В боях за Ельню. Первые шаги к победе - Михаил Лубягов

Тридцативосьмилетний майор Зубков имел огромный боевой опыт. Он участвовал в боях на Халхин-Голе и Карельском перешейке. За подвиги, проявленные в этих сражениях, он был награжден советским орденом Красного Знамени и орденом Красного Знамени Монгольской Народной Республики. На ельнинском направлении его полк вступил в бой 5 августа и вот уже месяц бессменно, выражаясь артиллерийским языком, работал в составе частей 24-й армии, сохранив всю свою материальную часть. Метким огнем полк уже разрушил десятки укреплений противника, подавил и уничтожил одиннадцать артиллерийских батарей, ряд минометных батарей, рассеял немало колонн немецких войск. И теперь методично и расчетливо громил противника, стремившегося удержать железную дорогу и станцию Нежода.

Пехотинцы полковника Миронова, разорвав кольцо окружения некрасовского полка, используя поддержку артиллерии, прилагали все новые усилия, чтобы потеснить врага. Командующий фронтом Г.К. Жуков за последние дни уже несколько раз побывал на командном пункте 107-й дивизии. Он не учинял Миронову громкого разноса, ему нравился этот сибирский командир, но все же поторапливал, требовал более стремительного продвижения вперед. И полковник Миронов приказал 630-му и 765-му стрелковым полкам перейти в наступление, окончательно разгромить фашистских захватчиков в районе Большая и Малая Нежода — хутор Волосково. В центре наступал 586-й полк Некрасова. Сибиряки обрушили на противника новый мощный удар. Немцы продолжали сопротивляться, неся большие потери. Таяли и ряды мироновской дивизии. Медсанбаты были переполнены ранеными. Медицинский персонал вел напряженную борьбу за жизнь людей, за возвращение их в строй. Тяжелое ранение получил Иван Михайлович Некрасов, один из прославленных героев битвы на ельнинской земле. Ему осколком снаряда разорвало мышцу правой руки. В командование полком вступил капитан Михаил Сергеевич Брынин, комиссаром назначили батальонного комиссара Василия Михайловича Морозова. В этот же день получила ранение и разведчица Евдокия Марковникова. Ее эвакуировали в госпиталь.

Битва продолжалась. Грохотала она и на участке 102-й дивизии. Противник еще утром подтянул к переднему краю нашей обороны пехоту, пушки и минометы. В течение всего дня немцы упорно сопротивлялись, пытались перейти в контратаку западнее и северо-западнее Батаева. Но им отвечали мощным ударом батареи 102-го артполка противотанковой обороны, 105-го гаубичного артиллерийского полка и первого дивизиона 544-го гаубичного артиллерийского полка.

Под грохот артиллерийских канонад шло сосредоточение прибывающих подразделений 395-го усиленного полка майора Бабаджаняна. Во второй половине дня началась перегруппировка сил дивизии. Ослабленный 102-й мотострелковый полк переходил на правый фланг, а на левом фланге занимал оборону прибывший полк 127-й дивизии.

Вспоминая последние приготовления к бою, Амазасп Хачатурович Бабаджанян писал:

«Вечером ко мне пришли комиссар Н.И. Пивоваров и начальник штаба полка И.В. Артюх. Комиссар доложил, что личный состав накормлен, отдохнул и настроен по-боевому.

С наступлением темноты батальоны первого эшелона под прикрытием подразделений 102-й танковой дивизии стали сосредоточенно передвигаться на исходные для наступления рубежи. Огонь с обеих сторон заметно ослаб. То там, то здесь раздавались лишь автоматно-пулеметные очереди. Ввысь поднимались редкие осветительные ракеты. По всей вероятности, противник не догадывался о предстоящем нашем наступлении. Это было нам на руку».

В 16 часов по всему выступу прогрохотал единый артиллерийский салют. Мощным залпом вся артиллерия армии ударила по позициям противника. Так ракутинские войска прощались с заместителем начальника штаба армии полковником Ивановым. С утра в артчастях с личным составом были проведены беседы о мести за смерть боевого командира и подготовлены цели для огня.

К концу дня еще на несколько сот метров сузилось кольцо окружения. Противник продолжал яростно обороняться. Жуков приказал Ракутину осуществить ночью мощный удар, решающий. Подготовка к нему началась с наступлением темноты. В этот вечер, как пишет в документальной повести «Гвардейцы» Федор Егоров, «во всех полках 120-й стрелковой дивизии ужинали раньше обычного. Едва стали спускаться на землю сумерки, командиры хозвзводов, старшины рот и батарей двинули на передний край поваров, ездовых, писарей, нагрузив их термосами с кашей и чаем, мешками с хлебом, ящиками с патронами и гранатами. Поужинали и заняли свои места: пехотинцы — в стрелковых ячейках, артиллеристы и минометчики — у батарей, ждали сигнала. До начала наступления оставалось немного времени, и каждый командир озабоченно думал, все ли он предусмотрел и подготовил».

Так, или примерно так, было и в других дивизиях. Красноармейцы и командиры готовились окончательно разбить противостоящие немецкие войска.

ДЕНЬ ПЯТИДЕСЯТЫЙ.

Пятница, 5 сентября

«Завершающий удар был нанесен немцам в ночь с 4 на 5 сентября. Под прикрытием темноты наши части внезапно обрушились на основные силы фашистской группировки».

Так генерал Ракутин писал в сентябре 1941 года в статье, напечатанной в газете «Красная звезда».

«В ночь на 5 сентября под покровом темноты, оставив обреченных на смерть автоматчиков и минометчиков для прикрытия, открыв яростный огонь по нашим стягивающим горло частям, немецкие войска в беспорядке и панике отступали».

Так писал в очерке «Разгром немецких дивизий в районе Ельни», опубликованном в «Правде», писатель Владимир Ставский, постоянно находившийся в войсках 24-й армии.

«5 сентября 1941 года. 76 день войны.

…Наши части сдали противнику дугу фронта у Ельни. Противник еще долгое время, после того как наши части уже были выведены, вел огонь по этим оставленным нами позициям и только тогда осторожно занял их пехотой. Скрытый отвод войск с этой дуги является неплохим достижением командования».

Так записал в своем дневнике Фридрих Гальдер на основании донесений командования группы армий «Центр».

Три автора, представляющие одну и другую воюющие стороны, не противоречат в главном: 5 сентября гитлеровские завоеватели оставили ельнинский выступ, в который, не считаясь с потерями, вгрызались пятьдесят военных дней. Что же касается «неплохого достижения командования» (немецкого), то простим и Федора фон Бока, и Фридриха Гальдера, и иже с ними: не катить же им бочку грязи на самих себя — ведь это было их первое отступление за два года развязанной Гитлером Второй мировой войны.

Последний день боев за Ельню для обеих сторон был не менее трудным, чем любой из предыдущих дней.

Командующий Резервным фронтом Жуков и командарм Ракутин, назначив завершающий удар на ночное время, попали в самую точку. Не в ночной тишине, а под грохотом нашей артиллерии, под организованным огнем нашей пехоты покидали свои норы фашистские завоеватели. Они отстреливались… На флангах даже очень сильно отстреливались, чтобы не допустить окружения. Это не назовешь скрытым отводом войск. Это было победоносное завершение многодневных боев в пользу Рабоче-Крестьянской Красной Армии.

Правый фланг опять был в центре внимания командования 24-й армии. На прибывший 395-й усиленный полк Бабаджаняна возлагались большие надежды по завершению окружения противника. И полк действовал.

Примерно в два часа ночи, как вспоминал Бабаджанян, ему позвонил командир второго батальона капитан Александров и доложил, что батальонная разведка вышла на южную окраину массива, не встретив противника. По проселочным дорогам наблюдается передвижение отдельных повозок и групп немцев в сторону Ельни.

Майор Бабаджанян приказал капитану Александрову поднять батальон и без шума выйти на южную опушку леса. Командиру первого батальона Гриценко командир полка приказал вслед за Александровым сосредоточиться на западной опушке леса и занять там оборону. А с началом артподготовки двинуться вперед на врага.

На рассвете, как и было намечено, орудия прямой наводки, танки, десятки станковых и ручных пулеметов открыли ураганный огонь по выявленным огневым точкам противника. Затем огонь был перенесен вправо, а слева пошли в атаку батальоны Александрова и Гриценко. После короткого боя они заняли высоты, на которых находились немцы. И тут артиллерия противника открыла стрельбу по нашим батальонам. Бабаджанян на поддержку им направил танковый батальон и приказал батальонам второго эшелона подтянуться поближе к высотам и быть готовым к бою. Наступление продолжалось. Ломая сопротивление противника, передовые подразделения полка в 12 часов дня вышли к железной дороге в районе разъезда Нежода. Для развития успеха в направлении на Ивонино был введен в бой третий стрелковый батальон.