Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. Книга III - Кондратий Биркин

С незапамятных времен существует сравнение счастия временщика со звездою, которая, ярко блеснув на небесном своде, меркнет или падает. Это сравнение немножко вычурно и отчасти несправедливо. Не вернее ли счастливого временщика уподобить ракете: высоко взлетая к небу, она блеском потягается с самою яркою звездою, а потом гаснет и падает на землю в виде обгорелой, смрадной гильзы. Взятый от грязи, Карр (он же и Соммерсет) возвратился к прежнему ничтожеству, и этим временем новая ракета засияла на придворном небосклоне: на смену падшему временщику явился новый, в полном блеске молодости и красоты — единственных своих достоинств.

Нового фаворита звали Георгом Вилльерсом. Он был сын бедного провинциального дворянина и его второй жены. Мэри Бомонд, бывшей горничною при первой. После смерти старика Вилльерса она с четырьмя детьми осталась без куска хлеба. Еще довольно свежая и красивая, Мэри нашла старого дурака, который женился на ней сострадания ради. Этот второй муж, Рейнер, хворый, тщедушный, вскоре умер, и его вдова, чтобы не терять времени, вышла за третьего — сэра Томаса Комптона, безобразного карлика, но человека богатого, любившего Мэри до безумия, чему могла служить самым ясным доказательством его женитьба на этой семейной камелии. В свою очередь, нимало не стесняясь обязанностями, которые налагало на нее замужество, не умея ценить человека, пожертвовавшего ей именем и всем своим состоянием, Мэри заводила интриги (ради денег) и без зазрения совести торговала своими прелестями. Верным ее помощником в грязных ее интригах был доктор Лэм — астролог, магик, продавец косметических и приворотных снадобьев, а равно и ядов, которыми снабжал знатных барынь, желавших отделаться от старых мужей. Кроме этого доктора, Мэри зналась со многими гадалыцицами, постоянно совещалась с ними и, основываясь на их предсказаниях, была уверена в блестящей будущности Георга Вилльерса — своего достойного и любезного сыночка. Первоначальное воспитание, данное ему этой женщиной, позорившей имя матери, состояло в систематическом его развращении, в прививке к его сердцу чувств непомерного тщеславия, эгоизма и чисто женской кокетливости. Мэри внушила своему сыну с его малых лет, что с хорошеньким личиком, с изящными, грациозными манерами при дворе короля Иакова I всего скорее можно выйти в люди. Париж в то время был рассадником распутства, высшей школою для искателей и искательниц счастия, спекулировавших красотою, умением рядиться, танцевать, кокетничать и т. д. Георг и Джон Вилльерсы, сопровождаемые верным слугою, были отправлены их маменькою в Париж.

Пребывание будущего содомитянина в этом Вавилоне довершило образование Георга, начатое его родительницею. Адоним Ганимед или Антониной, по красоте Вилльерс был обольстителен, как Венера, ловок, как Меркурий. Превосходный танцор, отличный наездник, талантливый актер, он обратил на себя всеобщее внимание, как товар, выставленный на показ в ожидании покупщика. Мать выводила его в свет, точно невесту, ищущую выгодной партии; рядила его как куколку, не жалея денег на костюмы, в которых красота Георга проявлялась в полном блеске, будто жемчужина в дорогой оправе. На домашнем театре в Кембриджском университете играли комедию Вунча под названием: Jgnoramus. В ней чуть ли не в женской роли участвовал Вилльерс и обратил на себя внимание короля Иакова, удостоившего спектакль своим присутствием. Успех комедии был блестящий; актеры были вызваны множество раз. Иаков, плененный красотою Георга Вилльерса, милостиво говорил с ним, потрепал по щечке, и карьера временщика была начата. Через несколько дней он был произведен в рыцари, камергеры королевского двора с содержанием в 1000 фунтов стерлингов в год. Все враги и ненавистники Карра стали его друзьями; знатнейшие вельможи домогались его приязни… даже несчастный узник сэр Вальтер Рэли писал ему из темницы льстивые послания, а канцлер Бэкон давал советы, как родному сыну. Доктор Лэм занял при временщике должность астролога. Через четыре года Вилльерс, щедро награжденный поместьями, доходными местами, арендами, орденами, был виконтом, графом, маркизом: впоследствии и герцогом Бекингэм, а на деле — королем Англии и Шотландии!

Не довольствуясь щедротами Иакова, Георг Вилльерс продавал места и королевские милости за соответствующие взятки, которые брала вместе с ним и его маменька. Его ходатайству сэр Вальтер Рэли был обязан своим освобождением (17 марта 1617 года), за которое заплатил временщику 1200 фунтов стерлингов. Во время владычества Карра и Овербьюри Англия находилась во враждебных отношениях с Испаниею; с воцарением Вилльерса они перешли в самые дружественные. По желанию своего возлюбленного король продал голландцам за 250 000 фунтов Флиссинген, Брилле и Рамекенс, до того времени бывшие грозными оплотами Англии против испанского владычества в Нидерландах. Освобожденный Рэли 20 марта 1617 года — через одиннадцать месяцев после выхода своего из Башни — отплыл со своей эскадрой в Гвиану для покорения этой американской области королю английскому. Он передал Иакову I план предстоящей экспедиции, а Иаков, в свою очередь, вручил его испанскому посланнику Гондомару. Экспедиция была бедственная: сэр Вальтер Рэли имел столкновение с испанцами, занявшими укрепление св. Фомы на Ореноко, и был ими разбит наголову. Это столкновение, заблаговременно подготовленное Гондомаром (благодаря предательству короля Иакова Стюарта), было поводом к требованию со стороны Испании законного удовлетворения. Вальтера Рэли мадридский кабинет обвинял в самоуправстве, так как он дерзнул вступить в бой с войсками Испании, не объявлявшей войну Англии. По возвращении на родину Рэли был отдан под суд, приговоривший его к смертной казни. Герой был обезглавлен 29 октября 1619 года. В один общий вопль слились крики ужаса и негодования всей Англии или, по крайней мере, всех честных и благомыслящих людей королевства. Голова, достойная венца королевского, пала на плахе в угоду Испании, расположения которой домогался во что бы оно ни стало венценосный трус, т. е. Иаков I, занятый придворными интригами. Вилльерс не вымолвил ни слова в защиту Рэли; он смотрел на его казнь как на самое уважительное raison d'etai. Грозный для всех и для каждого, кто становился ему поперек дороги, Вилльерс перед королем пресмыкался и паясничал хуже последнего шута.

— Ты шут, Стини? — говорил ему король под веселый час. — Ты мой шут, Том Баджер.

— Нет, — отвечал Вилльерс, целуя его ноги, — я — ваша собачка!

И в подтверждение этих слов он тявкал по-собачьи и прыгал на корточках, будто собака на задних лапках. И этого щенка король ласкал, холил, лелеял, а героя Вальтера Рэли — этого верного, как собака, хранителя могущества Англии, король убил, как негодную дворняжку.