В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

…В течение дня части 24-й армии продолжали наступление по всему фронту. Сломив сопротивление противника в центре, они принудили его к отходу и с 13 часов преследовали, наступая на пятки. Военный совет армии, подводя итоги соревнования войск, не смог определить лучших. Через газету он объявил, что в едином порыве соревнующиеся между собою подразделения командиров т.т. Миронова, Петрова, Утвенко, Ильянцева и других одновременно нанесли дружный, согласованный удар по врагу. Участь города была решена.

Более пунктуален был командующий Резервным фронтом генерал армии Жуков. Сначала он направил Сталину телеграмму, в которой сообщил:

«Ваш приказ о разгроме ельнинской группировки противника и взятии г. Ельня выполнен. Ельня сегодня занята нашими войсками. Идут ожесточенные бои с разбитыми частями западнее Ельни. Противник в полуокружении. Итоговый доклад о противнике, трофеях и наших потерях донесу особо» (ЦАМО РФ. Ф. 219. Оп. 679. Д. 33. Л. 21).

Затем был подготовлен более подробный доклад об итогах ельнинской операции. В нем Георгий Константинович Жуков откровенно, четко и ясно писал:

«Замкнуть полностью окружение противника и взять в плен всю ельнинскую группировку нам не удалось, т.к. для этого оказалось явно недостаточно сил и, в первую очередь, танков на нашем правом и левом флангах.

Противник, видя невозможность и безнадежность сопротивления нашему наступлению, в ночь на 5 сентября вывел через горловину основную массу артиллерии и тылы. С утра 5 сентября начал отвод главных сил, а в 12—13 часов начал отводить первые эшелоны своей обороны.

Для обеспечения провода войск через горловину противник организовал по нашим фланговым ударным группам заградительный артиллерийский и минометный огонь с применением частых контратак. Сюда противником была брошена и авиация.

Из состава наших войск очень хорошо действовали 107-я, 19-я стрелковые дивизии. Неплохо действовали 100-я и 120-я стрелковые дивизии. Слабо и без инициативы действовали 303-я и 309-я стрелковые дивизии. Все части действовали в большом некомплекте. Очень хорошо действовала вся артиллерия, даже молодых дивизий. PC своими действиями производит сплошное опустошение. Главный узел обороны противника Ушаково в результате залпов PC полностью разрушен, убежища завалены и разбиты».

Действия 103-й и 106-й моторизованных дивизий и участие в боях 395-го полка 127-й стрелковой дивизии Жуков обошел молчанием.

Так открыл свой счет в войне с фашистскими захватчиками будущий Маршал Победы.

Так гитлеровские полководцы проглотили первую горькую пилюлю в войне с Советским Союзом, с его Рабоче-Крестьянской Красной Армией.

Наступление войск генерала Ракутина продолжалось.

ЭПИЛОГ

В ОСВОБОЖДЕННОЙ ЕЛЬНЕ

Ворвавшись в Ельню, бойцы дивизии полковника Утвенко были ошеломлены увиденным. Не город, а сплошные развалины открылись их взору. На месте бывших деревянных домов — черные головешки да кучи кирпича от печей, там, где были каменные постройки — груды щебня, остатки разбитых бомбами и снарядами стен. И полное безлюдье, ни одного живого звука. Только нечастая стрельба впереди — фашисты все еще отстреливались. Лишь спустя полчаса или более из погребов и подвалов стали появляться городские жители — старики, женщины, дети. Поняв, что город заняла Красная Армия, они повеселели, обрадовались. Не скрывая своих чувств, обнимали, целовали красноармейцев, роняя слезы. «Отомстим, папаша! — успокаивали бойцы стариков. — Не плачь, бабушка! Они кровью поплатятся за ваши слезы!»

Короткий разговор — и вперед!

Особое волнение, войдя в Ельню, испытывали майор Шитов и комдив Утвенко. Из тех, с кем они вступили в первый бой за город, в боевом строю почти никого не осталось. Этот скорбный факт вызывал грустные чувства.

В поздних сумерках, когда передовые подразделения еще продолжали очищать город от скрывавшихся кое-где немецких снайперов, а саперы еще выуживали мины на главных дорогах, Шитов отыскал за городом свой бывший блиндаж, в котором с группой бойцов выжидал подходящего момента, чтобы вырваться из первого фашистского окружения. Постоял, посмотрел на остатки разобранного перекрытия, на обрушившиеся стены глубокой ямы и пошел вперед, к своим.

Вместе с передовыми подразделениями в Ельню вошел и корреспондент газеты «За честь Родины» М. Серебрянский. Он поздно вечером и рано утром ходил между развалинами, записывал рассказы воспрявших духом жителей о том, как вели себя оккупанты. Записывал все, что видел и слышал. Ведь это был первый город, отбитый Красной Армией у фашистов, наступавших на огромном пространстве от Балтийского до Черного моря. Город, в котором гитлеровцы хозяйничали семь недель и сполна проявили свой звериный нрав.

Репортаж Серебрянского из освобожденного города газета «За честь Родины» напечатала под заголовком «Варвары». Автор подробно описал увиденное:

«Вот Первомайская улица — одна из центральных. Вся она — сплошные руины. Рядом — улица Советская. Путаница проводов, оборванные линии связи, длинная шеренга обугленных столбов. Вот несколько двухэтажных зданий. Через выломанные окна и двери видны разбитые лестницы, до земли свисает резная решетка балкона. Это все, что осталось от городского театра и здания кино.

На улице Энгельса в одном из домов помещалось ремесленное училище. Школа, самая обыкновенная школа… Но злейшие враги культуры, одичавшие мракобесы не пощадили и школу. Вдребезги разбиты учебные пособия, растоптаны учебные приборы и аппараты. В клочья разорваны книги.

Рядом со школой — городской музей краеведения. Он был основан в 1917 году и десятки лет создавался трудом и усилиями местных культурных работников, патриотов края. От всего этого ничего не осталось. На полу валяются стекла, выбитые из витрин и шкафов. Чучела птиц и зверей растерзаны. Редкие образцы старинной мебели постигла такая же участь».

На газетной странице вместе с репортажем Серебрянского напечатаны рассказы городских жителей. Мария Епифановна Голубева, домохозяйка, жена рабочего, поведала корреспонденту:

— Я была свидетельницей того, как гитлеровские солдаты и офицеры врывались в дома и квартиры, тащили все, что попадало под руки. Они ничего не оставляли после себя. Пьяные разбойники били, ломали и топтали домашнюю посуду, зеркала, мебель, детские игрушки. У меня они отобрали все, даже белье и полкилограмма сахара. Я видела своими глазами, как одна девушка с распущенными волосами в ужасе бежала по улице. Пьяный фашистский разбойник гнался за нею с пистолетом и кричал: «Хальт!» Несчастная была растерзана. 12-летняя сиротка Таня Иваненко была схвачена на улице немецким офицером. Изверг изнасиловал девочку и убил ее. Жена рабочего-стахановца Анна К. была изнасилована немецким солдатом за несколько часов до родов. Озверелые насильники приходили в подвалы, где мы спасались, выискивали новую жертву, отбирали у нас последнюю пищу.

Трагическую и вместе с тем оптимистическую историю рассказали пожилые супруги Романовские, члены разгромленной пошивочной артели:

— Когда фашисты пришли к нам в город, они бросили всех нас, евреев, в амбар, издевались над нами, ограбили до последней нитки. Советские снаряды, упавшие у амбара, спасли нас — фашисты поспешно бросили нас. Убежали и мы. Затем мы шесть недель сидели в земле. Было строго запрещено укрывать евреев, коммунистов и красноармейцев. Но фашистам не удалось нарушить дружбу народов. Ни расстрелы, ни еврейские погромы не помогли им — русские тайком приносили нам воду и пищу. Спасибо им!

Примеров фашистских злодеяний старший политрук Серебрянский записал так много, что кроме репортажа и рассказов населения ему пришлось их просто перечислить в газете под заголовком «Кровавые вехи». А все материалы газетной страницы, где был еще и фотоснимок, запечатлевший надругания над ранеными красноармейцами, объединял призыв: «Отомстим лютому фашистскому зверью!»

Да, зверью… Собакам… Недочеловекам… Людоедам…

Так газета называла фашистских завоевателей.

До такой степени омерзения довела немцев национал-социалистическая пропаганда.

Ближе к полудню в город приехал командующий фронтом генерал армии Жуков. Ехали по проселочной дороге из Волочка через Клемятино, Юрьево. По пути Георгий Константинович со своими спутниками осматривал разрушенные немецкие укрепления, различая следы работы артиллерийских частей и батарей PC. В целом работа артиллеристов его удовлетворяла, но не оставались незамеченными и воронки в местах без признаков огневых позиций и без каких-либо примет ущерба противнику.

— Метче, метче надо стрелять! — говорил Жуков сопровождавшим его артиллеристам Говорову и Машенину.

В городе, сразу же на его северной окраине, — опять осмотр разрушенных немецких позиций, изучение системы обороны оккупантами крупного населенного пункта. Ракутин, слушая командующего фронтом, делал в блокноте пометки для себя. Он надеялся, что ему со своими войсками придется освобождать еще не один советский город…