Нездоровые женщины. Почему в прошлом врачи не хотели изучать женское тело и что заставило их передумать - Элинор Клегхорн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С 1940-х годов препараты, предназначенные для регулирования изменчивых и сложных аспектов женской физиологии, активно поступали на рынок. Лишь в начале 1960-х медицина осознала, каковы последствия одобрения препаратов до того, как их побочные эффекты будут хорошо изучены. Талидомид был одобрен в 1956 году в Европе, Австралии и Канаде как препарат от тревожности, бессонницы и утренней тошноты. Он не применялся в США, потому что Фрэнсис Олдхэм Келси, врач, фармаколог и эксперт Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, обоснованно и храбро поставила под сомнение безопасность средства, которое не прошло тщательную проверку во время клинических испытаний [28]. За пределами США талидомид был признан безопасным для беременных женщин, поскольку в то время считалось, что он не может проникнуть через гематоплацентарный барьер[72] и причинить вред плоду.
The Distillers Company, производившая талидомид под несколькими торговыми наименованиями, включая «Диставал», с 1958 года заявляла, что он «абсолютно безопасен для беременных женщин и кормящих матерей» и не причиняет вреда ни матери, ни ребенку. В рекламе, появившейся на страницах журнала Британского фармацевтического общества, утверждалось, что «Диставал» «в высшей степени безвредный» и что даже если маленький ребенок случайно откроет пузырек, он «не подвергнет себя опасности» [29].
Позднее в том же году австралийский врач обратил внимание медицинского сообщества на связи между талидомидом и развитием плода, о которой стало известно в конце 1950-х годов.
А уже в начале 1960-х годов в 46 странах, где был одобрен этот препарат, пострадали более 10 тысяч детей. У многих были врожденные дефекты, включая фокомелию (нарушение развития рук и ног), тысячи умерли всего в течение нескольких месяцев после рождения.
После того как об этих страшных последствиях стало известно, Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов в 1977 году выпустило руководство «Клиническая оценка лекарственных препаратов». В нем предлагалось исключить всех женщин с «детородным потенциалом» в возрасте 18–45 лет из ранней фазы клинических исследований. В эту категорию даже входили женщины, применяющие долгосрочную контрацепцию, и те, половые партнеры которых перенесли вазэктомию. Исключения допускались только в том случае, если тестируемый препарат мог вылечить угрожающее жизни заболевание [30].
Талидомид запретили в Великобритании в 1961 году, однако как там, так и в США беременным женщинам продолжали назначать еще один опасный препарат. С конца 1930-х годов диэтилстильбэстрол (ДЭС), синтетический эстроген, активно прописывался американкам для предотвращения выкидыша и преждевременных родов. Рекламируемый как «рутинная профилактика при ВСЕХ беременностях» [31], ДЭС признавался безопасным, потому что его разработчики-биохимики были уверены в неспособности действующего вещества преодолевать гематоплацентарный барьер. Однако в 1950-х годах два исследования показали, что ДЭС на самом деле повышает риск выкидыша. Несмотря на это, его продолжали активно применять, чтобы «сделать нормальную беременность еще более нормальной» [32] или облегчить симптомы менопаузы. Многие беременные женщины в итоге сталкивались со страшными побочными эффектами, включая маточное кровотечение и боль в груди, однако их жалобы оставались без внимания. Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов запретило применение ДЭС на птицефабриках в качестве стимулятора роста птицы, потому что работники мужского пола стали заявлять об импотенции и росте груди [33].
Поразительно, но препарат, признанный слишком опасным для кур и мужчин, продолжали спокойно назначать женщинам.
В 1971 году бостонские исследователи обнаружили, что у маленьких девочек, чьи матери принимали ДЭС, развивалась светлоклеточная аденокарцинома — редкая форма рака влагалища. С 1938 года от 5 миллиардов до 10 миллиардов женщин принимали ДЭС в форме таблеток, инъекций и вагинальных суппозиториев. В 1971 году Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов вынесло предупреждение о недопустимости применения этого препарата беременными женщинами, однако его продолжали назначать как средство экстренной контрацепции. Белита Коуэн, феминистка и член Национальной сети женского здоровья, исследовала средство с 1969 года. В 1972 году она инициировала пресс-конференцию в Вашингтоне, округ Колумбия, на которой заявила, что утверждения о пользе препарата не соответствовали действительности и что его побочные эффекты намеренно умалчивались. В 1974 году, в год основания Национальной сети женского здоровья, Коуэн дала показания в качестве свидетеля-эксперта на сенатских слушаниях на тему ДЭС. Она призвала сенаторов не дать Управлению по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов одобрить его в качестве средства контрацепции. В декабре следующего года Коуэн выступила в палате представителей и попросила защитника прав беременных женщин, а также двух «дочерей ДЭС» (женщин, подвергшихся воздействию препарата в утробе) поделиться своими историями. В том же месяце толпы людей собрались на ступенях офиса Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов, протестуя против «неизбирательного применения ДЭС, оральных контрацептивов и эстрогенозаместительной терапии при менопаузе» [34]. К тому моменту было известно более чем о 3000 случаях рака у «дочерей ДЭС». «Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов до сих пор не одобрило ДЭС как средство экстренной контрацепции, и я очень этому рада, — сказала Коуэн в 1999 году. — Я всегда считала, что один человек, полный энтузиазма, способен многое изменить» [35].
Исключение женщин из клинических испытаний было неправильно во всех отношениях. В конце концов, об опасностях ДЭС и талидомида было так мало известно, потому что они изначально были плохо исследованы. Конечно, риски изучения нового препарата на «незащищенных» людях, таких как беременные женщины, необходимо было свести к минимуму, но полное исключение их «потенциальной» беременности было проявлением не только сексизма, но и близорукости. Такой поступок укрепил патерналистское убеждение, что задача медицины — защищать женщин, даже если это означает утаивание от них информации. Запрет на участие в