Бруклинские ведьмы - Мэдди Доусон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты прав, она так и считала. Она была замужем за скучным адвокатом… или за скучным исследователем жуков? И я сказала ей, нельзя же развестись с человеком только потому, что он скучный, а она сказала, что очень даже можно. Ей вот пришлось, сказала она. И она развелась.
Он наклоняется и подливает мне чаю из чайника.
— В любом случае мы сойдемся на том, что жить с ним ты не собиралась. И хотя все это стало для него шоком, мы должны признать, что он несет некоторую ответственность за случившееся. Когда собираешься удивить кого-то сюрпризом, стоит предполагать, что можешь и сам нечаянно удивиться, верно?
Я не свожу с него глаз.
— Патрик, меня оторопь берет от этой стороны твоей личности.
Он пожимает плечами.
— Почему? Я просто констатирую факты. Мне так видится, что в этой ситуации жертв вообще нет. А еще — посмотри на все с этой точки зрения — ты дала Джереми свободу, чтобы он мог найти истинную любовь всей своей жизни. И у него тоже всегда теперь будет наготове замечательный рассказ о Дне благодарения в Бруклине. Много ли на свете людей с такой классной историей разрыва отношений?
— Надеюсь, с ним все будет хорошо. Он такой человек, который словно бы спрятал свои эмоции в какой-то сейф, а ключ потерял.
Я с некоторым удивлением понимаю, что именно это и делает Джереми таким скучным. Он так густо подстелил своим эмоциям соломки, что она скрадывала и притупляла любое закравшееся в душу истинное чувство. Может, это оттого, что он так рано потерял отца и вынужден заботиться о вечно тревожной матери. При таком меню эмоции — слишком роскошное блюдо, которое Джереми никак не может себе позволить.
— Даже когда я согласилась за него выйти, он не был на седьмом небе от восторга, — медленно проговорила я. — Когда я сказала «да», он выглядел ужасно шокированным. Может, и счастливым тоже, но в основном шокированным. И даже во время секса он…
— О’кей, я готов выслушать многое из того, что ты собираешься мне поведать, но здесь давай подведем черту. Перед твоей сексуальной жизнью. Мне приходилось надевать наушники, когда ты и… ладно, не бери в голову.
— Извини. — Я смотрю на Патрика и думаю о том, как он слушал все, что происходило у нас с Ноа. Как мы занимаемся сексом. Ссоримся. Дуемся друг на друга. Опять миримся. И все это время знал, что Бликс не хотела, чтобы Ноа здесь жил.
Потом звонит его телефон, Патрик, отвечая на вызов, говорит: «Привет, Элизабет», — и уходит с трубкой на кухню.
— Да, думаю, скорее всего, на второй неделе декабря, — слышу я его голос. Он разговаривает и одновременно расхаживает по кухне. — Нет-нет. Я грузовик арендовал. Конечно… Нет, люди и зимой ездят. Слышал, это можно сделать. Думаю, мне полезно будет поручить.
А-а, это его сестра. Он действительно собирается в Вайоминг. На арендованном грузовике.
Я вжимаюсь в диван, чувствую себя запредельно опустошенной и измученной, в голове пульсирует, теперь еще и нога начинает болеть в том месте, где я ударилась, поскользнувшись, и мне хочется просто закрыть глаза и исчезнуть.
И еще я так устала, так парализующе устала, и все, о чем я тут думала и во что верила, оказалось неправильным. Не знаю, что там Бликс во мне увидела, но я не помогла никому. И уж наверняка никакая я не сводня. Я потеряла единственного парня, который действительно хотел на мне жениться, неважно, скучный он или нет, а все потому, что изменяла ему с парнем, который меня бросил! И с Лолой, которая мне так нравится, я наломала дров, а еще у меня такое чувство, будто я предала Бликс, потому что не смогла уберечь ее записи. И из-за этого ее тупой внучатый племянник со своей беспринципной семейкой теперь попытаются оспорить ее завещание.
И Патрик, единственный человек, с которым я могу поговорить здесь, который может меня насмешить, пусть даже и считает, что я его жалею, — Патрик собирается уехать далеко-далеко. И совсем спрятаться от людей. Да уж, Бликс хотела вовсе не этого!
— Я собираюсь ехать кратчайшим путем, пока едется, — говорит он тем временем и смеется. — правильно. Останавливаться вообще не в моем духе. Тем более там, где есть люди.
И что теперь делать мне, раз я не собираюсь, вернувшись домой, выходить за Джереми?
Все-таки поехать туда и столкнуться с недовольством всей моей семьи? Завтра все мои родственники узнают от Джереми, что произошло. А может, они сию секунду выслушивают всю историю по телефону! Джереми, конечно, продолжит жить своей жизнью, — и плакали теперь наши развеселые совместные планы, которые мы успели настроить насчет совместной работы у него в офисе, счастливого брака и переезда в Канкун на старости лет. Почему я не могла просто взять и воплотить все это в жизнь? Что, черт возьми, со мной не так? И теперь я опять вернусь в комнату, где жила ребенком, и увижу оцепеневшие лица всей родни, которая снова попытается решить, что же мне следует делать со своей жизнью.
«Ох-ох-ох, Марни!»
«Что же нам делать с Марни?»
И Натали… прости, сестричка, но я не рожу ребенка, который станет расти бок о бок с твоими детьми. Никаких барбекю у бассейна в обществе загорелых, благодушных мужей. Я все испортила.
Конечно, я не обязана возвращаться. Когда я уеду отсюда, предварительно испортив и/или разрушив тут всем и каждому жизнь, мне можно будет отправиться куда угодно. Посмотреть на карту и выбрать на ней новую точку, где никто не знает, какой хаос я создаю вокруг себя. Если честно, меня бы надо обязать носить на себе табличку: «Берегись! Эта женщина считает себя свахой. Держись подальше!»
Я закрываю глаза.
Голос Патрика доносится до меня словно издалека:
— Ну да. Да, сам. Нет… ну, мебели, конечно, немного, но у меня есть компьютеры. — Он смеется. — Нет, конечно же, они мне нужны! Их я однозначно не оставлю.
Я открываю один глаз и вижу в комнате эти самые компьютеры, которые одобрительно подмигивают, когда я проваливаюсь в темноту.
Через некоторое время я чувствую, как меня чем-то укрывают, и силюсь открыть глаза. Патрик говорит:
— Дай-ка я проверю, не расширены ли у тебя зрачки. — Он по очереди поднимает мои веки и говорит: — Гм-м.
— Патрик, —
