История русской революции. Том II, часть 2 - Лев Троцкий

В третью годовщину, совпавшую с разгромом белых, Ленин вспоминал и обобщал: «Если бы в ту ночь (ночь октябрьского переворота) нам сказали, что через три года… будет вот эта наша победа, – никто, даже самый заядлый оптимист, этому не поверил бы. Мы тогда знали, что наша победа будет победой только тогда, когда наше дело победит весь мир, потому что мы и начали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию». Более непререкаемого свидетельства требовать нельзя: в момент октябрьского переворота «самый заядлый оптимист» не только не мечтал о построении национального социализма, но не верил в возможность обороны революции без прямой помощи извне! «Мы начинали наше дело исключительно в расчете на мировую революцию». Чтобы в трехлетних боях обеспечить победу над сонмом врагов, ни партия, ни Красная Армия не нуждались в мифе социализма в отдельной стране.

Мировая обстановка сложилась благоприятнее, чем можно было ждать. Массы обнаружили исключительную способность к жертвам во имя новых целей. Руководство умело использовало противоречия империализма в первый, наиболее трудный период. В результате революция проявила большую устойчивость, чем рассчитывали наиболее «заядлые оптимисты». Но при этом партия целиком сохраняла прежнюю интернациональную установку.

«Не будь войны, – разъяснял Ленин в январе 1918 года, – мы наблюдали бы соединение капиталистов всего мира: сплочение на почве борьбы с нами». «Почему в течение недель и месяцев… после Октября мы получили возможность столь легкого перехода от триумфа к триумфу?.. – спрашивал он на VII съезде партии. – Только потому, что специально сложившаяся международная конъюнктура временно прикрыла нас от империализма». В апреле Ленин говорил на заседании ЦИК: «Мы получили передышку только потому, что на Западе империалистская бойня все еще продолжается, а на Дальнем Востоке империалистское соревнование расширяется все шире; только этим и объясняется существование Советской республики».

Исключительное сочетание обстоятельств не могло длиться вечно. «Мы сейчас перешли от войны к миру, – говорил Ленин в ноябре 1920 года, – но мы не забыли, что вернется опять война. Пока остались капитализм и социализм, мы мирно жить не можем: либо тот, либо другой в конце концов победят; либо по Советской республике будут петь панихиды, либо – по мировому капитализму. Это – отсрочка в войне».

Превращение первоначальной «передышки» в длительный период неустойчивого равновесия обеспечено было не только борьбой капиталистических группировок, но и международным революционным движением. Под влиянием ноябрьского переворота в Германии немецким войскам пришлось покинуть Украину, Прибалтику, Финляндию. Проникновение мятежного духа в армии Антанты вынудило французское, английское и американское правительства убрать свои войска с южного и северного побережий России. Пролетарская революция на Западе не победила, но на пути к победе прикрыла на ряд лет советское государство. В июле 1921 года Ленин подводит итоги: «Получилось, хотя и крайне непрочное, крайне неустойчивое, но все же такое равновесие, что социалистическая республика может существовать – конечно, недолгое время – в капиталистическом окружении». Так, переходя от недель к месяцам, от месяцев к годам, партия лишь постепенно осваивалась с той мыслью, что рабочее государство может некоторое – «конечно, недолгое» – время мирно просуществовать в капиталистическом окружении.

Один немаловажный вывод вытекает из приведенных данных с полной неоспоримостью: раз, по общему убеждению большевиков, советское государство не могло долго продержаться без победы пролетариата на Западе, то практически уже этим одним исключалась программа построения социализма в отдельной стране; самый вопрос как бы снимался в предварительном порядке.

Было бы, однако, совершенно ошибочным полагать, как это пыталась внушить за последние годы эпигонская школа, будто единственное препятствие на пути к национальному социалистическому обществу партия видела в капиталистических армиях. Угроза вооруженной интервенции практически действительно выдвигалась на передний план. Но сама военная опасность представляла лишь наиболее острое выражение техническо-промышленного перевеса капиталистических стран. В последнем счете проблема сводилась к изолированности Советской республики и к ее отсталости.

Социализм есть организация планомерного и гармонического общественного производства для удовлетворения человеческих потребностей. Коллективная собственность на средства производства не есть еще социализм, а лишь его правовая предпосылка. Проблему социалистического общества нельзя отвлекать от проблемы производительных сил, которая на нынешней стадии человеческого развития является мировой по самому своему существу. Отдельное государство, ставшее тесным для капитализма, тем менее способно стать ареной законченного социалистического общества. Отсталость революционной страны увеличивает для нее, сверх того, опасность быть отброшенной назад, к капитализму. Отвергая перспективу изолированного социалистического развития, большевики имели в виду не механически выделенную проблему интервенции, а всю совокупность вопросов, связанных с международной экономической базой социализма.

На VII съезде партии Ленин говорил: «Если Россия идет теперь, – а она бесспорно идет, – от „тильзитского“ мира к национальному подъему… то выходом для этого подъема является не выход к буржуазному государству, а выход к международной социалистической революции». Такова альтернатива: или международная революция, или откат назад – к капитализму. Национальному социализму места нет. «Сколько еще будет переходных этапов к социализму, мы не знаем и знать не можем. Это зависит от того, когда начнется в настоящем масштабе европейская социалистическая революция».

Призывая в апреле того же года перестраивать ряды для практической работы, Ленин пишет: «Серьезное содействие запоздавшей, в силу ряда причин, социалистической революции на Западе мы окажем лишь в той мере, в какой сумеем решить поставленную перед нами организационную задачу». Первый приступ к хозяйственному строительству сразу же включается в международную схему: дело идет о «содействии социалистической революции на Западе», а не о создании самодовлеющего социалистического царства на Востоке. По поводу надвигающегося голода Ленин говорит московским рабочим: «Надо во всей своей агитации… объяснять, что бедствие, которое на нас обрушилось, есть бедствие международное, что выхода из него, кроме международной революции, нет». Чтобы победить голод, нужна революция мирового пролетариата, говорит Ленин. Чтобы построить социалистическое общество, достаточно революции в отдельной стране, отвечают эпигоны. Такова амплитуда разногласий! Кто прав? Не забудем, во всяком случае, что, несмотря на успехи индустриализации, голод не побежден до сих пор.

Съезд советов народного хозяйства формулировал в декабре 1918 года схему социалистического строительства в следующих словах: «Диктатура мирового пролетариата становится исторической неизбежностью… Этим определяется развитие как всего мирового общества, так и каждой страны в отдельности. Установление диктатуры пролетариата и советской формы правления в других странах сделает возможным установление теснейших экономических сношений между странами, международное разделение труда в производственном отношении, наконец, организацию международных экономических органов управления». Тот факт, что подобная резолюция могла быть вынесена съездом государственных органов, перед которыми стояли чисто практические задачи – уголь, дрова, свекла, – лучше всего показывает, как безраздельно господствовала в тот период над сознанием партии перспектива перманентной революции.

В «Азбуке коммунизма», партийном учебнике, составленном Бухариным и Преображенским и выдержавшем большое число изданий, читаем: «Коммунистическая революция может победить только как мировая революция… При таком положении, когда рабочие победили только в одной стране, очень затруднено экономическое строительство… Для победы коммунизма необходима победа мировой революции».

В духе тех же идей Бухарин в популярной брошюре, которая многократно переиздавалась партией и переводилась на иностранные языки, писал: «Перед российским пролетариатом становится так резко, как никогда, проблема международной революции… Перманентная революция в России переходит в европейскую революцию пролетариата».

В известной книге Степанова-Скворцова «Электрификация», вышедшей под редакцией и с предисловием Ленина, в главе, которую редактор особенно горячо рекомендует вниманию читателей, говорится: «Пролетариат России никогда не думал создавать изолированное социалистическое государство. Самодовлеющее „социалистическое“ государство – мелкобуржуазный идеал. Известное приближение к нему мыслимо при экономическом и политическом преобладании мелкой буржуазии; в обособлении от внешнего мира она ищет способ для закрепления своих экономических форм, которые новой техникой и новой экономикой превращены в самые неустойчивые формы». Эти замечательные строки, по которым, несомненно, прошлась рука Ленина, бросают яркий луч света на последующую эволюцию эпигонов!