Вторая кожа - Эрик Ластбадер

Николас кивнул.

— Тогда он у нас в руках.

— Может быть. Если мы сумеем его найти.

— Найдем. — Глаза прокурора загорелись. — Мы найдем его, потому что он сам того хочет. Убив жену Куртца, он оставил первую серьезную улику. Ведь он мог убить ее в любом месте Токио, но сделал это именно перед клубом, который любит посещать. К тому же зачем ему было использовать особый кинжал для ритуальных убийств своих жертв? — Танака Джин остановился. — Он знает вас, Линнер-сан, и был уверен, что вы тщательнейшим образом осмотрите раны, нанесенные Икудзе, и все поймете. Мне кажется, Леонфорте заказал этот кинжал Тойоде-сан именно потому, что вам знаком этот мастер.

Николас кивнул:

— Продолжайте.

— Он ведет нехорошую игру, кружась вокруг вас и медленно приближаясь к своей цели, как мотылек к пламени.

— И когда он окажется совсем близко...

Танака Джин пожал плечами:

— Кто знает?

Николас некоторое время размышлял над последними словами прокурора и наконец произнес:

— Тут есть еще одно обстоятельство. Как раз перед нашей встречей я проследил за Кандой Т'Рином, молодым членом правления «Сато», до бара в Тошима-ку, а потом в Роппонжи, к зданию напротив «Джинья». Туда-то он и вошел. — Линнер подробно описал местоположение и внешний вид здания.

— Я знаю, к кому он пошел, — сказал прокурор. — К Тецуо Акинаге.

— Вы уверены?

Танака Джин кивнул:

— Я изучил биографию Акинаги и состояние его дел. Он владеет многими заведениями, и по большей части под прикрытием подставных лиц и компаний. Года три назад одна из таких подставных компаний попала в поле нашего зрения. Казалось, в ней не было ничего особенного, но я копнул чуть глубже и выяснил, что Акинага с ее помощью скупал квартиры по всему городу. Время от времени он пользовался этими квартирами, и та, куда пошел этот молодой человек, одна из них.

— Так значит, я был прав, когда не доверял ему, — сказал Николас. — Он работает на Акинагу.

— Похоже, что так, — ответил Танака Джин.

Линнер покачал головой:

— И как только ему удалось одурачить Нанги-сан? Ведь он такой знаток человеческих душ.

— Ну не так-то уж это и плохо. По крайней мере, вы знаете теперь врага в лицо, — сказал прокурор.

— Вы имеете в виду лица. — Николас посмотрел на Танаку Джина. — Сдается мне, мой друг, у нас не один, а много врагов.

Следуя информации, полученной от Микио Оками, Линнер и прокурор свернули на одну из боковых улочек. Окна домов были ярко освещены. Люди занимались домашними делами, светились экраны телевизоров, вокруг которых сидели, ужиная, люди и слушали последние известия, а может быть, смотрели одну из тех глупых шоу-игр, где каждый игрок был готов бесконечно унижаться перед десятимиллионной зрительской аудиторией.

Это была самая обычная во всех отношениях улица, похожая на тысячи других в городе, и Танака Джин почувствовал мимолетный, но ощутимый укол боли. Ведь такой могла быть и его жизнь — небольшая квартирка на тихой боковой улочке, жена и двое детей, ежедневные домашние обеды, поездки на природу по выходным, два отпуска в год — катание на лыжах на Хоккайдо, солнечные пляжи на Гавайях, сбережения, предназначенные для образования детей. Все просто, аккуратно, удобно. Неожиданно его прошиб холодный пот. Он подумал, что, наверное, животные, сидя в своих клетках в зоопарке, испытывают такое же чувство, как эти люди.

Они добрались до нужного им дома и нажали на кнопку звонка, ниже которой было написано аккуратными буквами: Дж. Канагава. Хозяин оказался приятным на вид джентльменом лет за шестьдесят с серебристо-седыми волосами и усами, круглым лицом и приземистой крепкой фигурой. Обменявшись приветствиями с гостями, он представил их жене и двенадцатилетнему внуку, гостившему у деда, а затем провел Линнера и прокурора в свои кабинет.

Квартира оказалась больше, чем предполагал Танака Джин, — три спальни, обставленные дорогой мебелью, плюс еще одна комната, которую Канагава превратил в своего рода святилище. Жена хозяина дома подала им зеленый чай с соевыми конфетами и удалилась так же неслышно, как и вошла. За стенами кабинета, окрашенными в приятный серо-зеленый цвет, слышался приглушенный голос диктора телевидения.

Кабинет Канагавы был заставлен книгами, а стены увешаны дипломами и наградными грамотами Токийского университета, самого престижного учебного заведения во всей стране. Тут же висели фотографии самого Канагавы и прочих сановников и важных персон. Танака Джин узнал некоторых из них — бывших премьер-министров, нового императора.

Они уселись и выпили чаю. После традиционного обмена любезностями Канагава обратился к гостям:

— По телефону вы сказали, что хотите со мной срочно поговорить по важному вопросу. Могу я спросить, какое дело ко мне может иметь Банк Японии?

Это был предлог, использованный прокурором в разговоре с хозяином дома. Он не хотел преждевременно называть свое подлинное имя и положение, чтобы не спугнуть Канагаву. Николас, сложив на груди руки, наблюдал за Танакой Джином, который, открыв свой блокнот, сказал:

— Вы главный казначей Токийского университета, не так ли, Канагава-сан?

— Да, это так.

— И как долго вы занимаете этот пост?

— Пятнадцать лет.

— А кем вы были до того?

— Помощником казначея. — Канагава прищурился. — Послушайте, все это не является тайной, и вы могли бы прочитать об этом в любом справочном издании университета. Уверен, вам все это уже прекрасно известно.

— Да, вы правы. — Прокурор демонстративно огляделся. — А сколько вы платите за квартиру?

— Извините?

Тень тревоги легла на лицо хозяина дома. В иных обстоятельствах Танака Джин посочувствовал бы ему. Несомненно, жизнь Канагавы до сегодняшнего вечера протекала совершенно гладко и безмятежно. Да, попал он в историю...

— Вся эта мебель, — безжалостно продолжал Танака Джин, — очень дорогая, насколько мне известно. Скажите, сколько вы получаете в качестве главного казначея? — Он захлопнул свой блокнот и жестким взглядом уставился на Канагаву, на покрасневшем лице которого было написано изумление. — Не трудитесь с ответом, я и сам это знаю.

Прокурор показал свое удостоверение, и пока хозяин дома в полном замешательстве рассматривал его, сказал:

— Боюсь, вы попали в очень и очень неприятную историю, Канагава-сан.

Тот испуганно взглянул на Танаку Джина, и в глазах казначея, казалось, можно было увидеть все те грехи, которые лежали на его совести, и мучительный страх расплаты, преследовавший его.

— Насколько неприятную? — выдавил из себя Канагава. Его взгляд, полностью выдававший его мысли, перебежал на дверь кабинета, за которой мирно сидели его жена и внук, ничего не подозревая о страшной угрозе, нависшей над их благополучной семьей.

— Это как сказать, — резко ответил Николас. — Все зависит от того, захотите ли вы помочь нам.

— А если я сошлюсь на незнание закона?

Прокурор наклонился вперед и сказал:

— Хорошо, я сам вам все объясню, Канагава-сан. Вы систематически брали деньги в Тецуо Акинаги за то, что в течение многих лет принимали в университет тех молодых людей, которых оябун вам посылал. Кроме того, вы все делали для того, чтобы эти люди окончили университет, фальсифицируя, в случае необходимости, результаты успеваемости. И это не просто предположение, у меня есть документы, подтверждающие факты. Я получил доступ к вашим банковским счетам — их у вас оказалось шесть. Помимо крупных штрафов за уклонение от уплаты налогов, вам может быть предъявлено, и я постараюсь сделать так, чтобы оно было действительно предъявлено, обвинение в серьезном уголовном преступлении, состоящем в содействии и оказании помощи известному оябуну якудзы.

Танака Джин еще раз внимательным взглядом обвел комнату:

— Все это, Канагава-сан, и комфорт, и безопасность, и положение в академических кругах — все это будет утеряно вами безвозвратно.

Главный казначей вздрогнул всем телом. Казалось, он был готов расплакаться. Танака Джин очень хорошо понимал его состояние. Для такого человека, каким был Канагава, комфорт, обеспеченность и в особенности репутация значили все.

— Вы совершили серьезную ошибку, — сказал Николас, и в голосе его прозвучали суровые и повелительные нотки, — так не усугубляйте же свое положение еще одной ошибкой.

— Что вы хотите знать?

— В моем аппарате кто-то, подобно вам, работает на Тецуо Акинагу и получает от него деньги за это, — сказал прокурор. — Я хочу знать имя этого человека.

— И что тогда?

— Не надо торговаться с нами, — взорвался Николас, — иначе дело для вас примет дурной оборот.

Хозяин дома отвел взгляд от Николаса и облизал губы.

— Поймите, прокурор, ведь эта... эта информация — это единственная ценность, которая есть у меня. Так дайте же мне за нее хоть что-нибудь, прошу вас.

— Назовите имя.

— Хатта, — выпалил судорожно Канагава, — имя этого человека Такуо Хатта.