Топот бронзового коня - Михаил Казовский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В это время архонт выбил у Фотия клинок и хотел было заколоть, как свинью, но у сына Антонины всё-таки достало выучки уклониться от мощнейшего выпада противника и подсечкой опрокинуть на землю. Поединок перешёл в драку: оба начали кататься в пыли, бить друг друга кулаками в лицо и попеременно душить. И опять бы пасынку Велисария не снести головы, если бы чернец не подполз к дерущимся сзади и не оглушил главу города небольшим булыжником.
Молодые люди, тяжело дыша, приходили в себя. Феодосий стонал, так как рана была очень глубока и кровотечение продолжалось. Кое-как брат его перевязал. Вновь зашевелившегося архонта оглушили повторно и связали по рукам и ногам. Словно куль, положили на его лошадь поперёк седла, на вторую взобрались вдвоём (Фотию пришлось держать изнемогшего Феодосия, чтобы тот сидел верхом прямо) и не торопясь двинулись в Эфес.
Первым делом разыскали эпарха, рассказали ему о случившемся, сдали связанного чиновника (тот, очнувшись, изрыгал проклятия, обвиняя своих врагов в нападении на его отряд), а на многочисленные вопросы отвечали спокойно: если обнаружим в доме архонта сундуки с похищенными богатствами, значит, их рассказ - правда и не требует иных доказательств.
Вскоре сундуки действительно разыскали - в общей сложности сорок восемь штук; два из них, судя по всему, были Каллигоном растрачены безвозвратно. Ничего, этот вариант тоже не казался провальным.
Феодосия отвезли в обитель Апостола Иоанна, сдали Рафаилу для лечения и дальнейшего пребывания. Фотий, стоя возле ложа больного, так сказал на прощанье:
- Извини, мой друг. Я, конечно, в последнее время на тебя был зол, но теперь иное. Ты меня спас от смерти и помог вернуть украденные сокровища. Это всё меняет. Мы опять друзья. И, надеюсь, больше не поссоримся до конца наших дней.
Черноризец ответил:
- Я надеюсь тоже. Может быть, и свидимся как-нибудь.
- Приезжай в Константинополь, поправившись.
- Нет уж, ни за что. Больше не хочу ни политики, ни прелюбодеяний. Здесь, в Эфесе, окончу дни.
Собеседник его выразил сомнение:
- Не уверен, что родительница моя не пошлёт за тобой людей.
- А давай скажем, будто я погиб от руки архонта?
- Вот ещё придумал! Грех подобное говорить.
- Это ложь во спасение.
- Ах, не городи ерунды. Так и смерть себе напророчить можно.
- Ну, солги, что я убежал. По дороге в Византий спрыгнул с корабля - да и был таков.
- Да, пожалуй, верно. Но и ты не сиди в Эфесе - отправляйся в Киликию, отсидись в каком-нибудь малом монастыре. А потом посмотришь.
- Что ж, в Киликию - это хорошо, - согласился тот. - В городе Тарсе есть одна обитель - Святого Лазаря, где игуменом выходец отсюда, мой знакомый. Обращусь к нему.
- Бог тебе в помощь, Феодосий.
- И тебе, Фотий.
Погрузили сундуки на корабль, порученец Лиса попрощался с эпархом, взял на борт Каллигона, и 10 ноября судно отвалило от пристани. Молодой человек надеялся, что теперь ему разрешат отдохнуть до весны с молодой женой и продолжить преподавание внуку василисы. Но его мечты оказались призрачны.
7Ближе к Рождеству Феодора получила послание Антонины из Лазики. Вот что в нём говорилось после обязательных пышных приветствий и сердечных пожеланий здоровья императрице:
«Ваше императорское величество! Потревожить покой царственной особы заставляет меня то ужасное, непотребное положение, нахождение в котором я могу не выдержать. И пишу сию грамоту секретно, ибо если муж узнает о ней, вероятно, со мной покончит. Гнев его велик, страшен, необуздан, и таким Велисарий вряд ли кому известен. Подозрения прошлых лет выплеснулись наружу, словно бы из жерла вулкана. Не успела я сюда приехать из Константинополя, как была фактически арестована и посажена дома под замок. На мои вопросы отвечал односложно: «Ты сама всё знаешь», «Мне противно об этом говорить», «Ты достойна смерти». Я напоминала ему, что супруг обещал Фотию сохранить мне жизнь. Он сказал, что не станет клятвопреступником и своё обещание сдержит через силу, ибо искушение разделаться со мной велико. Дескать, я вела себя, как последняя шлюха, даже хуже шлюхи - так как та ночует за деньги с незнакомыми ей людьми, а не с собственным сыном, пусть приёмным.
Я вначале пыталась отрицать мои близкие отношения с Феодосием (раньше это удавалось блестяще), говорила, что Лис не прав, слушает наветы и придумывает невесть чего. Он и слушать не захотел. Утверждал, что ему теперь всё известно, у него открылись глаза, я виновна не только в прелюбодеянии, но и в смерти пятерых слуг, в том числе его наложницы Македонии, а ещё в предательстве Иоанна Каппадокийца. Говорил, что с такой негодяйкой состоять в браке не желает. Пригрозил: как вернёмся домой, он подаст прошение Патриарху о разводе по причине моей супружеской неверности. И такое впечатление, что подаст.
Вот уже второй месяц пребываю взаперти. Обращаются со мной пусть не так, как в тюрьме, но сурово и холодно. Яства грубые и невкусные, в основном «понтийская свинина» - мясо дельфина, пища бедняков, - хлеб, вода и овощи; а вина не подавали ни разу. Хорошо хоть стирать приходится не самой - отдаю белье прачкам.
А война практически не ведётся, столкновений нет, и вообще не понятно, для чего мы здесь.
Ваше императорское величество! Умоляю Вас: помогите мне, вызволите из плена, посодействуйте возвращению нас к родным пенатам и недопущению нашего развода. Кто я буду без Велисария? Одинокая стареющая матрона скромного достатка, всеми забытая, ибо взрослым детям тоже не до меня. Жизнь моя, судьба в Вашей власти. Вы всегда оказывали мне сочувствие как приёмной дочери Комито. Окажите и ныне, заклинаю. А такой преданной сторонницы Вашей, любящего сердца, искреннего друга не было и нет. Припадаю к стопам Вашим. И молю Господа о здравии государыни».
Прочитав письмо, Феодора отправилась к императору. Он сидел в библиотеке и читал поэму Христофора Коптийского - сочинение, посвящённое архитектору, некогда построившему термы между большим дворцом и Святой Софией (прежней). Христофор жил при Анастасии Дикоре, и его слог нравился Юстиниану, многие стихи он цитировал. Оторвавшись от рукописи, сказал:
- Вот ведь мастер изящного слова! Восхищаюсь им. Нынче так не пишут.
- Отчего же? - возразила жена. - У Агафия [29] есть приличные вирши. Юлиан Египетский также весьма изыскан. Я не говорю уж о Павле Силенциарии [30].
- Кстати, о Павле, - оживился тот. - Я хочу заказать ему подобную же поэму - пусть напишет о строительстве храма Святой Софии.
- Да, поэму - само собой, но стихи - это лирика, а неплохо заказать бы ещё серьёзный трактат о строительстве вообще в эпоху Юстиниана. Только вот не знаю, кто справится.
- Что ты думаешь об историке Прокопии Кесарийском - друге Велисария? Пишет сильно, образно, весомо.
- Мудрая идея. Только ведь Прокопий при Велисарии в Лазике.
- Самодержец поморщился: Помню, знаю. Надо бы его отозвать оттуда.
- Вместе с Велисарием?
- Этого ещё не хватало! Он, чем дальше от столицы, тем лучше.
Государыня заметила мягко:
- Ты преувеличиваешь опасность, связанную с Лисом. Он тебе предан всей душой и ещё не раз послужит общему благу.
- И пускай служит - в Лазике, Италии, Африке - только не в Византии.
- В Лазике затишье, и вполне справится один Сита. Между тем от безделья там случаются неприятные вещи. Почитай-ка это, - и она протянула свиток с письмом Антонины.
Василевс пробежал его глазами, фыркнул пару раз по ходу ознакомления, а потом и вовсе отшвырнул в сторону. Произнёс не без раздражения:
- Вот паршивка!
У царицы вытянулось лицо:
- Неужели ты на стороне Велисария?
- Ну, не на её же! Всем известно, что она злостная прелюбодейка, да ещё, значит, и убийца. По закону должна быть судима и нести суровое наказание. Лишь супружество со стратигом и твоё покровительство защищает подобную греховодницу от заслуженного возмездия.
Феодора на ходу перестроилась и сказала:
- Ты, конечно, прав, и в защиту Нино у меня аргументов нет. Но взгляни на происходящее под иным углом. Если ты поддержишь её - нанесёшь удар по нему. И чем твёрже поддержишь - тем чувствительней будет этот удар. Свергни Велисария с пьедестала, выстроенного тобой же. Низведи до положения рядового смертного. Полностью обезоружь, доведи до отчаяния августейшей немилостью. А потом вроде снизойди. И увидишь: он тебя возблагодарит, станет много преданней, будет боготворить.