На пороге Тьмы - Андрей Круз

— Здесь.

Сани чуть разошлись в стороны, образуя некий условный периметр, затем двигатели смолкли.

— Ну, где долбить будем? — спросил Тенго, глядя на крашеный суриком борт дебаркадера.

— К середине ближе, вот здесь, — показал я пальцем. — В общем, долбите лунку и все такое, а мне надо калории беречь, я на фишку.

Как ни странно, мое заявление никакого протеста не вызвало. Тенго первый, скинув тулуп и забросив его в кабину, взялся за коловорот. Федька отбросал лопатой снег почти до самого льда, потом Тенго взялся за пешню. А я же забрался в сани, попросил Настю следить за печкой, чтобы не выстыло здесь, а сам высунулся из люка, выставив пулемет на крышу и направив его на высокий берег. Прямо над нами набережная Красношахтинска, та самая, по которой мы неслись на "жуже", уходя от адаптантов. Не самые приятные воспоминания, если честно.

На крыше вторых саней стояло уже два пулемета и из люков торчали две головы. Один из МГ был тоже направлен в сторону набережной, а второй смотрел на противоположный берег. Но пока тихо, тихо, только ветер посвистывает.

Лунку пробили быстро. Заложили в нее небольшой заряд тротила, отбежали, грохнуло, подняв фонтан воды и ледяных осколков, потом все это разом обрушилось на снего. Федька заглянул в получившуюся прорубь, поработал лопатой, вылавливая крупные куски льда, после чего обернулся и крикнул мне:

— Нормально! Тут слон теперь пролезет!

Ух… теперь мне все же туда лезть придется, надо переодеваться.

Водолазного белья не было, так что за основу взял несколько комплектов солдатского бязевого белья, надетых один поверх другого. Обвязал лентами ткани запястья и лодыжки поверх штанин и рукавов, чтобы хоть как-то предохранить себя от быстрого промокания, потом натянул свитер и неуклюжие пожарные брезентовые штаны.

В гидрокомбинезон влезал долго, сноровки не было и подсказать никто не умел. В конце концов Федька с Тенго широко растянули какую-то дыру-трубу на спине, а когда я в комбинезон влез — закрутили ее жгутом и завязали ремнем. Пояс с самодельными грузами из подручного железа, на спину, на лямках, просто резиновый мешок с ручным клапаном — он у меня и за компенсатор будет, и за аварийный запас воздуха. К нему противогаз, тот самый, что нашли на месте ухода Седых, со всем остальным. Поверх противогаза капюшон резиновый. Покрутился, пощупал сам себя — течь будет, однозначно. Надеюсь только, что не очень быстро.

— Инструмент, — сказал Федька, подавая сумку с гаечными ключами и отвертками.

— Ага, давай, — промычал я сквозь противогаз.

Когда из саней вышел, холода не почувствовал, разве что ноги холодило сквозь резиновые калоши. Неуклюже переваливаясь, подошел к проруби, встал, набираясь духу. Тенго между тем размотал шланг, подсоединил к ручному насосу. Такая вот технология тут у нас кустарная.

— Ну, пошел, — скомандовал я сам себе, взял здоровенный фонарь, затянутый в резину и обклеенный резиновым же клеем, и сиганул в воду.

Плюх, бух! Серая зелень вокруг, свет над головой, даже через снег, к удивлению моему, немного пробивается, сотни льдинок всплывают во взбаламученной мною воде. Течет. Черт, сразу костюм потек, хоть и не очень быстро, вода холодная как жидкий азот, зараза! Через шею, через ворот. Сразу зазнобило.

Надо расслабиться, а то я так работать не смогу. Знаю только, что контейнер с бумагами внизу, под днищем, его еще найти надо. Перебирая руками по борту дебаркадера, опустился ниже. Днище, вот оно, все водорослями обросло словно волосами, висят лохмами. Света стало совсем не хватать, да и фонарь через мутноватую речную воду недалеко бьет.

Так, контейнер, тут металлический контейнер, к чему-то привинченный, скорее всего. Валиев так его описал, но как его крепили — он не видел и специально не спрашивал. Тогда, когда Седых ему все рассказал, Валиев на контейнер плюнул, когда почувствовал, что Седых погиб — плюнул вдвойне, и лишь потом сообразил, что все может быть и не так плохо, записи еще понадобятся — но было уже не достать, зима.

Но далеко контейнер быть не должен, его же потом доставать собирались. Воздух в компенсаторе начал меня приподнимать, прижимая к днищу, я немного стравил его рукой, сжав клапан. Пошли пузыри.

Вот это что? Точно, металлический цилиндр, корпус от какого-то агрегата, с петлей крепления, привинчен серьезным болтом к ребру жесткости днища. Так… у меня вообще такой ключ есть? Что-то больно болт с гайкой здоровенные…

Зашарился в сумке, зашевелился, холодная вода потекла под комбинезон резвее, заставив сочно заматериться. Самый большой ключ подошел… и газовый под гайку… не идет. Заржавело, что ли? Какого "заржавело", если тут воздуха нет и вообще оно тут недавно. Просто, такое ощущение, что вперекосяк гайка, потому как вроде и не до конца завинчена.

Так, если гаечным в дно упереться, а газовым тянуть? Гадство, положение неустойчивое, меня самого болтает. Надо как-то упереться. Поднабрал воздуха в компенсатор, подвсплыл, ударившись о днище, перевернулся. Вот так коленями могу упереться, только мне в другом направлении…

Так, вот вроде нормально. Дернул, потянул… вроде сдвинулась. Немного. Вода заливается, холодно уже, черт возьми, холодно!

А это что-за звук? Сначала подумал, что лед трескается, потом дошло — пулемет заработал. С перепугу дернулся, выронил ключ, но успел перехватить, не хватало его еще на дне искать. Но веревку, привязанную к поясу, пока никто не дергает и воздух продолжает поступать, так что на насосе кто-то есть.

Еще рывок — точно, пошла.

Получается медленно, максимум по половинке оборота, потом снова перехватывать, при этом удерживая себя на нужном месте держась за те же самые гаечные ключи. Но получается, получается.

Пулеметы вроде стихли, потом опять заработали. Я из как слышу, интересно, через лед, или через прорубь звук проходит?

И кстати, что за идиотские вопросы? Ну какая мне разница? Мне просто сбежать отсюда как можно быстрее хочется, и холодная вода, текущая по теплому телу, меня просто убивает.

Еще рывок, еще — все легче и легче идет. Был бы умным — спустился бы с ломом, этот контейнер поддеть правильно и можно просто оторвать. Но нет лома, надо вот так… "пилите Шура, пилите, они золотые". Хотя то, что там внутри, для меня именно что золотое, на это вся надежда. На это — и Милославского.

Еще пол оборота, еще… чуть-чуть осталось. Воздух идет, пулеметы время от времени сыплют очередями. Черт, я с перепугу про холод забывать начал, меня тут в жар бросает. Руки трясутся, дыхание как у истерички перед обмороком, кручу, кручу…

Почему они его к дну прикрутили? Закопать нельзя? Спрятать на пароходе? Рисковать вообще не хотели, даже чуть-чуть. Берег опасен, судно могут угнать, а могу просто обыскать все, если вычислят маршрут. А под днище плавучей пристани точно никто не полезет. Не забудь тогда Валиев от разочарования водолазный комплект — и я бы ни в жизнь не догадался.

Есть!

Гайка сорвалась и ушла вниз, к дну, а сдернул металлический цилиндр с крепления, запихал в большую брезентовую сумку, болтавшуюся на боку. Он потянул меня вниз, но я напустил воздуха в резиновый мешок и снова начал всплывать.

Все, отсюда скорее! Перебирая руками, вытащил себя из-под днища, вцепился в борт. Так, где прорубь? Вон она! К ней, ближе, по борту, затем вверх. Свет ближе и ближе, плеск, стук пулеметов как молотками по ушам! Испуганный Федька рядом с прорубью, что-то кричит вопросительно, а я, хоть и не слышу его, утвердительно кивая — что он еще спрашивать может?

Вцепился в петлю, за которую он меня подтянул, выбрался на лед на карачках, огляделся. Бьют все четыре пулемета, все в сторону ближнего берега. На склоне несколько темных туш лежит, крупных, не гончих, не знаю даже, что за твари. Пулеметы частят, выбивают фонтаны снега, какая-то тварь катится вниз, начиная "дымится" Тьмой — сдохла.

— Бегом давай! — орет Федька.

А мне не согнуться и не разогнуться, комбинезон на морозе сразу задубел. Сорвал капюшон и противогаз, бросил его на снег, бегу кое-как, как истукан деревянный, Федька меня за ту же петлю за собой тащит. Вот двери отсека, согнулся, ударился головой так, что чуть не завалился назад, опять же спасибо Федьке, что удержался. Но язык прикусил, аж до слез и вкуса крови во рту.

Грохот выстрелов в отсеке такой, словно молотками по ушам. Меня толкнули в сторону, я свалился на сиденье, тут же залив его водой, Федька полез через спинку к пулемету, от которого к рулю соскользнул Тенго.

Я глянул в окно, увидел несущуюся по снегу вниз темную тварь, повадками скорее на льва какого-то похожую. Тварь тормознула у самой кромки берега, явно испуганно прыгнула на лед, но все же прыгнула. Вокруг ее конечностей поднялись облачка черного дыма — нет, все же не нравится им вода речная даже подо льдом. Что тварь сделает дальше, разглядеть не удалось — молчаливый боец, что ехал с нами, застрочил чудовище очередью, завалив на снег.