Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удивленный крестьянин не понимал, что собирается сделать эта щупленькая девица, когда она вдруг прижала его к себе, обняла, как обнимала ранее Уильяма. А затем вцепилась острыми зубками ему в шею, и эти объятия сделались стальными, неразрываемыми.
Крестьянин попробовал было сопротивляться, чтобы оттолкнуть от себя голодную вампирицу. Однако спасения от этих тисков смерти не было. Девушка была худенькой, изящной, а в сравнении с этим грубым мужланом — совсем крохотной; но ничего он не мог с ней поделать. Превосходила она его и силой, и скоростью. А немного погодя она сама уже разорвала объятия — и сделавшийся бледным мужчина упал к ее ногам иссушенным.
— Демоница! — со слезами чертил на своем лбу божий знак второй заключенный. — Спаси нас, Ямес!
Йева одернула подол шерстяного платья. Потом она подобрала пальчиком капельку крови на губах, отправила ее в рот. Покачивая тонким станом, она подошла к Уильяму, возложила восковые ручки на его плечи, чтобы обнять. В этом охватившем чувстве опьянения ей казалось, что он непременно должен полюбить ее такую. Однако он неожиданно отстранился, оглядел ее с холодным отвращением. Тогда, смутившись, графская дочь опустила голову, сняла ленту, отчего медные волосы упали на ее лицо, укрыв в тени, и отступила к двери.
— Да, я бываю и такая, — тихо шепнула она.
— Я понимаю… — последовал неуверенный ответ.
— Назад пути нет, Уилл. Им велено погибнуть силой закона — и сделаешь это ты или кто другой, но они все равно погибнут. Если ты считаешь это тьмой, то и ты уже здесь.
И она в замешательстве покинула узилище со склоненной головой, будто жалела, что Уильям узрел ее такой. Видя, что вампирица ушла, притихшие крестьяне вновь завопили на сто голосов. Они стали молить пощадить их, оставить живыми. Уильям же взирал на них отрешенно. Он замер, не в силах уйти. Его будто приковало к месту, ему чудилось — цепями гремят не заключенные, а он сам.
Изумительно и в то же время отвратительно пахло кровью…
О, это звериное забытье! Где же оно?!
Как он ни пытался, его разум не затмевался демонической жаждой. Он закрыл глаза ладонями, не желая принимать происходящее. Не верил он ни в Ямеса, ни в его заповеди, но понимал: то, что он сейчас сделает, навсегда закроет ему дорогу к свету. Ему придется оборвать жизнь человека в ясном сознании, придется взять вину на свою душу. Даже отыщи он в себе силы скинуть оковы жажды, не будет ли он опасен для тех действительно невинных людей, которые ходят по Брасо-Дэнто?
Тогда он направился к заключенному и протянул к нему дрожащие руки. Бородатый крестьянин яростно отбивался, но длинные пальцы сплелись вокруг его шеи. Его душили. Уилл повалил его на подстеленную солому, желая побыстрее закончить, но когда видел, как хрипит и дергается крестьянин, то сам же ослаблял хватку. Ему вцепились в смоляные длинные волосы, вырвали клок, но он не ощутил боли. Его били по плечам, но это напоминало скорее детские шлепки. Зато узнику его хватка казалась каменной.
Борьба длилась будто целую вечность. Своим безвольным мягкосердечием вампир мучил и узника, и себя.
Наконец глаза крестьянина закатились, а лицо посинело от натуги; он изошел слюной, замер с нелепо распахнутым ртом. Не сразу Уильям решился расцепить пальцы, продолжая испуганно их сдавливать. Присев на подстилку, он подтянул мертвеца к себе и укусил там, где на шее виднелись сине-фиолетовые следы. Он не помнил, как закончил пить. Помнил только, что после всего отсутствующим взором осмотрел себя, переживая, чтобы не испугать замковую прислугу видом крови на вещах. Потом он перевел безучастный взгляд на рыдающего, сжавшегося в углу последнего узника… и вышел из узилища. Шатающимся шагом он направился к гостевой спальне, не замечая ничего вокруг: ни слуг, ни управителя Базила. В мыслях у него еще слышалась фраза Йевы: «Если ты считаешь это тьмой, то и ты уже здесь».
Когда последний крестьянин понял, что демон пощадил его, он разрыдался пуще прежнего — уже от счастья. Ему казалось, что это спасение. Правда, не ведал он, что его жизнь оборвется еще до наступления ночи, когда в темницы спустится сам граф.
* * *
В это время Йева вошла в кабинет отца. Тот придирчиво оглядывал содержимое окаймляющих стены кованых сундуков. Хотя переписка со старейшинами и хранилась в его личных покоях под семью замками, граф скорее проверял сам факт излишнего любопытства своего помощника.
— Это ты открывала сундук?
— Какой? — спросила Йева.
— Этот, резной, с отчетами по бывшему феоду Гиффарда.
— Да, Базил просил. Уильяма не интересуют земельные вопросы наследования, отец.
— Хорошо. В другие сундуки тоже не заглядывал, вижу. Наш гость даже слишком честен, — вздохнул граф. — Присядь на кушетку.
Пока он заканчивал осмотр, его дочь терпеливо ждала в напряженной позе. Она вспоминала тот отторгающий взгляд, с которым Уилл отстранил ее от себя. Так и просидела Йева, погруженная в тяжелые раздумья, пока Филипп не сел с ней рядом. Ласково улыбнувшись, он погладил ее по спине. Соскучившаяся по отцу, она прильнула к нему, нежно обвив руками. От этого взгляд графа потеплел, и он поцеловал дочь в макушку, вспоминая, как вез ее, маленькую и рыжеволосую, из Далмона, и как она с первого дня стала называть его «папой».
— Пап, я очень скучала, — тихонько произнесла Йева.
— Право же, из-за Уильяма я в этом году так редко выезжал из замка, что должен был тебе надоесть.
— Как вы можете так говорить? — в ее голосе слышалось шутливое ворчание, но без намека на какую-либо обиду.
— Как Уильям себя вел, пока меня не было?
— Как обычно: засиживался в вашем кабинете по полдня, из-за погоды никуда не выходил, читал в своей спальне. Или в моей. Домосед…
— В том, что в мое отсутствие вы делили одну кровать, я и не сомневался. — Филипп печально вздохнул и обнял дочь еще крепче. — А что по отчетам?
— В Алмасе вышла из берегов река Брасо, затопила храмовые земли. Из Нового Тавинна сообщили, что мост через горное ущелье на Западном тракте порушен. В Высоком Коффе жаловались на пропажи жителей — вы сами знаете, отец, чья это заслуга. В Далмоне убили суккуба, совращавшего местных мужчин за еду и одежду. В Аливье стая гарпий спустилась с гор и
