Преступления любви. Половая психопатия - Рихард Крафт-Эбинг

В. явился к врачу в полном отчаянии, рыдая. Его половая аномалия приводит его в ужас, он боролся с нею чуть не до умопомешательства, но безуспешно. Его положительно тянет к мужчинам. Женщина может еще несколько удовлетворить его в физиологическом отношении, но духовно – нисколько. При всем том он жаждет семейного счастья.

В характере и внешности В. не имеет никаких немужских черт, за исключением ненормально широкого таза (ок. 100 см).

Наблюдение 141. К., 30 лет, происходит из семьи, где со стороны матери было много душевнобольных.

Отец и мать невропатические люди, отличались раздражительностью, вспыльчивостью и были очень несчастны в браке.

С раннего детства К. чувствовал симпатию только к мужчинам, главным образом к слугам.

Поллюции начались уже с 14 лет. Рано стали появляться сновидения с превратным половым влечением. Описания боя быков и других истязаний животных вызывали у него половое возбуждение.

В 15 лет он стал онанировать по собственному влечению, без соблазна со стороны. В 21 год начал половые сношения с мужчинами (исключительно взаимный онанизм). Стал часто прибегать к аферам, сопровождаемым шантажом. Время от времени психический онанизм. При этом он всегда думал о мужчинах.

Его влечение к женщинам было скоропреходящим. Год тому назад его побуждали жениться, но он не мог на это решиться.

Половой акт с женщиной он до сих пор еще ни разу не предпринимал отчасти вследствие недоверия к своей потентности, отчасти из боязни заражения.

Уже несколько лет он страдает сильной неврастенией, временами дело доходит до полной психической прострации. Он человек со слабой волей, без энергии, но во внешности и в строении тела не представляет ничего женского. Половые органы нормальны.

Пациенту предложено: лечение неврастении, энергичное противодействие всем превратным половым побуждениям, пребывание в женском обществе, сношение с презервативом, затем возможно скорое вступление в брак, к которому пациента побуждало и его жизненное положение.

Через 4 месяца К. явился вторично. Он исполнял все врачебные предписания, имел удачные совокупления, видит во сне только женщин, мужчины из низших классов вызывают в нем отвращение, в общем, он все-таки не потерял окончательно чувствительности к собственному полу, и во время сирокко, когда его неврастения обостряется, ему приходится еще подавлять в себе превратные половые побуждения.

Он думает скоро жениться, счастлив по поводу происшедшей в его половой жизни перемены и полон веры в счастливое будущее.

Наблюдение 142. Психический гермафродитизм. Влечение к другому полу подавлено очень рано онанизмом, временами оно, однако, с силой проявляется. Влечение к собственному полу носило с самого начала извращенный характер (чувственное возбуждение при виде мужских ботинок).

Х., 28 лет, явился ко мне в сентябре 1887 г. полный отчаяния и просил совета по поводу извращения его половой жизни, которое делает его существование совершенно невыносимым и не раз уже приводило его к мысли о самоубийстве.

Пациент происходит из семьи, где неврозы и психозы составляли частое явление. По отцовской линии в продолжение трех поколений происходили браки между близкими родственниками. Отец, по-видимому, был здоров и счастлив в браке. Сыну казалось, однако, несколько странным пристрастие отца к красивым лакеям. С материнской стороны в семье было много оригиналов. Прадед и дед матери умерли меланхоликами, сестра ее была душевнобольная. Одна племянница деда (дочь его брата) была истеричкой и страдала нимфоманией. Мать имела 11 братьев и сестер, из них, кроме нее самой, вступили в брак только двое. Один брат отличался превратным половым влечением и был неврастеником вследствие неумеренной мастурбации. Мать, по словам больного, была ханжой с ограниченным умом, отличалась вспыльчивостью и склонностью к меланхолии. Она умерла, когда пациенту было 14 лет.

У пациента есть брат и сестра. Брат – невропатический субъект, часто впадающий в меланхолию; несмотря на то что он уже взрослый человек, он до сих пор еще никогда не обнаруживал признаков половых ощущений. Сестра – известная красавица – кумир мужчин. Дама эта замужем, но не имеет детей, по-видимому, вследствие импотенции мужа. К почитанию, которым ее окружали мужчины, она всегда относилась равнодушно, напротив, женская красота приводила ее в восхищение; в одну из своих подруг она была прямо влюблена.

О самом себе пациент сообщает, что уже в 4 года его очень прельщали конюхи с красиво вычищенными сапогами. Когда он вырос, он никогда не думал о женщинах. Ночные поллюции вызывались у него сновидениями, в которых главную роль играли сапоги.

С 4 лет он чувствовал особенную склонность к мужчинам или, вернее сказать, к лакеям, носившим хорошо вычищенные сапоги. Вначале они были ему только симпатичны, но по мере развития полового чувства вид их стал вызывать у него сильнейшие эрекции и сладострастное возбуждение. Возбуждали его блестящие сапоги только у слуг. У лиц, равных ему по общественному положению, тот же предмет оставлял его совершенно равнодушным.

Однако с этими представлениями у него не связывалось стремление к половой любви к мужчинам. Даже мысль о возможности такой любви казалась ему отвратительной. Временами у него появлялись сладострастные ощущения, когда он представлял себе, что он прислуживает своим лакеям, снимает и чистит у них сапоги или что они наступают на него ногами. Подобными мыслями возмущалась вся его аристократическая гордость. Вообще все эти идеи, связанные с сапогами, были ему противны и мучительны.

Половое чувство развилось у него рано и сильно. Сначала оно находило выражение в мыслях о сапогах, а затем в таких же сновидениях, сопровождавшихся поллюциями.

В остальном его физическое и духовное развитие совершалось нормально. Пациент был одарен хорошими способностями, легко учился, кончил курс, сделался офицером и стал благодаря своей представительной, вполне мужской наружности и высокому положению любимцем общества.

Сам он считает себя добрым, спокойным человеком, обладающим сильной волей, но поверхностным. Он уверяет, что всегда был страстным охотником и наездником и никогда не имел никакого влечения к женским занятиям. В женском обществе он всегда чувствовал смущение, на балах скучал. Никогда он не ощущал в себе интереса к даме из высшего класса общества. Если его вообще интересовали когда-либо женщины, то это были здоровые крестьянские девушки, – такие, каких выбирали в натурщицы живописцы в Риме. Но действительного полового возбуждения он все-таки никогда не испытывал по отношению к подобным представительницам женского пола. В театре и в цирке он чувствовал интерес только к исполнителям-мужчинам. Но чувственного возбуждения и они не вызывали. Вообще в мужчине его привлекали только сапоги, и то лишь тогда, когда носитель их принадлежал к слугам и был красив. Равные ему по общественному положению лица оставляли его совершенно равнодушным, какие бы красивые сапоги они ни носили.

В своих половых склонностях пациент и до сих пор еще не может разобраться: он не знает, питает ли он больше симпатии к собственному полу или к другому.

Он думает, что первоначально у него скорее было влечение к женщинам, но влечение во всяком случае очень слабое. Он категорически утверждает, что вид обнаженных мужчин ему несимпатичен, а вид мужских половых органов даже противен. Относительно женщин он не испытывал таких ощущений, но даже самое красивое женское тело не вызывало в нем возбуждения. Когда он был молодым офицером, ему приходилось время от времени сопровождать своих товарищей в публичные дома. Он не заставлял себя долго уговаривать, так как надеялся этим путем избавиться от преследовавших его мыслей о сапогах. Но пока он не призывал на помощь эти самые мысли, то оставался импотентным. С их же помощью он нормально совершал акт совокупления, не получая, однако, при этом никакого удовольствия. Он не испытывал ни малейшего влечения к сношениям с женщинами, для этого требовался какой-нибудь внешний повод, внешнее влияние. Предоставленная самой себе его половая жизнь сводилась к грезам о сапогах и к подобным же сновидениям с поллюциями. Так как вместе с тем у него усиливалось желание целовать у своих лакеев сапоги, надевать их им и т. д., то он решил сделать все возможное, чтобы избавиться от этого отвратительного, глубоко оскорбительного для него влечения. Ему было тогда 20 лет, и он жил в Париже; он вдруг вспомнил об одной удивительно красивой крестьянской девушке, которую он видел на своей далекой родине. Он надеялся, что с ее помощью ему удастся избавиться от своего извращенного полового влечения. И вот он немедленно едет домой и начинает домогаться любви этой девушки. Он уверял, что в то время был действительно влюблен в нее, что один вид ее, одно прикосновение к ее платью вызывало в нем сладострастную дрожь, и что, когда она его однажды поцеловала, у него сделалась сильная эрекция. Только через полтора года он достиг наконец своей цели по отношению к этой девушке.