Разноцветная тьма - Влада Крапицкая

«Значит, нет никого в окружении Олега с таким же типом крови, как у меня. А если и есть, то в ближайшие дни этот человек о нём не будет думать. Ведь я же до сих пор не знаю свой предел в видениях», — с сожалением констатировала я и, вздохнув, решила сосредоточиться на объектах для Ордена. «Но, в принципе, и полученные сведения об Эрике очень ценны!».

Снова закрыв глаза, я принялась в памяти восстанавливать образ горничной, боясь, чтобы не забыть её неприметную внешность, пока занимаюсь журналистом и уже через пять минут отрывисто произнесла вслух:

— Настроилась на женщину… Она вытирает пыль в какой-то комнате…

Горничная на самом деле усердно полировала какое-то трюмо, но, судя по мыслям, была далека от работы. «Да за что же это?! Восемнадцать, а уже беременна! И от кого?! Этот Славик совсем не пара моей дочери! Он же безалаберный… Мало того, что живёт в общежитии, так ещё и работает обыкновенным водителем автобуса!.. Что мою дочь с ним ждёт? Да ничего хорошего! Будет всю жизнь перебиваться на копеечную зарплату… Мы же с отцом не вечные, помогать им не всегда сможем. Но как её теперь отговорить? И беременна ведь… Аборт уговорить сделать? Нет! Вдруг потом не сможет родить… Ох, горе-горе… Придётся их женить… А это расходы на свадьбу и, конечно же, с нашего кошелька. И куда новоиспечённые молодожёны потом пойдут жить? В общежитие к Славику? Нет! Дочь ведь беременна, какое общежитие?! Тогда к нам? Денег-то у них на аренду квартиры нет, а мы не можем столько им давать», — расстроенно думала женщина, привычными движениями продолжая натирать мебель.

— Не знаю, на что вы рассчитывали, когда просили посмотреть за горничной, но боюсь, в ближайшие недели, а то и месяцы, её будет волновать только одно — беременность её восемнадцатилетней дочери и будущий зять, который переедет к ним и которого она уже не любит, — громко сказала я. — Только это для неё важно сейчас. И все мысли только вокруг этого. Она даже не думает, в какую комнату дальше пойдёт, и что будет готовить на обед или ужин. То есть, работа и работодатель её совсем не интересуют. Но могу всё же ещё послушать.

«Не представляю, как это Григорий ещё всё воспримет. Вернётся из командировки, а я тут его огорошу с дочерью и зятем… Ещё один лишний рот в нашу семью. И это я ещё молчу про ребёнка, на которого тоже понадобятся деньги… Надрываешься тут днями на работе, спину гнёшь, угождаешь хозяевам, и вместо того, чтобы дома отдохнуть, должна буду смотреть, как мелькает перед глазами зятёк», — мысли женщины становились всё мрачнее.

— Нет, бесполезно. Кроме озвученного, женщину больше ничего не интересует, — произнесла я и закрыла глаза, сбрасывая видение, а затем стала представлять рыжеволосого журналиста.

Постепенно из сонма голосов проявился один, а ещё спустя минуту я увидела журналиста. Он сидел на подоконнике, в каком-то кабинете, и смотрел на светловолосого парня, который сейчас бегал туда-сюда по помещению.

«Идиот. Чему радуется? Влез в дерьмо по уши, а такое ощущение, что купается в ванне из чистого золота с молодильной водой», — презрительно думал мой объект, но на лице его эмоции не отражались. А его знакомый тем временем, размахивая руками, возбуждённо произнёс:

— Отвечаю, это сенсация!

— Хотя бы намекни, на какую тему, — вставил рыжеволосый.

— Прости, позже всё узнаешь. Сейчас не могу сказать… Но ты реально прозреешь от того, что потом узнаешь! Это будет нечто! Реальная бомба! Она разнесёт всё!

— Смотри, чтобы и тебя не разнесло этой бомбой, — сухо ответил он, а про себя подумал: «Не доверяет… Ну и чёрт с ним!».

— О материале не знает пока никто, ведь кое-какие сведения ещё не собраны, чтобы ударить уже окончательно и мощно. Нужно встретиться с ещё одним человеком и только после этого я положу всё редактору на стол и расскажу и тебе. Но ты прав — я должен сейчас вести себя аккуратно. Поэтому я и здесь! Хочу попросить твоей помощи, — лихорадочно продолжил светловолосый.

— Сохранить материал? — рыжеволосый оживился, надеясь, что, несмотря на кодировку, которую его знакомый в любом случае применит, он найдёт способ прочитать полученное.

— Не совсем. Материал я храню у себя, но есть копия, на случай, если со мной что-нибудь случится. Только сам понимаешь, не хочу раньше времени всё раскрывать, поэтому предпринял кое-какие меры предосторожности, — ответил второй, шумно выдохнув. — Я хочу отдать тебе ключ от места, где лежит копия. А есть ещё один мой друг, у которого хранится адрес того места, где всё лежит. Если со мной что-нибудь случится, на следующий день вы должны встретиться вот здесь, — он схватил со стола листок бумаги и, наклонившись, быстро написал на нём адрес. — Если на следующий день не получится, то потом снова на следующий день тебя там будут ждать.

«Улица Капеля, у фонтана. В пять вечера», — прочитал рыжеволосый, а потом и взял ключ, который протянул ему парень. «Похоже — или камера хранения, или какая-то банковская ячейка», — подумал он. «Вот же сволочь. Всё продумал и до материалов никак не добраться».

— Как я узнаю того человека? — спросил рыжий.

— У него в руках будет красная папка. А ты должен держать синюю, — светловолосый кивнув на шкаф, где как раз лежало много синих папок. — Специально выбирал тот цвет папок, которых у тебя много.

— Понятно, — задумчиво ответил мой объект и снова стал мысленно ругать своего гостя, что ничего не удалось из него вытянуть, а я спохватилась и начала говорить вслух:

— Вижу журналиста. У него гость, который рассказывает о каком-то сенсационном материале. Но отказывается поведать детали. При этом он волнуется за свою безопасность, поэтому желает подстраховаться. Парень сделал копию и куда-то её спрятал. А нашему журналисту принёс ключ от тайника. Только вот адрес этого тайника у другого. Если с парнем что-то случится, рыжий должен на следующий день встретиться с другим человеком по адресу улица Капеля, у фонтана. При рыжем должна находиться синяя папка, а у второго — красная. Так они друг друга узнают… Ещё рыжий считает, что получил ключ или от банковской ячейки, или от камеры хранения.

Произнеся всё быстро, я снова замолчала, глядя на происходящее и продолжая выслушивать совсем не лестные мысленные слова в адрес светловолосого.

«Ты посмотри, рыжего аж распирает уже от ярости, что не может узнать детали. А так хочется. Завидует своему знакомому, что тот может прославиться. И одновременно с этим он считает парня глупцом, что тот, ради какого-то материала готов рисковать своей жизнью. Считает, что лучше жить тихо, спокойно и не высовываясь, чем вот так рисковать даже ради славы и признания в журналистских кругах», — поняла я и ощутила раздражение от мыслей рыжего. «Сам трус и считает, что все, кто поступает по-другому, дураки. Но и признания ему хочется. Ненавижу таких. Или сам делай что-нибудь, или не завидуй другим», — неприятие к объекту всё больше росло, и я поморщилась, но спустя пару секунд уже улыбнулась, осознав, что ощущения помогут разобраться с куратором. «Ха, а это я удачненько заглянула к журналисту. Боялась, что подсунут что-нибудь возбуждающее, а тут прямо зла не хватает на таких вот рыжих трусов».