Шпион по призванию - Деннис Уитли

Королевский двор, несмотря ни на что, старался поддержать уровень великолепия, установленный Людовиком XIV, и сотни дворян, тысячи слуг, целые полки гвардии и легион прихлебателей всех сословий ежедневно кормились за счет короля. Обеденные залы дворца никогда не пустовали, и подаваемая пища отличалась только по степени кулинарного искусства, вложенного в ее приготовление: мясо, рыба, масло, яйца и вина всех сортов подавались в неограниченном количестве.

Двор, как шумный карнавал, никогда не переставал интриговать его. Роджер не был вхож в роскошные апартаменты, где богато одетые кавалеры и дамы обедали, танцевали, играли и флиртовали каждую ночь, но он мог наблюдать за их прибытием и отъездом в нескончаемом потоке карет, смотреть, как они поднимаются по большим мраморным лестницам, и подглядывать в окна, когда они, более яркие, чем цветы, гуляли небольшими группами по английскому саду длиной в милю, который Ленотр 90 разбил позади дворца.

11 мая король собирался произвести смотр французской и швейцарской гвардии, поэтому Роджер попросил выходной, и д'Эри охотно отпустил его. Тогда Роджер впервые увидел Людовика XVI, который, как он и ожидал, не выглядел импозантно. Король был толстым и неуклюжим, с большим одутловатым лицом и, возможно благодаря габаритам, выглядел значительно старше своих тридцати двух лет. В то же время королева показалась Роджеру величественной и прекрасной. Когда она подъехала в карете, он находился достаточно близко, чтобы разглядеть ее голубые глаза и орлиный нос, и ему пришло в голову, что Атенаис, когда достигнет тридцати лет, будет очень походить на нее.

Роджер уже знал в лицо большинство друзей маркиза де Рошамбо, так как делил с д'Эри рабочий кабинет, служивший приемной перед кабинетом маркиза, через которую проходили все посетители.

Месье Жозеф де Ренваль, крупный чиновник в министерстве иностранных дел, был весьма частым визитером, и Роджер вскоре узнал, что он тесно сотрудничал с маркизом против интересов своего непосредственного начальника, графа де Верженна. Достаточно часто приходили также герцог де Полиньяк, чья красавица жена была признанной фавориткой королевы 91; энергичный военно-морской министр маршал де Кастри; месье Берар, глава французской Ост-Индской компании барон де Бретей 92, министр Парижа; герцог де Куаньи 93, еще один близкий друг королевы и ее постоянный советчик; граф де Мерси-Аржанто, австрийский посол во Франции.

Были еще двое частых посетителей, к одному из которых Роджер испытывал инстинктивную неприязнь, а к другому столь же инстинктивную симпатию.

Первым был граф де Келюс. Он происходил из древнего рода и владел землями в Бретани и французской Вест-Индии. Его доходы с плантаций на Мартинике и Сан-Доминго, по слухам, были сказочными, но вместе с ними он унаследовал определенный процент негритянской крови от матери-мулатки. Графу было лет под пятьдесят; это был энергичный крепкий мужчина с толстыми губами, желтой кожей и приплюснутым носом. С нижестоящими он обращался с высокомерием, присущим французским аристократам, обладая при этом мало им свойственными грубыми манерами. Тем не менее месье де Рошамбо всегда радушно принимал его, так как у них имелось немало общих интересов: оба происходили из одной провинции и были ярыми империалистами — самой горячей мечтой де Келюса было сделать весь Вест-Индский архипелаг французским владением.

Вторым был аббат де Перигор 94, или, как его часто называли, «придворный» аббат. Это был человек среднего роста лет тридцати с небольшим, со светлыми волосами, серо-голубыми глазами и с некрасивым, но по-своему привлекательным лицом, которому вздернутый нос придавал игривое выражение. Он никогда не одевался как священник, внимательно следил за модой и ходил, грациозно опираясь на трость, так как его правая нога была короче левой.

Д'Эри не любил его и говорил, что даже в таком возрасте, когда для богатого прелата считалось нормальным иметь любовницу, де Перигор вел вопиюще скандальную жизнь, так как он не только открыто сожительствовал с молодой и красивой графиней де Флао 95, от которой имел сына, но слыл одним из самых отъявленных распутников Парижа. Более того, аббат де Перигор был первостатейным интриганом, с одной стороны принадлежавшим к партии королевы, а с другой — находившимся в наилучших отношениях с герцогом Орлеанским 96, — смертельным врагом двора.

Однако Роджеру очень нравился хромой аббат, который, по крайней мере внешне, казался ему воплощением всех качеств подлинного аристократа благодаря не только изящным рукам и мягкой улыбке, но и манерам, служившим образцом непринужденной любезности. Для каждого он умел найти доброе слово. Вскоре Роджер узнал, что полное имя де Перигора — Шарль Морис де Талейран.

Найдя в Роджере усердного и сообразительного помощника, д'Эри начал доверять ему корреспонденцию маркиза. Роджеру сообщали суть послания, после чего он составлял письмо и относил его на подпись месье де Рошамбо. Это помогло ему познакомиться с одним из секретов дома.

Рядом с приемной, где работали секретари, находилась комната меньших размеров, с несколькими шкафами, не имеющая выхода. Роджер часто видел, как д'Эри исчезал в ней минут на десять, и думал, что он подшивает там документы, но, поручив Роджеру составление писем, сутулый аббат открыл ему более короткий путь получения подписи маркиза. Один из шкафов имел фальшивую заднюю стенку, за которой находилась маленькая комнатушка, потайная дверь которой выходила в кабинет маркиза, как раз напротив его стола.

Как объяснил д'Эри, этот потайной ход давал секретарю возможность сообщать маркизу о посетителе в приемной незаметно для самого визитера. Им можно было пользоваться всегда, если маркиз находился в кабинете один. Когда там был кто-то еще, месье де Рошамбо обычно нажимал под столом кнопку, запирая и вход в кабинет, и дверь в шкафу, чтобы никто не мог попасть в потайную комнату и подслушать его разговор с посетителем.

1 июня стало наконец известно решение парламента относительно обвиняемых по делу о бриллиантовом ожерелье. Кардинал де Роан, граф Калиостро и мадемуазель Ге д'Олива были признаны невиновными и отпущены на свободу, но мадам де ла Мотт приговорена к бичеванию плетьми, клеймению обоих плеч и пожизненному заключению.

Жители Парижа приняли вердикт с бурным энтузиазмом и приветствовали освобожденного из Бастилии кардинала, словно он был генералом, возвращавшимся с победой. Их вдохновляла не особая любовь к кардиналу де Роану, а то, что признание его невиновным, по их мнению, подразумевало виновность несчастной Марии Антуанетты, которая успела стать самой ненавистной женщиной во всей Франции.