Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III - Кондратий Биркин

Разбитый параличом, Иаков I умер 27 марта 1625 года, завещая своему преемнику Карлу I — позор и гибель, в лице своего временщика герцога Бекингэма, еще четыре года игравшего новым королем, как простою пешкою.

Что же сказать в заключение нашего обзора царствования Иакова I? Двадцать два года восседал он на троне английском, в то же время увенчанный и короною Шотландии, и во весь этот период не принес государству той пользы, которую приносила ему Елисавета в каждый год своего царствования. Людей даровитых, душою и телом преданных отечеству, он гнал, преследовал, унижал, казнил; шутам, сводникам, шарлатанам и гермафродитам покровительствовал и поручал им важнейшие государственные должности. Отнимал имущества у вельмож, завещанные прадедами правнукам, чтобы отдавать их презренным скоморохам да конюхам… Одним словом, Иаков I на престоле английском был живым пасквилем на достоинство королевское. Когда Бекингэм и принц Карл уехали в Мадрид, шут короля Иакова Арчи Армстронг предложил ему поменяться с ним головным убором, т. е. прося у короля корону, отдавал ему свой дурацкий колпак… Если бы король согласился на подобный обмен, мы думаем, что Англия не только не была бы в проигрыше, но, может быть, была бы даже и в выигрыше. Королями при короле Иакове были его любимцы, а он сам, всю свою жизнь, исправлял при них должность добровольного шута.

КАРЛ I

ГЕОРГ ВИЛЛЬЕРС, ГЕРЦОГ БЕКИНГЭМ. — ТОМАС УЭНФСУОРТ,

ГРАФ СТРАФФОРД

(1625–1649)

Перья французских романистов и кисти французских живописцев окаймили отрубленную голову Карла I такой лучистой ореолой мученика, что у нас едва хватает духу говорить о нем как о человеке обыкновенном, даже довольно слабом и бесхарактерном. При имени Карла I (мы уверены) в воображении просвещенного читателя является портрет Ван-Дика: гордо подбоченившаяся фигура и худощавое лицо с закрученными усами и остроконечной бородкой; лицо, имеющее некоторое сходство с лицом кардинала Ришелье, только без выражения лукавства, свойственного последнему… Или читателю приходят на память картины Поля Деларош: «Карл I, оскорбляемый солдатами Кромвеля»; «Прощание Карла I с семейством», «Кромвель над гробом Карла I» — картины, знакомые по многочисленным копиям и литографиям. Бесспорно, последний год царствования этого несчастного сына Иакова Стюарта был для Карла I годом тяжких испытаний, обид и мучений, от которых его наконец избавила смерть на эшафоте… Но он царствовал двадцать четыре года, и каждый из них можно назвать ступенью лестницы, возведшей несчастного Карла I на эшафот или — низведшей его с высоты престола на степень простого гражданина, преступившего закон и наказанного по закону. Он страдалец и мученик — бесспорно! Однако же нельзя не обратить внимания на причины его страданий и мученической смерти. Эти причины — его ошибки и заблуждения: его неуважение к закону и к правам народным, которые он был обязан чтить и охранять свято и ненарушимо. Он сам себе сплел терновый венец мученика и сменил на него венец королевский; жить не умел, но зато умел умереть, и в этом единственная его заслуга в глазах потомства. Не соразмерив своих сил, не имея необходимой к тому энергии, Карл I отважился вступить в борьбу с народом, и его падение было неминуемым и весьма естественным следствием непосильной отваги.

Карл родился в Думферлинге, в Шотландии, 29 ноября 1600 года. Он был третьим сыном короля Иакова и королевы Анны; после смерти старших братьев, Генриха и Роберта (в 1616 году), был провозглашен наследником престола. В детстве прелестный, кроткий и покорный ребенок, Карл в юности отличался если не особенно богатыми способностями, то старанием в учении и склонностью к богословским и философическим диспутам. Непритворно набожный, он свято чтил постановления англиканской церкви, сохраняя при этом дух веротерпимости в отношении вероисповедания католического. Свидетель распутств своего отца, Карл не осмеливался выказывать ему своего негодования и смиренно молчал во всех тех случаях, когда даже имел полное право заметить отцу все неприличие его поступков. Король Иаков не любил ни правды, ни прямодушия; вследствие этого Карл постепенно приучил себя ко лжи и лукавству, и эти пороки (приличные рабу, но в монархе непростительные) развились в нем с годами, чему немало способствовал и Бекингэм, не замедливший подчинить наследника престола своему влиянию, подавлявший в нем добрые чувства и всеми мерами способствовавший нравственной его порче. Этому демону удалось сделать труса — из человека миролюбивого, криводушного — из правдолюбца. Сначала Карл не ладил с временщиком и пытался свергнуть с себя его непрошеную опеку; но однажды после горячего спора, при котором Бекингэм позволил себе поднять на него руку, сын Иакова Стюарта смирился и признал над собою власть отцовского любимца. Когда испанский посланник Гондомар предложил королю Иакову породниться с Филиппом IV путем бракосочетания Карла с инфантою, доною Мариею, Бекингэм (подкупленный испанским золотом) сумел обольстить неопытного юношу рассказами о прелестях его нареченной невесты и победить в нем невольную к ней антипатию. Во время пребывания Карла в Мадриде Бекингэм, не гнушаясь ролью сводника, всячески старался содействовать принцу к одержанию преждевременной победы над сердцем инфанты, гордой дикарки, воспитанной в правилах крайнего ханжества и инквизиционной нетерпимости. Когда же дальнейшие действия мадридского кабинета доказали тупоумному Иакову, что сватовство было только хитрой мистификацией со стороны короля испанского, Бекингэм с не меньшим усердием начал стараться о женитьбе принца Карла на сестре короля французского Людовика XIII принцессе Генриэтте. Он в качестве свата ездил в Париж и уладил этот несчастный брак, ознаменовав пребывание свое при дворе Людовика XIII скандальной интригой с его супругою.[61] 11 июня 1625 года принцесса Генриэтта прибыла в Дувр; 12-го числа того же месяца совершилось ее бракосочетание с Карлом I в Кантербьюри, а 16-го происходил торжественный въезд новобрачных в Лондон. Радостно приветствовал народ доброго короля и его прелестную супругу; но восторг его был бы еще живее, если бы в толпе царедворцев, на первом месте, не торчала красивая, но всем ненавистная фигура надменного Бекингэма. Некоторые из зрителей, глядя на него, разодетого в парчу, бархат и с головы до ног осыпанного жемчугами и бриллиантами, называли Бекингэма «гробом повапленным». Другие, еще того остроумнее, сравнивали его с «содомским яблоком», одним из растущих, по сказаниям библейским, на берегах Мертвого моря; эти прекрасные, румяные и на вид сочные плоды наполнены гнилью и смрадом… Таков и действительно был герцог Бекингэм — величавый красавец, у которого сердце было точно так же испорчено, как сердцевина в содомском яблоке, да и сам он в начале блестящей своей карьеры был истинным содомитянином.