Пустыня смерти - Лэрри Макмуртри

— Это что, бизон? — удивился Гас и тут же, увидев, что чудовище идет на задних ногах, понял, что ни один бизон на такое не способен.

— Нет, нет, это не бизон, это медведь-гризли, — объяснил Длинноногий, быстро вскакивая на ноги. — Вот наш единственный шанс, ребята, — мотаем отсюда поживее, пока он тут всех разгоняет.

Огромный коричневый гризли был явно разозлен — Калл видел, как в свете костров сверкают его оскаленные зубы. Медведь зашел в самый центр бивака и свирепо рычал. Мексиканские солдаты разбежались кто куда, побросав пищу и оружие, в панике думая только о том, как спастись.

Медведь опять заревел и повернул к палатке Салазара — там, в уютном укрытии, старый Мануэль как раз подавал капитану отборные кусочки оленятины на ребрышках. Салазар выстрелил в зверя несколько раз, но тот, казалось, даже не обратил внимания на выстрелы. Патроны у Салазара кончились, и он побежал прочь. Старый Мануэль выскочил из палатки и оказался прямо перед разъяренным зверем — тот отшвырнул его огромной когтистой лапой в сторону и влез в палатку.

— Хватайте ружья и посмотрите, нет ли где-нибудь молотка, чтобы сбить кандалы, — быстро приказал Длинноногий Каллу и Гасу. — Торопитесь, нужно отрываться отсюда, пока гризли жрет капитана.

Калл и Гас быстро нашли много оружия — каждый прихватил по паре мушкетов и по несколько полных патронных сумок. Пока Калл искал молоток, медведь разорвал боковую стенку палатки и вывалился наружу. Вороная лошадь бешено прыгала и рвалась на привязи, сплетенной из сыромятной кожи. Рейнджеры видели, как медведь саданул лошадь когтистой лапой, как только что ударил Мануэля. Вороной мерин упал, как подстреленный, а гризли взгромоздился на него и стал разрывать на часта.

— Рвем отсюда когти, пока он пожирает коня, — приказал Длинноногий. Он вооружился пистолетом и ружьем.

— Вот уж никогда не предполагал, что медведь может одним ударом завалить лошадь, — удивился Гас. — Я рад, что теперь могу освободиться.

— Да медведь кого хочешь с ног сшибет, — промолвил Длинноногий. — Он может свалить одним ударом даже слона, если повстречает его — он сожрал ужин капитана, а теперь закусывает кониной.

Они видели, как громадный медведь вгрызся в шею мертвого мерина, поднял его и потащил в темень. Он проволок лошадь по телу старого повара Мануэля и пошел дальше из лагеря. Собственно, это был уже не лагерь, а всего лишь потрескивающие в разных местах костры с разложенными вокруг них жаровнями, шампурами и прочими принадлежностями для приготовления пиши. Когда техасцы покидали бивак, они не увидели ни одного мексиканца.

— Этот медведь пришел нам на выручку, — заметил Длинноногий. — Они заставили бы нас идти, пока мы не откинули копыта, но гризли явился вовремя и разогнал все их маленькое войско.

Каллу припомнилась картина, как гризли легко поднял за шею лошадь и поволок ее из лагеря. Вороной мерин был довольно тяжелым, но медведь с легкостью управлялся с ним, словно койот, тащивший в зубах котенка.

Снег все валил и валил, а когда они покинули освещаемые кострами места, стало совсем темно.

— Медведь направился в горы, — сообщил Длинноногий. — Давайте туда не соваться. Может, нам повезет и мы поймаем поутру пару мулов.

Гас нагнулся поправить кандалы на ногах и тут же испугался, как бы не потерять в темноте товарищей.

— Подождите, не бросайте меня, — взмолился он.

— Боже мой, да сейчас самая темная ночь из всех, которые мне только доводилось видеть, — заметил Длинноногий. — Нам лучше держать друг друга за ремни, а то довольно скоро каждому придется идти в одиночку.

И они пошли все вместе, держась за ремни друг друга и вытянувшись цепочкой: Длинноногий впереди, а Калл сзади.

— Мы даже не знаем, в какую сторону идем, — сказал Калл. — Может, мы идем как раз в Санта-Фе. Если не будем соблюдать осторожность, они нас снова поймают.

— Я-то, положим, знаю, куда шагаю, — ответил Длинноногий. — Я иду подальше от бешеного медведя-гризли.

— Он уже не будет таким бешеным, когда слопает лошадь, — проговорил Гас.

— Но там всего одна лошадь — может, ему этого мало? — усомнился Длинноногий. — Может, на десерт он захочет полакомиться теннессийцем, а то и двумя. Напоминаю: нам нужно идти и идти — мексиканцы спохватятся, когда рассветет.

— Такое предложение мне подходит, — ответил Калл.

26

Всю ночь ковыляли по снегу, держась за ремни друг друга, трое рейнджеров. Их не покидала мысль о медведе. Он запросто убил крупную лошадь одним взмахом когтистой лапы. Каллу припомнился блеск оскаленных зубов зверя, когда он ломился к палатке Салазара. Гаса поразило, что несколько человек сразу стреляли в гризли и не промахнулись, и тем не менее медведь ничем не показал, что в него угодили пули.

— Надеюсь, мы уходим от всего этого, — несколько раз повторил Гас. — Надеюсь, мы не возвращаемся туда опять.

— Да какая разница, куда мы идем, если хотим идти, — наставлял его Длинноногий. — Медведь может выследить тебя даже по запаху. Если он захочет схватить нас, он уже сейчас может идти позади в десяти футах. Они передвигаются бесшумно, если, конечно, не бешеные, как этот черт. У меня был друг, которого угробил медведь около Форт-Уэрта. Я сам нашел его останки, а медведя так и не видел.

Сообщив об этом, Длинноногий больше ничего не добавил.

— Ну, ладно, а дальше что? — не вытерпел Гас.

— А-а, тебя интересует Вилли, мой приятель, убитый медведем? — произнес Длинноногий. — Это случилось на берегу Тринити-Ривер — я потом разобрал по следам. Вилли сидел и удил рыбу, а медведь подкрался к нему бесшумно: Вилли даже понятия не имел, что поблизости шастает медведь — вот так тихо они ходят, когда скрытно выслеживают жертву.

— Ну так… расскажи… его что, медведь на части разорвал? — поинтересовался Калл. Ему тоже не нравилась привычка Длинноногого начинать какую-то историю и не досказывать до конца.

— Да, большую часть тела медведь съел, даже пряжку ремня — и ту сожрал, — продолжал Длинноногий. — На этой пряжке был двуглавый орел. Я всегда восхищался ею и хотел забрать, поскольку Вилли все равно погиб, а родственников у него, как я знал, не было. Но тот проклятущий медведь слопал и пряжку вместе с почти всем телом Вилли.

— Может, он вообразил, что и ремень очень вкусный, — предположил Гас.

От мысли о том, что медведь, возможно, засел футах в трех от них и выжидает, когда удобнее напасть, он никак не мог успокоиться. На ходу он без конца оборачивался, так что от резких поворотов у него к утру разболелась шея. Ночь была такая темная, что если даже медведь находился бы у него прямо за спиной, все равно он не заметил бы его — но рассказанная Длинноногим история не выходила у него из головы, и он не мог заставить себя не озираться.