой туники, лохмотьями висевшей на впалой груди.

Создание молча забрало сердце из рук короля и прижало к себе, прикрыв глаза, пока красный свет окончательно не погас. А потом стерло его в пепел, печально вздохнув и жестом остановив Никлоса, собиравшегося заговорить.

– Я знаю, зачем ты здесь, названный отцом Клос, – мелодично произнес Ола.

От его плавных движений рябило в глазах, и казалось, что он не идет, а плывет по воздуху. Бог предложил королю руку, чтобы подняться, увлекая с серой пустоши в беседку, увитую плющом, в жаркий летний день.

Подойдя к перилам, Ник увидел, что беседка парит в воздухе среди висячих скал, соединенных друг с другом сетью деревянных мостов, а под ними проплывают кучевые облака и летают диковинные птицы.

Внутри находились диваны с низким столиком между ними, уставленным чашками и угощениями. Ола сел, согнув ноги в коленях, показывая их чрезвычайную остроту. Он бесстрастно наблюдал за любопытством Никлоса, догадавшегося, что это родной мир бога, чей облик вновь претерпел изменения, став еще более тонким и вытянутым.

Насколько этот мир утопал в сочных красках под светом розовой и желтой звезд, настолько же блекло выглядело существо, потягивающее янтарную жидкость из чашки через узкую трубочку. Между его пальцами проступили тонкие перепонки, а между локтями и боками проявились тончайшие до прозрачности крылья, своим видом напоминавшие крылья белки-летяги или же летучей мыши. Из-под туники выполз длинный, с кисточкой на конце хвост, которым вечный подхватил со стола прозрачный шарик и отправил в рот, хрустнув им так, будто это стекло.

– Вы мне поможете? – спросил Ник, усаживаясь напротив.

Вглядываясь в черты лица Ола, замечая радужную пыль на его впалых щеках, он скорее почувствовал эмоции вечного, чем смог считать его мимику. Старый бог не был рад Никлосу и желал, чтобы тот ушел. И он догадался о проницательности короля.

– Ты именно тот, кто ему нужен. А значит, остальные уже не нужны, – с легкой грустью протянул Ола, закрывая веки, но продолжая видеть сквозь них мужчину. – Время съело нас заживо. Как и греза. Исполнение мечты. Ведь ты успел вкусить отравленный плод? Веришь ли ты в окружающую реальность, или же разум тонет в сомнениях перед грядущим? Впрочем, это лишено смысла, – подытожил размышления он. – Я бы ни за что не стал помогать тебе, но ты пришел от отца. А значит, я не могу отказать, ведь тогда его гнев падет на мою обитель. Мне бы этого не хотелось.

– Обитель? Вы называете это место домом?! – ужаснулся король.

Он почувствовал легкую вибрацию под ногами и заметил, как в чашке заплескалась жидкость. Через секунду все прекратилось, и Ола спокойно допил напиток с молочно-фруктовым ароматом, наслаждаясь звуками колокольчиков, подвешенных к сетчатой крыше.

– Не умеешь адаптироваться к предложенным обстоятельствам? Значит, тебе не место среди нас, – с прохладой в голосе ответил бог, ставя чашку на поднос и подхватывая из блюдца очередной деликатес. – Будь исключительным. В этом ключ к выживанию в любом мире.

– Как вы можете знать, кто я? Или чем занимается Ктуул? Откуда вам известно, что происходит в реальном мире, пока вы заключены в бездне грез?

Вновь затрясся под ногами пол, и Ник поднялся с диванчика, подходя к краю беседки и заглядывая за него. Под белыми облаками явно происходило нечто нехорошее, раз птицы выныривали из них с противным клекотом, пикируя друг на друга в панической спешке. Однако Ола оставался невозмутимым. Он продолжал наслаждаться десертом, игнорируя происходящее.

– А как Ктуул нашел выход из клетки? – ответил собеседник вопросом на вопрос, стирая со щеки радужную пыль и задумчиво разглядывая ее. – Тысячелетие – долгий срок для любой Сделки. А эта была придумана юницей. Умной, но не знающей, что такое вечность. Мы воспринимаем время иначе.

Старый бог погрузился в себя, застыв в неподвижности, пока король пытался разглядеть, что именно творится внизу. Наконец он увидел столбы черного дыма и пепла, облака местами окрасились в красно-рыжий цвет. Мужчина почувствовал запах гари и ощутил, как раз за разом все сильнее содрогается земля.

– Падение Парриума, – подтвердил Ола. – Мой мир исчез в огненных кольцах, созданных моей рукой.

Ник в ужасе обернулся, а затем встал перед расслабленным вечным. Тот равнодушно глядел перед собой, удерживая в руках пустую чашку, пока дрожали камни, и беседка готовилась обрушиться вниз.

– Иногда жалею, что выбрал вечность в обмен на судьбу целого мира. Парриум был красив, хотя его и населяли мои жуткие сородичи. Здесь обитали прекрасные спящие птицы и рыбы с радужными ртами. Не было тьмы – только лазурные и бирюзовые сумерки с примесью фиалок и серебра, – в голосе бога мелькнуло сожаление об утраченном. – Однако прошлое сгорело, остались огоньки на дне зрачков и радужная пыль на щеках как память об ушедшем.

Он странно поднялся, будто переместился в воздухе, и оказался рядом с перилами, наклонившись вперед и наблюдая, как сгорает его родной мир. Теперь вокруг них вздымались огненные пики, извергавшие раскаленную лаву, частицы которой касались тонкой крыши беседки, медленно кренящейся набок, теряющей высоту.

– Я много раз делал иной выбор, но мир все равно сгорал, ведь так было нужно иному вечному, – с равнодушием, под которым пряталась неутихающая горечь, пробормотал Ола, протягивая руку Никлосу. – Нам пора. Греза скоро кончится.

Вернувшись в пустыню, они постояли