Фатальная ошибка - Джон Катценбах

О’Коннел посмеивался, представляя, как родственнички Эшли увязнут в бюрократической волоките и начнут, сидя на допросе в большой, ярко освещенной комнате без окон, оправдываться перед полицейскими и представителями налогового и антинаркотического управлений, которые терпеть не могут подобных, довольных собой и жизнью, типов.

Возможно, они обвинят его в клевете, но он в этом сомневался. Он решил послать в Данию запрос на порнографию с компьютера Скотта, пробравшись как-нибудь в его квартиру, пока тот будет на занятиях. Кроме того, нельзя было отправлять анонимные письма со своего компьютера, потому что это могли в конце концов выявить, надо было создать специальную усложненную цепочку переправки, а для этого съездить в Южный Вермонт и Западный Массачусетс и воспользоваться компьютерами в каких-нибудь интернет-кафе или библиотеках. Придумать же фиктивного отправителя ничего не стоило.

Откинувшись на стуле, О’Коннел опять засмеялся и уже не в первый раз подумал, что родители Эшли напрасно думают, будто могут состязаться с ним во владении компьютером.

В этот момент его приятные размышления о неприятностях, которые он им доставит, прервал звонок мобильного телефона. Странно. У него не было друзей, которые могли бы позвонить. Работу автомеханика он оставил, а на компьютерных курсах, которые он время от времени посещал, никто не знал номер его телефона.

Он остолбенело смотрел на экран, где высветилось имя звонившего: Эшли.

Прежде чем сообщить мне имя следователя, она взяла с меня обещание, что я буду говорить с ним с большой осторожностью:

— Не говорите ничего, что могло бы насторожить его. Либо вы пообещаете мне это, либо я не скажу вам имя.

— Обещаю, что буду осмотрителен.

Но теперь, сидя в приемной полицейского участка, я был не очень уверен, что смогу выполнить обещание. Справа от меня открылась дверь, и появился человек примерно моего возраста с волосами цвета соли с перцем, солидным брюшком, с кричащим розовым галстуком на шее и непринужденной, чуть кривоватой ухмылкой на губах. Он сунул мне руку, мы представились друг другу, и он пригласил меня к своему столу:

— Итак, чем могу помочь?

Я повторил имя, которое сообщил ему, предварительно позвонив по телефону. Он кивнул.

— Убийства случаются у нас здесь не так уж часто, и обычно это результат ссоры между парнем и девушкой или семейных разборок. Но данный случай был несколько иного рода. Однако мне не совсем понятен ваш интерес к этому делу.

— Мне посоветовали познакомиться с ним, сказав, что это хороший материал для книги.

— Ну, это не мне судить, — пожал плечами полицейский. — Я могу только сказать, что на месте преступления был сущий хаос. Разобраться, что к чему, было совсем не просто. Мы, как видите, не вполне отвечаем голливудским представлениям об «убойном отделе». — Широким жестом он указал на скромное помещение, в котором не только все оборудование устарело, но и сотрудники были немолоды. — Но если люди думают, что мы тут тупы как пробки, то могу сказать, что это дело мы распутали.

— Я так не думаю, — заметил я. — Насчет пробок.

— Ну, значит, вы исключение из правила. Обычно до людей это доходит лишь после того, как мы выведем их на чистую воду и они сядут тут перед нами в наручниках и в ожидании солидного срока. — Он сделал паузу и недоверчиво на меня посмотрел. — Вы вправду не работаете на защитника? Есть, знаете, такие любители разворошить старое дело и выискать какую-нибудь нашу ошибку, которую можно было бы раздуть в апелляционном суде.

— Нет, просто ищу материал для книги, как я уже сказал.

Он кивнул, но я не был уверен, что он до конца мне поверил.

— Ну ладно, вам виднее, материал это или не материал. Дело старое. Вот, любуйтесь. — Он вытащил из-под стола большую папку и раскрыл ее передо мной, разложив поверх кучу глянцевых цветных фотографий 8х10 дюймов. Все они демонстрировали картину полнейшего разгрома. А также мертвое тело. — Сущий хаос, — бросил он. — Как я уже сказал.

42

Пистолет в ботинке

Примерно в то же время, когда Кэтрин и Эшли бродили вокруг дома в поисках О’Коннела, Скотт сидел в автомобиле в дальнем углу зоны отдыха рядом с автострадой номер два. Достоинство зоны отдыха заключалось в том, что она поросла густыми кустами и деревьями, которые не позволяли увидеть его с дороги. Отчасти они именно поэтому выбрали этот путь на Бостон. По Массачусетской автомагистрали можно было добраться быстрее, но здесь было не такое оживленное движение и реже встречались полицейские патрули. И вот он ждал в одиночестве, сидя в своем видавшем виды пикапе. «Порше» отдыхал дома.

Скотт чувствовал свое учащенное дыхание и говорил себе, что, наверное, сошел с ума. Но какое бы напряжение он ни испытывал в данный момент, к вечеру все будет в сто раз хуже. Наконец его терпение было вознаграждено: появился «форд-таурус» одной из последних моделей и футах в двадцати от него остановился. За рулем была Хоуп.

Нагнувшись, Скотт вытащил из ящика рядом с водительским сиденьем дешевый красный парусиновый мешок для спортивного инвентаря, в котором звякнуло что-то металлическое. Он вылез из машины и быстро подошел к белому «форду».

Хоуп опустила стекло.

— Будьте осторожны, — отрывисто сказал ей Скотт. — Если увидите, что кто-то заезжает сюда, тотчас дайте мне знать.

Она кивнула:

— А где вы?..

— На автостоянке в Хартфордском аэропорту. Съездил туда ночью, уже после полуночи.

— Подходящее место. Но там нет камер слежения?

— Я выбрал один из периферийных участков. Там никаких камер. Да и дело секундное. А эту вы взяли в прокате?

— Да, — сказала она. — Мне показалось, так лучше всего.

Взяв свой красный мешок, Скотт подошел к багажнику машины. Ему потребовалось всего несколько минут, чтобы сменить массачусетские номерные знаки род-айлендскими, которые он снял с автомобиля ночью в аэропорту. Помимо номерных знаков, в мешке были небольшой торцовый ключ и плоскогубцы. Туда же Скотт сунул снятые им настоящие номера автомобиля и вручил мешок Хоуп.

— Не забудьте об этом, — сказал он. — Мне надо будет установить их обратно, прежде чем вы вернете машину.

Хоуп кивнула. Лицо ее было бледным.

— Слушайте, если возникнет какое-либо препятствие, звоните мне. Я буду недалеко, и…

— Вы полагаете, у меня будет время вытаскивать телефон и звонить?

— Нет, конечно, я не подумал. Я уж сам постараюсь… — Скотт замолчал. Столько хотелось сказать, и не находилось слов. Он отступил назад. — Салли, должно быть, уже выехала по автомагистрали.

— Тогда и мне пора, — отозвалась Хоуп, кладя красный мешок на сиденье рядом.

— Не гоните слишком. Скоро увидимся.

Он подумал, что надо бы сказать «Удачи», «Будьте осторожны» или что-нибудь еще доброе и подбадривающее, но промолчал. Проследив за тем, как Хоуп быстро покидает зону отдыха, он посмотрел на часы, прикидывая, где в это время может находиться Салли. Она ехала параллельной дорогой в восточном направлении. Смена номеров — деталь, казалось бы, незначительная, но теперь он понял, как права была Салли, предусмотрев все до мелочей. И еще он впервые осознал, что все, чему он научился в жизни, не имеет почти никакого значения для того, что он должен был сделать в ближайшие часы.

Чувствуя, что его вот-вот охватит паника, Скотт вернулся к своему пикапу и приготовился двинуться на восток, в неизвестность.

Хоуп ехала к перекрестку, где федеральная трасса отклоняется на северо-восток. Она старалась как можно точнее следовать указаниям Салли и вела машину на умеренной скорости, чтобы не привлекать внимания. Чуть позже они должны были встретиться с Салли в условленном месте. Хоуп решила, что лучше всего настраиваться лишь на ближайшую задачу, а о дальнейшем думать, когда придет время. Труднее всего было отнестись с холодной расчетливостью к трем последним строчкам в перечне ее заданий:

Совершить преступление.

Уехать. Встретиться с Салли.

Не оставлять следов на месте преступления.

Хоуп пожалела, что она не математик и не может взглянуть на то, что делает, как на ряд чисел, выстраивающихся в определенное уравнение, и воспринимать человеческие жизни и ждущие их изменения исключительно с точки зрения статистики.

Поскольку это было невозможно, она попыталась разбудить в себе праведный гнев против О’Коннела и его отца и внушить себе, что разработанный ими план — это единственный путь, который им оставил этот подонок, и единственное, чего он не ожидает. Если бы ей удалось довести свой гнев до высокой точки накала, ей легче было бы выполнить добровольно взятую на себя миссию.