История русской революции. Том II, часть 2 - Лев Троцкий

«Минет для России эпоха демократической революции, – писал Ленин в 1905 году, – тогда смешно будет и говорить о „единстве воли“ пролетариата и крестьянства…» «Крестьянство, как землевладельческий класс, сыграет в этой борьбе (за социализм) ту же предательскую неустойчивую роль, какую играет теперь буржуазия в борьбе за демократию. Забывать это – значит забывать социализм, обманывать себя и других насчет истинных интересов и задач пролетариата».

Разрабатывая в конце 1905 года для себя самого схему соотношения классов в ходе революции, Ленин следующими словами характеризовал обстановку, которая должна будет сложиться после ликвидации помещичьего землевладения: "Пролетариат борется уже за сохранение демократических завоеваний ради социалистического переворота. Эта борьба была бы почти безнадежна для одного российского пролетариата, и его поражение было бы неизбежно… если бы на помощь российскому пролетариату не пришел европейский социалистический пролетариат… В этой стадии либеральная буржуазия и зажиточное (плюс отчасти среднее) крестьянство организуют контрреволюцию. Российский пролетариат плюс европейский пролетариат организуют революцию. При таких условиях российский пролетариат может одержать вторую победу. Дело уже не безнадежно. Вторая победа будет социалистическим переворотом в Европе. Европейские рабочие покажут нам, «как это делается».

В те же примерно дни Троцкий писал: «Противоречия в положении рабочего правительства в отсталой стране, с подавляющим большинством крестьянского населения, смогут найти свое разрешение только в международном масштабе, на арене мировой революции пролетариата». Сталин приводил впоследствии именно эти слова, чтобы показать «всю пропасть, отделяющую ленинскую теорию диктатуры пролетариата от теории Троцкого». Между тем цитата свидетельствует, что, при несомненном различии тогдашних революционных концепций Ленина и Троцкого, как раз в вопросе о «неустойчивой» и «предательской» роли крестьянства взгляды их по сути совпадали уже и в те далекие дни.

В феврале 1906 года Ленин пишет: «Мы поддерживаем крестьянское движение до конца, но мы должны помнить, что это движение другого класса, не того, который может совершить и совершит социалистический переворот». «Русская революция, – заявляет он в апреле 1906 года, – имеет достаточно своих собственных сил, чтобы победить. Но у нее недостаточно сил, чтобы удержать плоды победы… ибо в стране с громадным развитием мелкого хозяйства мелкие товаропроизводители, крестьяне в том числе, неизбежно повернут против пролетария, когда он от свободы пойдет к социализму… Чтобы не допустить реставрации, русской революции нужен не русский резерв, нужна помощь со стороны. Есть ли такой резерв на свете? Есть: социалистический пролетариат на Западе».

В разных сочетаниях, но неизменные в основе, эти мысли проходят через все годы реакции и войны. Нет надобности умножать число примеров. Представления партии о революции должны будут получить наибольшую законченность и отчетливость в огне революционных событий. Если бы теоретики большевизма уже до революции склонялись к социализму в отдельной стране, эта теория должна была бы достигнуть полного расцвета в период непосредственной борьбы за власть. Так ли это оказалось на деле? Ответ даст 1917 год.

Отправляясь в Россию после февральского переворота, Ленин писал в прощальном письме к швейцарским рабочим: «Русский пролетариат не может одними своими силами победоносно завершить социалистическую революцию. Но он может… облегчить обстановку для вступления в решительные битвы своего главного, самого надежного сотрудника, европейского и американского социалистического пролетариата».

Одобренная апрельской конференцией резолюция Ленина гласит: «Пролетариат России, действующий в одной из самых отсталых стран в Европе, среди массы мелкокрестьянского населения, не может задаваться целью немедленного осуществления социалистического преобразования». Плотно примыкая в этих исходных строках к теоретической традиции партии, резолюция делает, однако, решительный шаг на новом пути. Она объявляет: невозможность самостоятельного социалистического преобразования крестьянской России ни в каком случае не дает права отказываться от завоевания власти не только ради демократических задач, но и во имя «ряда практически назревших шагов к социализму», как национализация земли, контроль над банками и пр. Антикапиталистические меры смогут получить дальнейшее развитие, благодаря наличию объективных предпосылок социалистической революции… в наиболее развитых передовых странах". Именно из этого надо исходить. «Говорить только о русских условиях, – поясняет Ленин в своем докладе, – ошибка… Какие задачи встанут перед российским пролетариатом при условии, если всемирное движение поставит нас перед социальной революцией, – вот главный вопрос, разбирающийся в этой резолюции». Ясно: новая исходная позиция, занятая партией в апреле 1917 года, после того как Ленин одержал победу над демократической ограниченностью «старых большевиков», как небо от земли, отстоит от теории социализма в отдельной стране!

В любой организации партии, в столице, как и в провинции, мы встретим отныне ту же постановку вопроса: в борьбе за власть надо помнить, что дальнейшая судьба революции, как социалистической, будет определена победой пролетарских передовых стран. Эта формула никем не оспаривается; наоборот, она предпосылается спорам, как положение, равно признаваемое всеми.

На петроградской конференции партии, 16 июля, Харитонов, один из прибывших с Лениным в «пломбированном» вагоне большевиков, заявляет: «Мы всюду говорим, что если революции на Западе не будет, наше дело будет проиграно». Харитонов не теоретик; он – средний агитатор партии. В протоколах той же конференции читаем: «Павлов указывает на общее положение, выдвигаемое большевиками, что русская революция будет процветать только тогда, когда будет поддержана мировой революцией, которая мыслима только как социалистическая…» Десятки и сотни Харитоновых и Павловых развивают основную идею апрельской конференции. Никому в голову не приходит оспорить или поправить их.

VI съезд партии, состоявшийся в конце июля, определил диктатуру пролетариата как завоевание власти рабочими и беднейшими крестьянами. «Только эти классы будут… способствовать на деле росту международной пролетарской революции, которая должна ликвидировать не только войну, но и капиталистическое рабство». Доклад Бухарина был построен на той мысли, что мировая социалистическая революция является единственным выходом из создавшегося положения. «Если революция в России победит прежде, чем вспыхнет революция на Западе, – мы должны будем… разжигать пожар мировой социалистической революции». Немного иначе вынужден был в то время ставить вопрос и Сталин: «Настанет момент, – говорил он, – когда рабочие поднимут и сплотят вокруг себя бедные слои крестьянства, поднимут знамя рабочей революции и откроют эру социалистической революции на Западе».

Заседавшая в начале августа московская областная конференция позволяет нам, как нельзя лучше, заглянуть в лабораторию партийной мысли. В руководящем докладе, излагавшем решения VI съезда, Сокольников, член Центрального Комитета, говорит: «Нужно разъяснять, что русская революция должна выступить против всемирного империализма, или она должна погибнуть, быть задушенной тем же империализмом». В том же духе высказывается ряд делегатов. Витолин: «Нам нужно готовиться к социальной революции, которая будет толчком для развития революции социальной в Западной Европе». Делегат Беленький: «Если разрешать вопрос в национальных рамках, то у нас нет выхода. Сокольников правильно говорит, что русская революция победит лишь как революция международная… В России еще не созрели условия для социализма, но если в Европе начнется революция, то и мы пойдем за Западной Европой». Стуков: «Положение – русская революция победит только как революция международная – не может вызывать никакого сомнения… Социалистическая революция возможна только в общемировых размерах».

Все согласны друг с другом в трех основных положениях: рабочее государство не сможет устоять, если не будет опрокинут империализм на Западе; в России еще не созрели условия для социализма; задача социалистической революции является международной по своему существу. Если бы, наряду с этими взглядами, которые через 7–8 лет будут осуждены как ересь, в партии существовали иные возражения, ныне признанные правоверными и традиционными, они должны были бы найти свое выражение на московской конференции, как и на предшествовавшем ей съезде партии. Но ни докладчик, ни участники прений, ни газетные статьи ни словом не упоминают о наличии в партии большевистских взглядов в противовес «троцкистским».